Жена напоказ 2 (СИ)

— Это очень странно, — герцогиня вскинула брови. — Ты говоришь о деле с похищением аур?
— Именно, — Ренельд вновь отвернулся и всё же открыл дверцу. Вынул две толстые папки, что лежали внутри. Пошарил рукой в тёмном шкафчике — но там ничего больше не оказалось. — Скажи… Насколько далеко отец был готов зайти, чтобы исправить мою ауру?
Он прошёл до стола и с грохотом опустил на него увесистые стопки бумаг. Мать вздохнула, наблюдая за ним. Её глаза потемнели, а плечи чуть опали. Похоже, воспоминания не из приятных.
— Довольно далеко. Но всё это в итоге оказалось бесполезным. Так что там, — она указала взглядом на старый архив, — ты вряд ли найдёшь что-то полезное. Всё это только теория вперемешку с мечтами.
— И всё же, — Ренельд потянул завязку верхней папки. — Я помню, что он был увлечён этими исследованиями. И одно время был почти уверен, что всё получится. Кто ещё, кроме вас с отцом, Ксавье и короля, был в курсе того, что с моей аурой что-то не так? Кто помогал ему искать решение?
— Рени, — герцогиня покачала головой. — Это давнее дело… И оно ничем не закончилось.
— Кто? — Ренельд повысил голос. — Ты понимаешь, что Мариэтта в опасности? Каждый маг, с которого Собиратель может что-то получить — в опасности! И в этом может быть замешан кто-то из нашей семьи.
— Что за чушь! — резко ответила мать. — Откуда ты вообще это взял? Со своим Собирателем ты скоро совсем сойдёшь с ума! Дома не появляешься, о своей невесте говоришь только в связи с расследованием. Она хоть как-то ещё тебя интересует?
“Ваша светлость, — ехидно пропел Лабьет, снизу вверх глядя на герцогиню, — наши интересы к мадам Конфетке настолько обширны, что вам лучше об этом не думать. Голова разболится”.
Ренельд только мысленно хмыкнул на его замечание.
— А должна? — он приблизился к матери на пару шагов. — Кажется, вас с его величеством, другие стороны моего интереса к Мари не волнуют. Только выгода. Говори! Всё, что знаешь.
Герцогиня вскинула было голову, собираясь упрямиться.
— Как ты вообще со мной разговариваешь? — она редко когда повышала голос. И обычно это означало самую высшую степень гнева. Но не дождавшись ещё хоть слова от Ренельда, всё же продолжила: — Очень многое Сельен мне не рассказывал. Говорил, мол, это не то, о чём мне стоит тревожиться. Ведь я ничем не могу помочь. Но одно я знала точно: в те времена, когда он был одержим идеей изменить твою ауру, он во многом советовался с Эдгаром д’Амраном.
И это не удивительно. Ещё до поступления старшего сына в Санктур отец был дружен с ректором Академии. Но в какой-то миг их отношения дали трещину — причину Ренельд так и не смог выяснить толком. Да и, признаться, не слишком-то ей интересовался.
— Это могло быть разработкой графа д’Амрана? — он поднял руку с висящим на цепочке накопителем прямо перед глазами герцогини.
Она вздрогнула было, но пригляделась внимательнее и чуть расслабилась.
— Эдгар, насколько я знаю, не был умелым артефактором. Его профиль — заклятия. Дочь пошла по его стопам — я так думаю. Но до отца так пока и не дотянулась, — она с сожалением поджала губы.
— Значит, должен был быть и артефактор? — Ренельд убрал амулет обратно в карман.
— Говорю же: Сельен многое от меня скрывал, — мать пожала плечами.
— Не доверял?
Герцогиня оскорблённо фыркнула.
— У нас были сложные времена. Каждый из нас хоть раз, но задумывался о том, как могло получится, что ты родился с тёмной аурой. От кого это передалось… — она помолчала и продолжила: — Сельен был подавлен. Ведь это ставило под удар право всего рода Таури занимать престол. Но в конце концов для недоверия между нами не осталось места. Просто… Я думаю, он считал, что это всё для меня слишком сложно.
“Или не хотел подвергать опасности, — вставил Лабьет, внимательно выслушав её. — Если твой отец, Рен, ввязался в какие-то игры с преобразованием аур, это могло обернуться скверными последствиями”.
— Вполне возможно, — согласился Ренельд, молча наблюдая за тем, как на лице матери разные эмоции сменяют друг друга.
 
Вспоминать о прошлом трудно. Особенно если в нём немало тёмных пятен.
— Хорошо, — проговорил он, так и не дождавшись от матери ещё хоть каких-то подробностей. — Значит, только Эдгар д’Амран?
— Это то, что я знаю, — герцогиня развела руками. — Рени… Всё это было давно. И тот, кто сейчас занялся этим, — она указала веером на лежащий в нагрудном кармане Ренельда амулет. — Он мог прийти к этому совсем другим путём.
— Может быть, ты права. Но слишком уж многое сходится.
— Тогда не буду тебе мешать, — мать натянуто улыбнулась. — Ты останешься на ужин? Или вновь помчишься в Марбр? Хоть о своей помолвке не забудь…
“Я тебе забуду! — буркнул Лабьет. — Будешь ходить за Конфеткой весь день. А как на шаг отойдёшь, буду кусать… Сам выбери, за что”.
— Кто у нас сегодня в гостях? — рассеянно уточнил Ренельд, перебирая документы отца. — Ты сказала, у нас гости.
Герцогиня, уже уходя, остановилась у двери.
— А! — взмахнула рукой. — Герцог Балленас с сыном решили приехать пораньше и провести пару дней до бала на природе. Они собираются поохотиться и устроить несколько прогулок верхом.
“Чудная жизнь… — вздохнул шинакорн. — Отчего я не посол? Гонял бы себе сейчас уток на пруду, а не мотался бы за тобой, не нюхал бы всякую дрянь. Брр. Как вспомню…”
— Я спущусь, чтобы поздороваться. Позже, — Ренельд взглянул на мать и та, ещё раз осуждающе скривив губы, всё же вышла.
Оказалось, в бумагах отца и правда не нашлось ничего особо полезного. Пара писем, не относящихся к делу, какие-то выписки из книг — по теории строения аур и взаимодействии тёмной и светлой частей. А ещё несколько странных чеков — на чьё имя — не указано. Да и в книге расходов, которую тоже пришлось поднять, потратив на это немало времени, они не числились. Их Ренельд отложил в сторону. Возможно, в банке Жардина что-то удастся выяснить.
Во второй папке документы оказались интереснее: более конкретные рассуждения по структуре ауры Ренельда. Подробный разбор, который делал, судя по всему, как раз Эдгар д’Амран. Заметки на полях оказались большей частью непонятными. Формулы, что были записаны на десятке скреплённых между собой листов, только иногда содержали символы древнемагического языка. Но никаких особо утешительных выводов из них не следовало.
“Ну? — наконец поинтересовался Лабьет, зевнув так широко, что можно было пересчитать все его зубы. — Что-то нашёл?”
На свою жизнь пёс жаловался зря: пока напарник перебирал бумаги, он совершенно спокойно дремал. Порой даже принимался постанывать во сне и дёргать лапами, изрядно его тем отвлекая.
— Почти ничего. Как будто здесь чего-то не хватает. Всё какое-то… бестолковое. Но я точно помню, что видел подобный амулет у отца, — Ренельд встал, разминая ноги. Пить хотелось ужасно, спину ломило. — Я как раз недавно поступил в Санктур. Приехал на каникулы и что-то искал у него в кабинете. И наткнулся на этот накопитель. Тогда не придал ему значения и вообще не понял, что это.
“Получается… — Лабьет тоже вскочил на лапы и встряхнулся. — Либо твоя матушка права, и твой отец был мечтателем. Без оснований. Либо искать нужно в другом месте”.
— И я, кажется, знаю, в каком, — Ренельд принялся складывать документы обратно в папку. Хоть толку от них мало, а взять с собой придётся.
“О-о, у меня прямо слюнки потекли от догадок”, — шинакорн завилял всем задом сразу.
Ренельд усмехнулся, покосившись на него.
— Поедем в Эйл.
“Вот же ты сухарь прогорклый”, — возмутился пёс.
— Поедем к мадам Конфетке, — пришлось сдаться.
 
“Так гораздо лучше!”
  
Глава 8
 
Мариэтта
— Я понимаю, что его светлость человек очень занятой и… — отец вздохнул, посмотрев на меня исподлобья. — Но всё же я надеялся, что он, как и положено в таких случаях, лично поставит меня в известность о своих намерениях относительно тебя.