Камиль. Залог (СИ)

Осторожно тяну с Ясны одеяла. Длинная ночная рубашка задралась, оголяя красивые ножки и бедра. Переворачиваю девочку на спину. Она открывает свои сонные глазки.
— Спи, спи, котенок. Спи.
Она и не просыпалась толком. Грудь равномерно вздымается, дразня меня выпуклыми сосками. Ложусь сверху, удерживая собственный вес на локтях легко касаюсь ее пересохших губ. Морщит носик, дергает головой. Борода щекочет ей кожу, а я не хочу, чтобы она проснулась раньше времени. Я хочу получить для себя максимальную степень доверия. Уязвимую, открытую и влюбленную девочку. Хочу почувствовать ее именно такой.
Аккуратно развожу ее ножки в стороны, поднимаю выше кружево ночной сорочки. Глажу пальцами между бедер. Ясна вздрагивает, но пока не просыпается. Тянется только, подняв руки вверх.
— Красивая куколка, — улыбаюсь. Через ткань сорочки обхватываю губами сосок, давлю на него языком.
Ясна приоткрывает губки в тихом стоне. Интересно, что ей сейчас снится?
Возвращаю пальцы вниз. Горячо, но еще недостаточно влажно, чтобы я мог войти безболезненно.
Вдавливаюсь в складочки и размазываю по ним капли смазки. Моя кукла снова стонет. Выгибается навстречу моим ласкам. Не разучился быть таким. Забавно.
Чувствую, что готова. Она легче поддается, когда развожу ее бедра еще немного шире. И даже не напрягается, почувствовав давление члена на вход. Расслабленная и сладкая. Она одуряюще пахнет женщиной и желанием. Гашу порыв сорваться и взять так, как привык. Напоминаю себе, что пришел за другим. Наверное, чтобы понять свои собственные чувства и подтвердить определение, которое дал Ясне Адиль.
Девочка принимает меня всего, делает глубокий вдох, словно ныряя и устремляясь к самому дну водоема. Выдох, и она открывает глаза. Ее тело моментально напрягается. Она сдавливает мой член мышцами.
Больно…
Новый вдох. Осознание происходящего…
Ее ладошка касается моей щеки, а я снова могу двигаться. Интересные ощущения растекаются по всему телу. Давно забытые или вовсе незнакомые. Не помню, чтобы с кем-то хотелось именно такого секса.
Опасная сентиментальность, которая может стоить мне жизни, и надо бы все это гасить, пока голова еще хоть что-то соображает. Но вот я делаю новый рывок вперед, ощущая каждую ее мышцу, ее жар, ее влагу и на несколько мгновений на все становится плевать.
В моих руках плавно извивается ее тело. Ночная сорочка собралась на животе. Ясна смотрит на меня затуманенным взглядом и глубоко вдыхает при каждом моем движении.
— Закрой глаза, — прошу ее. Обычно мне нравится наоборот. — Тебе хорошо?
— Да, — голос хриплый ото сна и возбуждения.
Я теряю контроль. Её «да», как выстрел в голову, прямо в зону удовольствия. Кончаю, не успевая среагировать. Девочка распахивает ресницы и удивленно смотрит на меня, испытав нечто новое, мужское семя, заполнившее ее изнутри.
Уперевшись лбом ей в плечо, немного прихожу в себя и понимаю, что серьезно накосячил, а еще облажался. Надо реабилитироваться и я, скатываясь с нее, прижимаю бедром одну ногу, чтобы не закрывалась. Ласкаю ее пальцами, ловлю стоны губами. Часть моей спермы смешалась с ее влагой. Случись подобное еще неделю назад, я бы сначала отправил Ясну в душ. Сегодня я даю ей кончить несмотря на то, что она перепачкана мной. Вытираю пальцы о простыню и прижимаю подрагивающую Ясну к себе.
— Ты ведь знаешь, что может случиться после сегодняшней ночи? — кивает и перестает дрожать. Даже дышать перестает. — Я надеюсь, что последствий не будет, — говорю откровенно, — Сейчас все непросто и твоя беременность… — хотел сказать «может стать проблемой», но вовремя заткнулся, — будет отвлекать, — подбираю другие слова.
— Ее надо будет прервать? — испуганно спрашивает Ясна.
— Даже не смей думать об этом! Думать буду я. Это моя обязанность, как и решать проблемы, которые в данном случае я создаю себе сам. Следи за собой, за своим циклом. Даже если будут просто подозрения, сразу скажи мне сама или передай через Самиру. Об остальном я поговорю уже с ней, а она на всякий случай разъяснит тебе, на что обращать внимание. Самира все же женщина. Я в этих тонкостях не силён.
 
Ясна делает вдох, сжав в кулачок пальцы. Прижав куклу к себе, глажу ее по волосам и мысленно матерю себя за потерю контроля. Вероятно, сказывается усталость и выматывающее ранение. Это не оправдание для главы рода, конечно. Наверное, я просто устал.
— Если у меня будет дочь, ты отдашь ее, как тебе отдали меня? — она все еще дышит через раз и боится пошевелиться.
— Нет.
— А что делают с сыновьями Залога? — спрашивает шепотом и сжимается, будто сейчас ее будут бить.
— Отдают на воспитание в семьи, живущие максимально далеко от главы рода или… — замолкаю на пару секунд. — Убивают, — малышка вздрагивает. — Есть исключительные решения, как случилось, например, с Адилем. Это риск для такого ребенка. Все зависит от наследников. У моего брата нет права на наследство семьи. Отец сразу подписал бумаги, чтобы у его сыновей от законной жены не было соблазна его убить уже в сознательном возрасте. Но мои младшие братья все равно не принимают его как равного.
— Тогда я тоже надеюсь, что последствий у этой ночи не будет, — тихо говорит она и резко садится, перепугано глядя на меня и зажимая рот ладошкой. Тоже сажусь. Убираю ее руки от лица. Ясна, опустив, ресницы, совсем не смотрит на меня. Прячется за своими волосами, превратившись в красивую статуэтку. — Прости, — ее голос звучит глухо, — я не имела права такое говорить. Ты накажешь? — комкает простыню.
Беру ее за запястья. Подношу обе руки к губам и на каждой оставляю по поцелую.
— Нет. Я клянусь тебе, что своих детей никогда никому не отдам и буду оберегать ценой собственной жизни. Посмотри на меня, — отрицательно крутит головой. — Ясна посмотри мне в глаза. Я хочу, чтобы ты увидела, что я говорю правду.
Она поднимает взгляд, наполненный страхом. Ее серые глаза заволокло дымкой, за которой прячутся подступающие слезы. Нижняя губка дрожит и пальцы, зажатые в моей ладони, тоже.
Первая слезинка стекает по ее щеке, задевая то живое и человеческое внутри меня, что начинает вылезать наружу, когда я попадаю в эту комнату.
Вторая срывается с ресниц.
Впитываю в себя ее эмоции. Наполняюсь ими, завороженно глядя на целую череду прозрачных капель на ее красивом лице.
— Обещаю тебе, все изменится. Ты должна верить мне. Наш чертов мир скоро перевернется. Я переверну его! Ради семьи и… — вдыхаю так, словно теперь я готовлюсь к прыжку, причем в ледяную воду. — Ради тебя.
— Р-ради ме-ня? — плачет Ясна.
— Ты сказала, что влюбилась. Я готов побороться за это чувство, но об этом никто не должен узнать. Наш разговор должен остаться в этой спальне, — говорю строго, а она опять меня удивляет. Моя кукла, мой котенок неожиданно подается вперед и обнимает меня шею обеими руками. Доверчиво и тепло прижимается, шмыгая носом.
Опешив, я даже не обнимаю ее в ответ. Сижу и обтекаю, испытывая странный, ранее незнакомый мне кайф от того, что вытворяет эта девчонка.
  
Глава 30
 
Ясна
Самира застала меня в гардеробной.
Стоя босыми ступнями на теплом полу, я никак не могу определиться, что надеть сегодня. Я просто не пойму свое настроение. Оно скачет, как солнечный зайчик по стенам в ясный день. То меня накрывает щемящим восторгом от слов, сказанных Камилем, то окутывает облаком ледяного страха от них же. А сегодня еще и день такой. Меня везут на осмотр к женскому врачу. На этом настояла Самира, узнав о том, что Камиль оставил во мне свое семя. Она следит за моим женским календарем. Посчитала дни и сказала, что нам лучше нанести визит гинекологу и проверить состояние моего организма. Готово ли вообще мое тело в данный момент выносить дитя, если беременность случится.
Я знаю, что здорова. За этим строго следила еще няня, но спорить с гувернанткой не стала. Я понимаю свою ответственность за возможного будущего ребенка для Камиля. И он обещал, что наше дитя не постигнет участь, которая предписана детям Залога. Я хочу ему верить, но страх все равно никуда не девается.