И.о. поместного чародея. Книга 2 (СИ)

Магистр Леопольд не произнес ни слова с того момента, как мы встали из-за стола, и захлопнул двери своей комнаты у меня перед носом, сопроводив это возмущенным фырканьем. Нам с Мелихаро досталась комнатушка поменьше, слабо освещенная парой огарков – готова была побиться об заклад, свечи были самыми дешевыми из тех, что продавались в окрестных лавках. Со стоном облегчения я опустила на пол все дорожные торбы, что тащила на себе. То же самое проделал и демон.
Я осмотрелась по сторонам и быстро нашла то, что мне было нужно – у стены стоял сундук, покрытый толстым слоем пыли. Убедившись, что он наполнен лишь паутиной да вековой трухой, я принялась перекладывать туда папки и бумаги, заполнявшие мои сумки сверху донизу.
– Вы взяли с собой только это? – вскричал демон, схватившись за голову. – Госпожа Каррен, о чем вы думали? В столь сырое и холодное время года не захватить с собой дюжину теплых носков?! Шарф? Вязаный жилет? Легкомысленность, граничащая с безумием, доложу я вам! Возблагодарите высшие силы, что среди ваших спутников есть один, трезво глядящий в будущее!
После того как Мелихаро продемонстрировал все неисчислимые богатства, сложенные в его сумках с невероятной аккуратностью, очередь дошла и до единственной тощей котомки Леопольда. Я заглянула внутрь – там лежали игральные кости, колода засаленных карт и несколько пузырьков темного стекла.
– Господин Мелихаро, – сказала я со вздохом, – не сводите глаз с магистра. Он совершенно не создан для научной деятельности.
* * *
Дорога нас порядком утомила, пусть даже путь до Изгарда и занял куда меньше времени, чем я рассчитывала, еще не зная, чем обернется для нас поход к руинам дома эсвордского чародея. Хоть спать в эту ночь пришлось на простынях, бывавших в руках прачки лет эдак десять тому назад, а делить скрипучую кровать с Мелихаро я не пожелала бы и врагу, проснулась я с мыслью: "О, как же не хочется вставать!". Но тут же я вспомнила, что вновь у меня нет своего дома, где я могла распоряжаться собой, и меня охватило глухое отвращение при виде чужих стен. Демон все еще громогласно храпел, не обращая никакого внимания на то, что в коридорах дома магистра Аршамбо уже слышался неспешный топот ног – слуги принимались за работу, ведь солнце уже взошло.
В утренних лучах стало еще заметнее, как давно здесь не прибирались. Ставни окон давно покоробило от вечной сырости – должно быть, здесь экономили и на дровах – и изо всех щелей тянуло утренним сырым холодом. Мы спали, не раздеваясь, но поутру я с досадой обнаружила, что меня одолел насморк. Тут Мелихаро принялся сонно чихать, то ли простудившись, то ли вдохнув пыль, которую я подняла, разминая затекшие руки и ноги, и тоже проснулся.
– Убогий быт, распущенные слуги, отовсюду за шиворот валятся пауки и уховертки, – пробурчал он, поднимаясь. – Если б этот ученый господин уделял больше бы времени домоуправлению, то его ждало бы немало чарующих открытий, которые, я ручаюсь, сделали бы его намного счастливее, чем те, к которым он стремится.
Магистр Леопольд пребывал в еще более худшем расположении духа. Единственное, что он мне соизволил сказать, выйдя из своей комнаты:
– Даже не рассчитывайте, что я когда-то позабуду вам это отвратительное приключение.
И словно спеша утвердить его в этом решении, один из слуг, заросший и неопрятный, сообщил нам, что магистр Аршамбо никогда не завтракает, поэтому в его доме не заведено готовить пищу в столь ранний час.
– Какое безрадостное место! – воскликнул потрясенный Мелихаро.
Тут в гостиную, где мы переминались с ноги на ногу, тоскливо глядя в сторону кухни, спустился сам магистр Аршмабо и уведомил своего новоиспеченного аспиранта о том, что отправляется в Академию, где его лекций ждут адепты.
– У меня очень насыщенное расписание, поэтому я появлюсь здесь только поздним вечером. Оставайтесь с чистой совестью в Верхних Козерогах на ночь, я все равно не смогу уделить вам должного внимания, – с искренним сожалением произнес он и торопливо удалился.
 
Чуть позже тот же слуга сообщил, что наш конь уже во дворе, и мы можем отправляться, куда нам будет угодно да поскорее. При виде рож, которые он корчил во время этой речи, мне подумалось, что горные тролли бывают любезней слуг, не уважающих своего господина и распространяющие это неуважение на всех его знакомых.
– Сдается мне, приятель, ты куда-то торопишься, – задумчиво и зловеще произнес Мелихаро, которого отсутствие завтрака порядочно разозлило. Насколько я смогла изучить его нрав за те годы, что мы провели бок-о-бок, демон был незлобив, хоть и сварлив временами. Однако в его системе ценностей имелись столпы, которые не стоило сотрясать, и большая их часть касалась именно вопросов пропитания. Вот и сейчас выражение желтоватых глаз секретаря заставило слугу оставить панибратский тон.
– Так праздник же сегодня в городе, господин, – начал оправдываться он. – Все хотят побывать на главной площади – там и представления, и угощения... Гильдия пивоваров дает десяток бочек дармового пива, а виноделы и того лучше – обещают цельный фонтан! Как же не торопиться? Разве ж каждый день можно упиться вдрызг, не потратив ни единой монеты?..
Наставлять чужих слуг – дело пустое, оттого мы лишь переглянулись и покачали головами: вряд ли в доме Аршамбо Верданского сегодня стоило ожидать и ужина.
Путь к нужным нам воротам лежал почти через весь город, и мы тоскливо брели вперед, ведя за собой Гонория и двух мулов в поношенной сбруе, на которой, к счастью, было не разглядеть эмблем Академии – я окончательно убедилась в том, что нынче столица не жалует наше сословие.
Несмотря на раннее утро, жизнь кипела на каждой улочке. То, что мы видели вчера, оказалось лишь бледной тенью настоящего праздника, который должен был вот-вот начаться. Дети, одетые в самые нарядные свои платья, с нетерпением выглядывали из-за калиток своих дворов или собирались в веселые компании, где хвастались друг перед другом новехонькими башмаками, лентами и корзинами с цветами, которые им собрали заботливые матушки. Быстроногие девушки, точно стрекозы, порхали между домами, и это действо сопровождалось веселым свистом – за принарядившимися прелестницами, конечно же, следили внимательные глаза соседских пареньков, явно надеющихся, что в веселой толчее им удастся наконец-то приобнять за талию кого-то из красоток. Сердитые крики отцов семейств, которые не могли найти свою лучшую шляпу или трость, перемежались взрывами звонкого молодого смеха, детским веселым галдежом и лаем собак, встревоженных непривычной суетой. Изгард был готов к празднику, и приглашал присоединиться к веселью столь настойчиво, что даже я ощутила сожаление, напомнив себе о том, куда мы направляемся.
– Госпожа Каррен... Рено, а давайте-ка посмотрим, что там затевается на главной площади? – предложил Мелихаро, тоже поддавшийся очарованию праздничного города.
– Нам надо спешить! – упрямо сказала я.
– Куда? – с досадой всплеснул руками демон. – Бродить по руинам храма и выслушивать бредни еще одного безумца, не признающего пользу завтраков, чистых простыней и теплых очагов? Когда вы в последний раз бывали на таком грандиозном торжестве, как это? Да что там – вы хоть когда-нибудь видели своими глазами столичные празднества?
– Нет, – призналась я. – Слугам было запрещено покидать Академию, и я очень редко решалась на нарушение этого правила. К тому же, у меня совсем не было времени...
– Вот! – воскликнул Мелихаро. – Тем более вам следует взглянуть на то, как веселятся люди, ведь, похоже, вы этого делать совсем не умеете!
...Вот так, слово за слово, я и не заметила, как мы самую малость свернули в сторону и очутились у площади, где крепкие ребята закатывали на помосты огромные бочки с пивом, раскрашенные в цвета княжеского герба – красный и зеленый.
– А вот и винный фонтан! – ткнул пальцем Мелихаро в сторону нарядного сооружения чуть поодаль, в центре площади.
– Я никуда не поеду! – твердо сказал доселе молчавший магистр Леопольд, в чьем лице при виде фонтана проявилась несвойственная ему одухотворенность.