Безымянный (СИ)

Гневный рык заставил советника мелко затрястись, и он лишь молча склонился в низком поклоне. Между тем снова заговорил Рау:
— Итак, те, кто обвинял, исчезли. Как это подозрительно.
Но хоть новость об исчезновении главных обвинителей явно застала вожака врасплох, просто так останавливаться Таул был явно не намерен.
— Что же, пусть они и ушли, есть еще свидетели.
— Давайте выслушаем их. Надеюсь, они не испарились следом за прочими.
Тут на помост стали один за другим подниматься львы-охотники из числа группы, которой командовал Мио. Один за другим они отвечали то на вопросы вожака, то его советника, то Рау. Но ни один из них так и не смог напрямую сказать, что Мио был предателем. Все, что смогли от них узнать — это то, что у Мио была такая возможность и не раз, но на этом все. Наконец, когда все охотники были опрошены, Рау снова заговорил:
— Итак, все, что нам удалось выяснить, это лишь то, что сей обвиненный имел возможность сговориться с химерами. Однако нет ни единого тому доказательства, за исключением внезапно исчезнувших свидетелей. А этого, насколько мне известно, слишком мало, чтобы приговорить его к смерти.
В ответ вожак произнес:
— Но этого также мало для того, чтобы полностью очистить его имя.
— Согласен, а посему я вижу лишь один выход — отдать все на суд Древних.
Тут он сделал паузу и обвел всех окружающих пристальным взглядом.
— Я требую проведения священного испытания.
Не успел он замолчать, как по толпе собравшихся пробежал ропот. В основном он был одобрительным. Таул задумался на несколько минут, после чего произнес:
— Хорошо, да свершится воля Древних.
Затем он подошел к Мио и снял с его шеи висевший на ней небольшой кристалл на свитом из волос его матери и отца шнурке. Мио получил его в тот момент, когда получил свое имя. Чуть приподняв кристалл, так что тот ослепительно засверкал в лучах солнца, Таул сжал его в своей могучей лапе, и тот с треском раскололся, превратившись в тысячи мелких осколков. Это обозначало лишь одно — отныне Мио лишался своего имени и становился безымянным. Выдержав паузу, Таул громогласно произнес:
— Чтобы вернуть свое имя, ты должен подняться на священную скалу и принести оттуда слезу Древних. Если на то будет их воля, — с этими словами он разжал свою лапу и из нее высыпались мелкие осколки именного кристалла.
Налетевший порыв ветра подхватил их и унес прочь. Между тем Таул подал знак, и стражи, все это время окружавшие возвышение, где происходил суд, отступили, и Мио наконец смог подняться с колен. Все происходящее казалось ему таким нереальным, словно он был под оковами какого-то жуткого сна. Лишиться имени — похоже, этот приговор был куда суровее, чем даже если бы его решили просто казнить за измену.
Медленно он спустился с помоста и побрел прочь. Все вокруг молча расступались перед ним. Так он подошел к воротам, те медленно распахнулись, и он вышел за пределы стен логова. В морду ему подул порыв горячего ветра, а спустя несколько минут раздался лязг захлопнувшихся за его спиной ворот. Медленно он сделал первый шаг, затем другой — отныне его судьба была в лапах Древних и только от них зависела его жизнь.
  
Необычный союзник
 
Мио медленно опустился на колени. Перед ним, всего в нескольких сотнях шагов, находился вход в обитель Древних. Вход напоминал гигантскую открытую пасть неведомого существа, готового проглотить любого, кто посмеет нарушить границы этого запретного для почти всех обитателей подлунного мира места. Усиливало это ощущение еще и то, что то там, то здесь по его краю торчали острые каменные выступы, словно заточенные клыки. Этот вход был началом тоннеля, ведущего в окруженное со всех сторон неприступными мертвыми скалами место, куда не смела ступать ничья лапа без позволения на то самих Древних. Даже служители не смели ступать туда без соизволения высших покровителей.
Мио медленно закрыл глаза и едва слышно зашептал воззвание к высшим владыкам, дабы они позволили ему войти в запретное место и обрести там свое имя. Закончив, он замолчал и, так не открывая глаз, замер в ожидании, когда ему будет дан знак того, что ему позволено войти в тоннель. Казалось, время остановилось, а сам молодой лев превратился в изваяние под стать окружающих его склонам. И вдруг до его слуха донесся какой-то едва уловимый звук. Поведя ушами Мио понял, что доносится он откуда-то из глубин тоннеля. Мио почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Между тем звук все усиливался, явно приближаясь к нему, и вскоре он уже ясно понял, что этот звук определенно напоминает звук множества шагов. Сердце его сильно забилось, дыхание участилось, а в голове пронеслось:
 
— Неужели я увижу самих посланников Древних!
И вот спустя непродолжительное время до его носа донесся резкий запах, на мгновение показавшийся ему до боли знакомым, но от охватившего его волнения он никак не мог вспомнить, что он значил и где он его уже встречал. Он вообще в тот момент мало чего мог адекватно воспринимать, настолько велико было его волнение. Наконец, Мио почувствовал едва уловимое колебание воздуха, идущее со стороны входа в запретное место. То, что издавало звук шагов, кем бы или чем оно ни было, приблизилось к нему. Зажмурив глаза еще сильнее, так и не смея их открыть, Мио склонил голову настолько низко, что нос уткнулся в пыль у его все еще преклонённых колен. Шаги стали звучать со всех сторон, похоже те, кто издавал их, кружили вокруг него, и тут он вдруг услышал голос:
— Вот уж кого я точно тут никак не мог ожидать увидеть! Неужто решили выразить свое почтение, ваше высочество? Да еще с таким благоговением! Я так польщен!
От этого голоса Мио словно молнией пронзило от макушки до самого кончика хвоста, а шерсть на загривке мгновенно встала дыбом. Почти мгновенно схватив свое незамысловатое оружие, сделанное им из лапы детеныша таратула, добытого им по пути сюда, он вскочил с колен, поднял голову и огляделся. Он стоял в окружении множества химер, тех самых, которых со своим охотничьим отрядом он выслеживал столько полных лунных ликов. Все они восседали на шипохвостах. Эти безмолвные имели невероятно свирепый нрав и мало годились на роль ездовых, но похоже, этим химерам они по каким-то непостижимым причинам решили подчиняться. Судя по тому, как уверенно себя вели их седоки, не боявшиеся быть ими съеденными, они безоговорочно признавали их власть над собой.
На самом огромном из них восседал предводитель всего этого сброда. Хоть Мио видел его только издали и всего несколько раз за все время, пока преследовал его отряд, он сразу его узнал. Огромный самец, на первый взгляд, принадлежащий к племени львов, но в отличие от них, его морда выдавалась вперед намного сильнее чем обычно. Кроме того, у него не было никаких признаков гривы, а все его невероятно массивное и даже кажущееся из-за таких габаритов неповоротливым тело, покрывала бурая, украшенная черными полосками, косматая шерсть, намного длиннее чем у кого бы то ни было в этих землях. Его лапы снабжены слегка изогнутыми когтями такой длины, что напоминали короткие клинки, коими он без труда мог бы разорвать многих, не прибегая к помощи какого-то еще оружия. На нем была надета легкая броня, частично закрывающая его торс и спускавшаяся немного ниже, частично скрывая под собой его короткий, примерно в четверть от длины обычного львиного хвоста, также покрытый полосками хвост и часть относительно остального тела коротких, но весьма мощных задних лап.
Мио смотрел врагу в его маленькие, почти скрытые прядями нечесаной шерсти глаза и чувствовал, как кровь в его измученном долгой тяжелой дорогой теле буквально закипает от обуревавшей ярости и праведного гнева. Глухо зарычав, он прыгнул на предводителя, целясь оружием в его незащищенную броней массивную шею. Однако достичь цели ему не удалось — сделав небрежное движение своей могучей лапой, предводитель с легкостью отшвырнул изнурённого льва, попутно переломив его хилое оружие. Сгруппировавшись, Мио смог приземлиться на все четыре лапы, не без труда удержав равновесие. Отшвырнул в сторону бесполезный обломок своего оружия, снова сделал отчаянную попытку добраться до своего врага, только на этот раз его попытку прервал шипохвост, на котором восседал предводитель.