Техник - ас (СИ)

Ожидавшего меня корреспондента я узнал сразу. Ещё бы мне его не узнать, если я учился в школе, пионерская дружина которой носила его имя и его большой портрет висел прямо напротив входа. Аркадий Петрович Гайдар.
" Из серии очерков " Есть такая профессия — Родину защищать!". А. Гайдар. Газета "Комсомольская правда" , июль 1941г.
Воздушные рабочие войны.
Рядом со мной сидит совсем молодой парень и, щурясь и чуть заметно улыбаясь, смотрит в синее-синее бескрайнее небо. Его голова перебинтована и сквозь бинты немного проступило кровавое пятно. Он только что вернулся из тяжёлого боя, где и получил лёгкое ранение. Ему всего 22 года, а он уже по праву может считаться самым результативным асом наших военно-воздушных сил. В последнем воздушном бою, где он прикрывал своих товарищей, разбомбивших вражескую переправу и колонну техники, он в одиночку уничтожил пять гитлеровских стервятников, что поганили своими крестами наше чистое небо. А несколькими днями ранее так же в одиночку он вогнал в землю в одном бою целых семь немецких самолётов. Всего на счету этого парня уже 20 воздушных побед.
Общаться с ним очень легко. У него весёлый открытый характер. Но он весёлый только с друзьями. Врагам нашей Родины от общения с ним совсем не весело. Это сержант Илья Копьёв, лётчик-истребитель N-ского полка.
— Скажи, а страшно было выходить одному против такой своры?— спросил я его.
— Страшно,— признался он,— Но ещё страшнее было подвести своих товарищей. Страшно было упустить этих гадов. Ведь они продолжили бы нести смерть и разрушения на нашу Родину. А вообще, смелый не тот, кто ничего не боится, смелый тот, кто преодолевает свой страх.
— Расскажи про свой подвиг.
— Подвиг?— он усмехнулся,— Какой же это подвиг? Это моя работа, которую я стараюсь выполнять максимально качественно. Вот есть сталевар, он рабочий мартеновского цеха. Есть колхозник, он рабочий сельского хозяйства. А мы, лётчики, воздушные рабочие войны. Профессия у нас такая.
— Это что же за профессия такая?— удивился я.
— Есть такая профессия, Аркадий ( мы с ним как-то сразу перешли на ты),— он хлопнул меня по плечу и чему-то улыбнулся,— Родину защищать!
И в этот самый момент взгляд у него был не 22-х летнего парня, а человека прожившего долгую жизнь и обладающего большим жизненным опытом.
Мы долго ещё беседовали с Ильёй и вот что он сказал; — Сейчас отдельные несознательные и слабые духом личности, увидев временные, вызванные внезапностью нападения, успехи Германии и её союзников на фронте, начинают впадать в панику. Хочу обратиться к ним. Успокойтесь. Германия уже проиграла. Она проиграла 22-го июня 1941 года. Этот день можно назвать днём начала конца Третьего рейха. Немцы совершили огромную ошибку, пожалуй самую большую за всю свою историю, напав на Советский Союз. Ещё никому не удалось победить Россию. И так и будет впредь и навеки. Мы, русские, не начинаем войн. Мы их заканчиваем. И заканчиваем мы их в поверженных столицах напавших на нас. И я свято верю, что пройдёт не так и много времени и в поверженном Берлине, на закопченной стене их Рейхстага, над которым будет реять наше Красное Знамя, я смогу написать "Развалинами Рейхстага удовлетворён!". А рядом уже будет другая надпись "Дошли!" и ниже подпись, "рядовой пехоты Ваня". И мне не будет завидно от того, что он меня опередил. Потому что мы с ним братья. Братья по оружию. А значит, работайте, братья! Приближайте тот самый час нашей общей Победы и верьте, ВРАГ БУДЕТ РАЗБИТ! ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ!..." (АИ)
"..из воспоминаний гвардии полковника в отставке С.Г. Тимохина ( Центральный архив МО СССР 1978 г.).
Когда мы окончательно поверили в то, что победим? Да мы в это верили с первых же минут войны. И верили до самого последнего дня. Но, пожалуй, больше всего укрепил нашу веру один увиденный нами воздушный бой, произошедший буквально над нами в первые дни войны.
 
К тому времени мы постоянно отступали, стараясь хоть ненадолго задержать немцев на различных рубежах. В тот день заняли мы оборону возле небольшого хутора. Выкопали стрелковые ячейки, разместили пару уцелевших "сорокопяток" на флангах. Мы тогда не знали, что чуть в стороне от нас немцы навели переправу и по ней перешли на наш берег. По сути мы уже были в окружении.
И вот где-то в обед над нами пролетели несколько краснозвёздных самолётов и принялись атаковать кого-то за небольшим леском. А надо сказать, что нашу авиацию мы в первые дни почти и не видели, зато немецкая висела над нами постоянно. Что там наши бомбили нам видно не было. Видели лишь как вспыхнул один из наших самолётов, за ним следом ещё один. Кулаки сжимались от бессилия и ярости, видя как гибнут наши соколы. Но несмотря на потери что-то там всё же разбомбили, потому что в той стороне в небо поднялись несколько столбов чёрного дыма.
Откуда появились немцы мы и не поняли. Как из-под земли выскочили, словно черти, целых десять немецких истребителей и тут же сбили ещё один самолёт с красными звёздами на крыльях. Остальные наши развернулись и полетели на восток.
То, что произошло потом, иначе как чудом не назовёшь. Один из краснозвёздных истребителей остался и закружил с немцами в небе. Вот свечкой вспыхнул один из самолётов и понёсся к земле. Мы подумали что всё, нашего сбили, с земли сразу и не разберёшь, где чей самолёт, но бой в небе продолжался. Вот ещё один вывалился из карусели и сильно дымя полетел на запад. А потом самолёты с крестами начали падать на землю один за другим. Нам хорошо всё было видно, потому что воздушный бой шёл почти что над нами. Один из немецких самолётов упал прямо перед нашими позициями, воткнувшись носом в землю. Пять сбитых врагов насчитали мы. И это наш был один. А если бы их было хотя бы двое, то вообще из фрицев никто не ушёл. Помощь к нашему соколу подошла, когда немчура уже смазала пятки салом и драпанула. Да только наш лётчик просто так их не отпустил. Свалил ещё одного вдогонку. Наш лейтенант тут же бросился к телефону, благо связь тогда ещё была, и доложил об увиденном. Вот тогда-то мы и поняли, что немцев бить можно и нужно, даже если у них численное преимущество...." (АИ)
Уехали мы с Гайдаром вместе рано утром, переночевав в полку. Пришёл приказ сдать оставшуюся материальную часть соседям, а остатки полка выводились на переформирование. Меня же вызывали в штаб дивизии. Полагаю для того, чтобы потом отправить в Москву на награждение. Вот уж никогда бы не подумал, что стану Героем Советского Союза.
Последних пять сбитых мне всё же засчитали. Правда с передовой сообщили о шести сбитых, но падения одного из "мессеров" никто не видел, так что он в зачёт не пошёл.
Удивило то, насколько быстро прошли по инстанциям бумаги на награждение. Видимо на фоне военных неудач срочно понадобились герои и меня решили сделать одним из них. Придётся, как говориться, соответствовать.
Гайдар вёз материал в газету. Мы с ним долго беседовали. Пришлось довольно сильно напрячься и, как говориться, фильтровать свои слова. Но вроде справился. Во всяком случае, судя по выражению лица Аркадия, говорил правильно в духе, так сказать, времени. Он даже успел перед визитом к нам в полк раздобыть фотографии моего первого воздушного боя в этом времени. Даже то самое фото, что было напечатано в дивизионной газете, где я гоню на своём "Яке" перед собой толпу немецких пикировщиков.
С Гайдаром мы как-то сразу нашли общий язык и с первых же минут перешли на общение по именам. Когда-то читал, что он был чуть ли не психом-маньяком. Ну не знаю, мне он показался вполне вменяемым человеком. Теперь главное не дать ему погибнуть 26 октября 1941 года. 
До штаба дивизии добрались ближе к обеду. Несколько раз пришлось съезжать с дороги в лес, укрываясь от пролетающих над нами немецких самолётов. По дорогам шло много гражданских, бегущих от войны и асы "Люфтваффе" с удовольствием охотились на мирных людей, безнаказанно расстреливая колонны беженцев. Наших самолётов в небе либо не было видно, либо они, если и прилетали, то уже было поздно и немцы благополучно ретировались к себе.