Техник - ас (СИ)

— Ну-ка!— Кузьмич взял в руки жестянку,— Командир, а баночка-то знакомая. Вот, глянь,— он протянул банку мне. Сверху на крышке были явно видны плохо затёртые потёки красной краски.
— Тааак!— я начал закипать,— Евдокия Александровна, а вы помните, у кого вы её купили?
— Конечно помню. Там женщина была приметная такая. У неё ещё родинка большая над левой бровью. Я ей деньги предлагала, а она увидала мои серёжки золотые и предложила на них поменяться. Ну я и вот...,— тётя Дуся замялась,— А так, люди говорят, у неё и продукты любые выменять можно на золото. И не боится ведь, спекулянтша,— последнее слово она почти выплюнула,— А серёжки после войны я новые куплю. Ещё лучше прежних.
Мы переглянулись с Кузьмичём и одновременно произнесли; — Кучумов, сука!
Быстро попрощавшись с ничего не понимающими хозяйками и прихватив с собой банку кофе в качестве вещественного доказательства, мы рванули на аэродром, благо полуторка, на которой мы приехали, была при нас. Надо побыстрее добраться до Данилина. Пусть он через особый отдел займётся этой сволочью-интендантом.
По иронии судьбы первым, кто встретился мне у штаба авиаполка был ни кто иной как интендант 3-го ранга Кучумов. Он с довольной улыбкой на лице направился в сторону расположенных неподалёку складов.
— Кучумов! Стой!— окрикнул я его.
— Что хотели, товарищ гвардии майор?— он всё с той же улыбочкой на лице обернулся ко мне.
— Что это?— я протянул ему банку с кофе.
— Кофе, товарищ майор,— с недоумением глядя на меня ответил интендант.
— Я вижу что кофе. Почему этим самым кофе твоя жена на рынке торгует, обменивая его на золото? Как это кофе вообще у тебя оказалось? Ты же должен был все продукты отправить в детские дома и больницы!
— Тихо, тихо!— глазки у Кучумова забегали,— Ладно, майор, я всё понял. Надо было с тобой сразу договариваться, но и сейчас не поздно. Давай так; треть тебе. Это много, поверь. А теми продуктами всё равно всех не накормишь.
— Ты чего мелешь!?— начал закипать я,— Какая треть!?
— Да не ори ты так, майор, услышат,— прошипел Кучумов,— Хорошо, тебе половина. И учти, если попытаешься меня сдать, я скажу, что ты специально продукты в город привёз, чтобы здесь их выгодно продать. Так что следом за мной пойдёшь.
— Ну ты и мразь!— я со всей силы впечатал кулак в лощёную рожу интенданта. Кучумова отбросило на стену стоящей рядом сараюшки, по которой он сполз на землю. Нос у него был качественно свёрнут на бок. Я подскочил к нему и, подняв за грудки, начал методично как из боксёрской груши выбивать пыль кулаками из его рыхлой тушки.
— Ах ты, гад! А ну, отпусти!— сильный удар сзади по спине едва не выбил из меня сознание. Я резко обернулся и увидел стоящую со здоровенным дрыном в руках жену Кучумова. Ту самую спекулянтшу. Она вновь замахнулась, но я был быстрее. Уже не отдавая себе отчёта я перехватил дрын и с силой дёрнул его на себя. Кучумовская жена, не выпуская своё оружие из рук, сделала шаг вперёд, но споткнулась и с силой приложившись головой о камни замерла. Тут на меня налетели толпой, скрутили и оттащили в сторону. Что потом происходило на месте драки я уже не видел.
В себя я пришёл в тесном помещении с маленьким зарешеченным окном под самым потолком, похожем на камеру. Хотя почему похожем? Камера и есть. Твою ж...! Вот какого ляда я полез выяснять отношения с этой мразью? Надо было идти прямиком к Данилину и пусть дальше уже он занимался этим делом. Ну да будем надеяться, что во всём разберутся те, кому это по должности положено.
Меня не трогали двое суток. Дважды в день окошко в двери открывалось и в него подавали тарелку с жиденькой похлёбкой и кружку с чуть тёплым едва подкрашенным чаем. Вечером второго дня меня под конвоем провели в какой-то кабинет. За столом с настольной лампой сидел человек в форме с малиновыми петлицами, одной шпалой в них и эмблемой щита и перекрещивающихся двух мечей.
— Присаживайтесь, гражданин Копьёв,— он показал рукой на стоящий перед столом табурет,— Я военный юрист 3-го ранга Агапкин и я веду ваше дело.
 
— А меня уже что, воинского звания лишили, что вы обращаетесь ко мне гражданин?— спросил я, усаживаясь на табурет.
— Пока не лишили, но учитывая все известные на сегодняшний день обстоятельства, это произойдёт очень и очень скоро,— Агапкин говорил без каких-либо эмоций. Он просто констатировал факт.
— И в чём же меня обвиняют? В том, что я отметелил эту мразь Кучумова?
— С гражданином Кучумовым, как раз, всё понятно. Он уже дал признательные показания. Так же он сообщил, что был вашим подельником и реализовывал привезённые вами с Большой земли продукты и отдавал вам половину выручки. С этим мы ещё будем разбираться. Так же вы обвиняетесь в убийстве гражданки Кучумовой Елизаветы Фоминичны. Таким образом вы обвиняетесь по статье 136, пункт "г" уголовного кодекса РСФСР, умышленное убийство, совершенное с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление, по ней вам грозит до 10 лет лишения свободы, так же по статье 142, умышленное тяжкое телесное повреждение, повлекшее за собой потерю зрения, слуха или какого-либо иного органа, неизгладимое обезображение лица, душевную болезнь или иное расстройство здоровья, соединенное со значительной потерей трудоспособности, -лишение свободы на срок до восьми лет, статье 193.18, противозаконное насилие над гражданским населением, учиненное военнослужащими в военное время или при боевой обстановке, влечет за собой применение мер социальной защиты в виде лишения свободы со строгой изоляцией не ниже трех лет, а при отягчающих обстоятельствах — высшую меру социальной защиты. Ну и за ваши спекуляции продовольствием согласно Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 10.11.1932 года, которое звучит как "Скупка и перепродажа частными лицами в целях наживы (спекуляция) продуктов сельского хозяйства и предметов массового потребления" — лишение свободы на срок не ниже пяти лет с полной или частичной конфискацией имущества. Так что, как видите, гражданин Ильин, дела ваши плохи. Вы признаёте себя виновным в совершении указанных преступлений? Подумайте хорошенько, прежде чем отвечать. Чистосердечное признание вам зачтётся при вынесении приговора.
Мда, картина Репина "Приплыли". Вот влип, так влип.
— Товарищ следователь...,— начал я, но был сразу же прерван.
— Ко мне вы должны обращаться гражданин следователь.
— Ну пусть будет так,-согласился я. Права качать в моём нынешнем положении глупо,— Гражданин следователь, то, что набил рожу этой гниде Кучумову я сознаюсь. Там было за что, поверьте. Он продовольствие, которое мы приобрели за свои деньги для того, чтобы доставить в город и передать в детские дома и больницы, через свою жену продавал за золото на рынке. Я случайно увидел у хозяйки квартиры, где живёт моя жена с дочерью, купленную у спекулянтов за золотые серёжки банку кофе из тех, что мы в последний раз привезли в Ленинград.
— А как вы определили, что это именно та банка кофе? Может это из совершенно другой партии?
— Перед погрузкой техник опрокинул на коробку банку с красной краской. Потом, конечно, оттирали, но разводы всё равно остались. Вот по ним я и узнал банку.
— Хорошо, продолжайте,— следователь быстро что-то записал в блокнот.
— Я забрал банку и поехал на аэродром, чтобы сообщить обо всём в особый отдел, а тут мне навстречу эта мразь идёт и лыбится довольный. Ну я и не сдержался.
— С этим ещё будем разбираться,— Агапкин сделал ещё одну запись,— А что вы скажете по убийству гражданки Кучумовой?
— Да не убивал я её!— воскликнул я. В ту же секунду у меня за спиной открылась дверь и следователь кому-то сделал успокаивающий жест,— Когда я рожу этому Кучумову рихтовал, она сзади подбежала и огрела меня по спине дубиной. Хорошо по голове не попала. Хотела второй раз ударить, но я перехватил дубину и попытался вырвать у неё из рук. Видел только, как она споткнулась и упала. Потом меня скрутили и оттащили в сторону. Что там было дальше я уже не видел.