Четвертый кодекс (СИ)

- Орла? – переспросил Кромлех.
- Так – за неимением более адекватного определения – мы называем неведомую силу, стоящую по ту сторону бытия и правящую судьбой всех существ. После смерти любого из них Орел его поедает – в переносном смысле конечно. Так он питается, надо полагать... Но небольшое число людей способно от этого освободиться. Вы уже один раз по крайней мере сделали это. Что удивительно – для успеха необходима длительная подготовка, которой у вас не было.
- Хорошо, предположим, - кивнул Евгений. – А что дальше?
- А дальше – то, что вы уже проделали: очевидно, вы окажетесь в далеком прошлом и измените реальность.
- Но, по вашим словам, я это уже делал, - возразил Кромлех. – Зачем же повторять?
- Потому что мир цикличен, - проговорил Дельгадо. – Вечно цикличен. Пойти по пути воина – значит, вступить на бесконечный замкнутый путь, попасть в некую космическую петлю. И вы, и я вынуждены следовать предначертанному.
Кромлеху вновь стало тоскливо.
- А если я не смогу?.. – тихо спросил он. – И этот ваш... Орел сожрет меня?
- Значит, так тому и быть, - кивнул Дельгадо. – Воин никогда не ждет результата от своих действий. Для него победа и поражение – одно и то же. Так же, как жизнь и смерть.
Евгений опять промолчал, почувствовав в этих словах свинцовую истину.
Антонио вновь заговорил – более легкомысленным тоном, за которым, однако, ощущалась напряжение. Даже его слова, возникающие в воздухе, словно подернулись красноватым и слегка вибрировали.
- Видите ли, нас совсем не устраивают многие реалии этого мира. В частности, некоторые крупные политические образования в Евразии. Или проникновение Российской Империи в Атлантиду. Но это все мелочи, которые я вспомнил лишь в своей ипостаси сиуакоатля. Более существенно другое.
Он сделал шаг к Евгению и ткнул его пальцем в грудь, в висящий на ней крест.
- Это я настоял, чтобы вам его оставили, - произнес он холодно. – Поскольку вы сами должны снять его. Даже не физически...
Кромлех пожал плечами.
- Я крещен в ортодоксальной Церкви, и, хотя давно не был в храме, крест снимать не намерен.
Крест был надет на него в Успенском соборе Енисейска уже полвека назад, а висящий рядом образок Богородицы был от покойной матери. Евгению в жизни не приходило в голову снимать это, хотя христианином он был более номинальным.
Дельгадо поморщился.
- Я же сказал – не физически... Не думаю, что физически он сохранится у вас... по ту сторону. Видите ли, это курьезное учение нам мешает. Есть мнение – и оно обосновано многими нашими историками – что Ацтлан не смог завоевать весь мир именно благодаря противодействию христианства. Но лишь видящие точно знают, почему христианство оказалось сильнее. Ацтланцы превосходили всех своих противников по воинскому искусству и вооружению, но их жрецы и маги не смогли преодолеть в Европе то, что тамошние видящие называют эгрегор. У христиан он неожиданно оказался непрошибаем. Так что наступление Атлантиды захлебнулось именно в Европе.
Кромлех и правда встречал подобные рассуждения в ацтланских книгах по истории и философии, но объяснение с точки зрения магии встречал впервые.
- А зачем вам нужен весь мир? – поинтересовался он.
- Всем нужен весь мир, - неприятно хохотнул Дельгадо. – Видящие, как и прочие живые существа, имеют инстинкт размножения, правда, проявляется он у них по большей части в духовных формах. Мы желаем и стремимся ввести свой нагваль в как можно большее количество людей. А мир, политически покоренный Атлантидой, для этого подходит более всего. Я не знаю, каким был мир, пока Кромлех Первый не изменил его. Возможно, таким, как в вашем романе, тогда я бы не хотел в нем жить.
«А я? – подумал Кромлех. – Если я написал эту вещь, значит, душа моя стремилась туда. Хотя меня в том, придуманным мною, мире очень многое коробит и ужасает. Или роман – просто эхо воспоминаний моего первого варианта?.. И будет ли помнить Кромлех Третий то, что переживает сейчас Кромлех Второй?..»
Похоже, он уже внутренне полностью согласился выполнить волю видящих. А какой у него был выбор? В конце концов, это и есть его путь...
 
Кажется, Дельгадо догадывался, о чем думает собеседник, а может и знал это. Во всяком случае, он довольно улыбнулся и заговорил:
- Я не знаю, сколько циклов придется пройти вам, изменяя реальность, но надеюсь, что в конце концов это приведет к полному исчезновению христианства. Ну или, по крайней мере, сведению его до незначительной малоизвестной секты. Поверьте, друг мой, это цель, к которой стоит стремиться...
Его глаза неожиданно блеснули зеленым, как у ягуара.
- Вы хотите сказать, что я обречен вечно странствовать по петле? – слегка растерянно спросил Кромлех. – Это какая-то дурная игра...
- Нет, нет, - наставительно поднял палец маг. – Вы – воин, а значит, способны остановить мир.
- Что?
- Мы называем это еще «блокировкой первого внимания», - пояснил Антонио. – Это когда видящий достигает такого состояния, что способен остановить непрерывный поток внутренних чувственных интерпретаций окружающей реальности. Прекращает внутреннюю болтовню, как говорил мой благодетель. Он был простой человек, хоть и великий маг... В общем, остановка мира – важный этап на пути воина, который получает через это способность созерцать чистую энергию. Но вы не просто воин, вы – Прохожий. Поэтому, остановив ваш внутренний монолог, вы одновременно остановите и поток событий так называемого реального мира, в котором вы плывете, несмотря на то, что сами его в какой-то мере созидаете.
- И что тогда? – спросил заинтересовавшийся Кромлех.
- Понятия не имею, - пожал плечами Дельгадо. – Возможно, станете величайшим магом в истории человечества. Образно говоря, огромной драгоценной подвеской, завершающей ожерелье вашей циклической личности. Не знаю. Важно, что это будет мир магии и мир для магов. Которые, быть может, совместно даже смогут преодолеть смерть и заставить Орла сдохнуть от голода... Посмотрим.
Евгений не знал, что ответить.
- Не печальтесь об этом мире, который вы оставляете, дон Эухенио, - оскалился ему в лицо Дельгадо. – Скоро он все равно погибнет.
И сам пропал, оставив в воздухе лишь последнюю фразу, которая постепенно тоже рассосалась. Тогда Кромлех проснулся на тюремном ложе.
Теперь, лишенный возможности писать, он перебирал в памяти узлы этой беседы, словно бусины четок, пытаясь нащупать ускользающий смысл.
Он делал это и тем утром, когда за тяжелыми дверями в неурочное время раздался топот стражников.
Несколько мрачных ягуаров в парадных доспехах ввалились в комнату.
- Кромлех-цин, - обратился к нему их предводитель. – Вам пора. Пернатый Змей ждет.
Проект рескрипта уэй-тлатоани Великого Ацтлана Монтесумы VII о начале войны с Российской Империей. Обнародован не был. В документе имеются рукописные замечания самого уэй-тлатоани, предназначенные, очевидно, для сиуакоатля. Даны курсивом 
«Так сказал сын Солнца и Земли, величайший из людей, великий правитель Монтесума-цин Седьмой, уэй-тлатоани и глава воинов Великого Ацтлана.
Во имя Уицилопочтли, Кетцалькоатля, Тескатлипока, Тлалока, Мишкоатля и всех наших богов, слитых в Едином Тлокенауаке [прекрасная формулировка!] обращаюсь к тебе с Трона Орла и Ягуара, о народ Ацтлана! Искра, вылетевшая из божественного огня и посеянная в нашей груди, ныне воспылает перед тобой.
Пришло время тебе сбросить тяжкое бремя и омыться от позора поражения. Пришло время Пернатому Змею расправить крылья [меньше концентрации на Пернатом Змее, ни к чему].
 
Уже тридцать пять лет минуло с тех пор, как коварные враги обрушились на нас с севера и юга [во имя Единого, убери всякие намеки на Тауантинсуйу! Инки должны сохранить нейтралитет, по крайней мере, сначала. Потом мы с ними разделаемся. Исключи вообще упоминания о сторонах света], победив нас не своим умением и доблестью, а числом и жестокостью. Наш предшественник вынужден был подписать позорный мир [в отношении моего отца смягчи, но не слишком, хотя он и был поставлен в безвыходное положение]. Враги надругались над нашей страной, нашей общиной, нашим укладом, нашей верой, над нашим божественным правителем. Заморские варвары в союзе с северными предателями и южными завистниками [убрать северных и южных!]долгое время безнаказанно глумились над нашим домом.