Ведьма из прошлого (СИ)

— Пока я не вспомнил, а мой стол и сознание в порядке, не будем тратить время зря.
Анна, до этого кружившаяся у стола замерла, разглядывая меня.
— Сейчас я готов выслушать все — от начала и до конца. Соберем детали, поймем, кто убил тебя в пятнадцатом веке, а там придумаем, как действовать в нашем, — и с этими словами, я подхватил сумку с ноутбуком, стоявшую на пороге кухни, — давай с того места, про сны.
Ave Maria
Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми
28 мая 1431 года
Приглушенный свет в комнате огненными бликами танцевал по ярким распущенным прядям Сибиллы. В маленьком пространстве казалось, что именно ее волосы сейчас источник этого света. Анна удобнее перехватила гребень, снова опуская его в густые шелковые пряди сестры. Осторожно расчесывая волнистые волосы, она думала, что это единственное занятие, которым готова заниматься вечность. Умиротворение и покой, вот что ощущала девочка, когда кончики ее пальцев касались огненных локонов.
— Жалко, что у меня такие волосы, — грустно вздохнула Сибилла, ерзая на коленях у сестры, — мама говорит, что скоро мне придется их светить.
— Осветлять, — машинально поправила Анна, осторожно проводя ладонью по блестящему рыжему шелку, — на самом деле в этом нет ничего страшного.
Сибилла тяжело вздохнула, а ее плечи опустились под грузом мысленной ноши. В этот момент она показалась Анне такой взрослой, что та невольно улыбнулась. Она смутно помнила, когда Сибилла появилась на свет, но рассчитывала увидеть, как ее сестра превратится в прелестную девушку и выйдет замуж.
Анна была достаточно взрослой, чтобы мама рассказала ей о том, сколько детей в их семье не вышли из младенческой колыбели. Она говорила, что Господь словно наказывал ее за поздние роды, ведь долгое время после рождения самой Анны, ее тело не могло носить ребенка. Ну а когда первый младенец все же появился на свет, Господь тут же забрал его обратно.
Анна же думала иначе, но боялась спросить у матери. Да и разве это не грех гордыни, считать, что на самом деле все произошло из-за ее рождения? И каждый раз, когда эти мысли проносились в ее голове, Анна незамедлительно делала то, чему учила мама — читала Ave Maria. Кажется, она могла хоть сто раз подряд повторить молитву без запинки и на одном дыхании, каждый раз наивно радуясь, что удается делать это без всякого напряжения.
Анна знала, что на свет после нее появились трое младенцев, прежде чем родилась Сибилл. Мама запрещала ей смотреть на детей особо это не объясняя, но тогда любопытство взяло верх. Пробравшись в комнату родителей (Анна плохо помнила тот день), она то ли взяла Сибиллу на руки, то ли просто стояла и смотрела на нее. Но тепло, что тогда разлилось в груди, замедляя дыхание и заставляя трепетать перед спящим младенцем, жило и по сей день. Тогда же мама почему-то ругала Анну, крепко прижимая к груди Сибиллу, а Анна долго не могла понять, что она сделала не так.
Анна говорила, что с Сибиллой все будет в порядке, но мама не слышала, растирая по щекам горькие слезы. Шло время, а Сибиллу не касались хвори, обходя их дом стороной. Анна все так же уверенно читала Ave Maria, но уже над кроваткой сестры. Это после Анна начнет придумывать сказки, запоминать мамины истории, что та тихим голосом рассказывала Сибилл, а тогда это было единственным, что хорошо знала Анна.
— Тебе легко говорить, — вздохнула Сибилла, выводя Анну из размышлений, — ты светленькая.
Развернувшись у сестры на коленях, Сибилл выжидающе посмотрела на Анну.
Убрав прядь волос сестре за ухо, Анна улыбнулась, кинув быстрый взгляд на дверь.
— Мама осветляет волосы, — заговорщическим голосом прошептала Анна, — у тебя совсем как ее. Как видишь, ничего страшного с ней не произошло.
Сибилла кивнула, как всегда безоговорочно доверяя сестре. Подскочив с ее колен, она юркнула в кроватку, что хоть была маленькой, но занимала добрую половину комнаты. Им с Анной еще повезло, что есть своя комната. Даже такая маленькая.
 
Камень ударился в окно, а Анна подпрыгнула от неожиданности, тут же переглядываюсь с сестрой. Сибилла же села на кровати, радостно хлопая в ладоши.
Стук повторился, а Сибилл от нетерпения подскочила на ноги.
— Ну открывай, — канючила Сибилла, дергая сестру за рукав, — ну пожалуйста.
— Сибилл, уже поздно, — мягко проговорила Анна, удерживая сестру за плечи, — не время для гостей.
— Но это же Норман! — так, словно самого этого факта вполне достаточно, воскликнула Сибилла.
Норман для Сибиллы был почти как старший брат. Она обожала играть с ним, могла часами носиться по улице, а сам Норман неустанно придумывал для нее новые развлечения. Иногда Анне казалось, что только Норман был причиной любой радости Сибиллы. И это почему-то ее очень расстраивало. Ей хотелось, чтобы сестренка больше времени проводила с ней, а не с тощим подростком с чуть раскосыми глазами.
Нет, Анне нравился Норман. Они дружили с самого детства еще с того периода, когда дети особенно не имеют воспоминаний. Но Анна знала, что Норман точно там был. В его присутствии всегда было легко и спокойно, только вот ключевым словом здесь являлось “было”.
— Ложись, — бросила Анна сестре, собираясь с духом, — я сейчас приду.
Отворив дверь, Анна на цыпочках вышла из дома, ежась от ночной прохлады. Как только глаза привыкли к темноте, Анна разглядела вытянувшуюся фигуру взрослеющего Нормана. Он был старше ее всего на пару лет, но сейчас между старыми друзьями словно стала открываться пропасть.
Норман собирался стать диаконом, уже вовсю помогая работникам местной церкви.
— Прости, что поздно, — добродушно улыбнулся Норман, а Анна выдавила из себя измученную улыбку, неловко переступая с ноги на ногу, — хотелось поболтать.
— В этом доме всегда рады служителям Господа, — быстро прошептала Анна, оглядываясь на дверь.
Котта* намертво прилипла к спине от льющегося меж лопатками пота. Анно то и дело тянулась к шнуровке на груди, словно так можно было снова начать дышать. Она понятия не имела, как ее матери удается всегда приветливо и непринужденно улыбаться людям, что были гораздо опаснее Нормана.
— Ты какая-то бледная, — нахмурился Норман, а Анна тут же отрицательно закачало головой.
— Прости, — проблеяла она, заводя трясущиеся руки за спину, — я, я, наверное, ну, просто устала. Сложный день.
— Ты здорова? — Норман сделал шаг вперед, а Анна еле удержалась, чтобы не сорваться с места и не запереться в доме.
“Господи, ну почему это должно быть так сложно,” — подумала Анна, сглатывая парализующий ее комок.
— Ладно, — пожал плечами Норман, отступая, — действительно поздно. Я зайду завтра.
Анна тут же торопливо закивала, не сдержав вздох облегчения. Но Норман его уже не слышал, так как поспешно удалялся в сторону своего дома. Как же Анне хотелось, чтобы все стало, как прежде. Она была согласна даже просто наблюдать за тем, как Норман играет с Сибилл. Лишь бы не было вот этого мучительного напряжения. Каждый ее вздох рядом с ним должен быть продуман. Теперь ее единственный друг был для нее опасен.
Погруженная в свои мысли, Анна шла обратно к комнате, как звук доносившихся до нее голосов заставил остановиться девочку у самой двери.
— Я должна ехать, — очень быстро шептала мать, — должна, Вигмар, — она всхлипнула, а Анна прислушалась.
Еще никогда она не слышала голос матери настолько взволнованным. Что должно было произойти, чтобы она плакала?
— Послушай меня, — спокойный и теплый голос отца раздался следом за всхлипом, — ты сделала все, что могла. Жанна не такая, как ты. Ты больше ей не сможешь помочь, — мать снова всхлипнула, а Анна нервно сглотнула.
От чего-то в груди Анны тревожно заныло, да так, что ей хотелось скорее бежать к маме и начать ее успокаивать.