Стану твоим дыханием (СИ)

— Минут десять ещё есть, я думаю, — Харон старательно улыбается. — Так что, ещё чаю?
— Нет, спасибо, — Андрей спускает ноги с кровати, поднимается. — Я лучше на улице машину подожду. Воздухом подышу, а то жарковато, — он оттягивает ворот футболки, а Харона пробивает от затылка до пяток — жаркий ты мой, — стучит в виски кровью.
Андрей поднимается, идёт к выходу из комнаты и равняется в дверях с Хароном. Останавливается. Харон тоже не двигается с места. Расстояние в каких-то полметра. Кажется, что между ними замыкает проводку, искрят и плавятся контакты. У обоих сбивается дыхание. На висках Харона проступает испарина, по спине сползают струйки пота. У Андрея покрасневшее лицо, приоткрытые сухие губы и зрачки во всю радужку.
«Спокойно, спокойно, — повторяет себе Харон, — не двигайся, не шевелись даже. Спокойно. Дыши, дыши, мать твою. Держи себя в руках. Ещё немного. Ты выдержишь. Так нужно. Спокойно, блядь».
Рингтон телефона звучит для Харона одновременно и облегчением, и набатом.
— Да, я слушаю, — отвечает Харон и замечает, как Андрей, дёрнувшись от этих слов, отворачивается и идёт к прихожей. — Да, выходим.
Андрей обувается, не глядя на Харона.
— Машина подъехала, — сообщает тот. — Быстро они, небывалый случай. На дворовой стоянке ждёт, синяя «Камри».
— Я понял, — Андрей стоит у входной двери. — Ну, я пошёл?
— Иди, — кивает Харон.
«Никуда ты не пойдёшь, — орёт внутри, — не сметь. Я тебя не отпускаю. Стоять. Лежать. Блядь, пиздец».
— Иди, — повторяет Харон, и Андрей, повернув защёлку замка, выходит из квартиры.
— Подожди, — сдавленно вырывается у Харона откуда-то из глубины горла.
Андрей с готовностью останавливается, замирает, поворачивается, глядя вопросительно. А взгляд… Взгляд, как там — на перроне — не отпускай меня.
— Провожу, — Харон всовывает ноги в кроссовки и старается не смотреть на своё наваждение.
Выходят из подъезда держась друг от друга на расстоянии. «Камри», приветственно мигнув фарами, ожидает неподалёку.
Пока спускались по лестнице, Харон старательно и глубоко дышал, восстанавливая почти утраченное равновесие. Получилось. Почти.
— До встречи? — он протягивает руку Андрею.
Надо же, и голос почти не срывается.
— До встречи, — негромко отвечает тот, крепко пожимая протянутую руку.
Харон изо всех сил держится, чтобы не рвануть за эту руку и не прижать к себе, намертво впечатывая тело в тело. Чтобы не наброситься прямо посреди улицы. Чтобы не засосать в поцелуе. Чтобы…
Андрей облизывает губы, хочется не отпускать эту руку, притянуть к себе, прижать так крепко, чтобы не оторваться. Хочется, как тогда на пляже, вплавиться в этот рот… как же хочется, чтобы…
Не уходит. И руку не убирает. Кажется, Харон слишком сильно, увлёкшись, сжал длинные и холодные пальцы Андрея, как в тиски. Выносливый мальчик, не поморщился даже. Почему у него такие холодные руки? Невольно Харон тянет ладонь Андрея к себе, берет в обе руки и дышит на пальцы.
— Замерз?
И только потом понимает, что делает.
— Нет, нормально, — тихий ответ, невыносимый взгляд чуть ли ни в самую душу, и Андрей отдергивает руку вместе с одновременно разжимающимися пальцами Харона.
Садится в такси, захлопывает дверь. «Камри» выезжает из двора, а Харон ещё долго стоит посреди улицы, глядя вослед уже невидимым габаритным огням уехавшей Тойоты. Затем нашаривает в кармане сигареты, закуривает и медленно бредёт к площадке в глубине двора. Садится на качели и курит, выпуская дым в небо и глядя на луну.
Андрей отъезжает от дома Харона всё дальше, прокручивая в голове детали этой странной и не похожей ни на что встречи, бездумно смотрит на проносящиеся перед глазами жилые кварталы. Такси останавливается возле его подъезда, но Андрей не торопится зайти внутрь. Присаживается на скамью, рядом с детской площадкой, и поднимает взгляд вверх… над головой чёрное ночное небо со сверкающими каплями звёзд и самодовольная, снисходительная луна, глядящая на него с недосягаемой высоты.
Андрей улыбается, представляя, что на другом конце города вот так же возле дома сидит Харон и смотрит на эту же самую луну, а это значит, что сейчас они непременно встретились взглядами.
 
========== Харон ==========
Харон слегка покачивается на качелях и курит уже третью сигарету. Луна в небе яркая, наглая. Харон рассматривает пятна на земном спутнике и вдруг в голову приходит мысль, что, может быть, и Андрей, добравшись домой и выйдя из машины, тоже поднимет голову к небу. Если двое под одним небом смотрят на одну и ту же луну, то они ведь могут встретиться взглядами?
Тут Харон усмехается своим таким неожиданным мыслям. Как же, будет он рассматривать что-либо, делать ему нечего, что ли? Это ты здесь, как идиот последний, сидишь и пялишься на дурацкий астрономический объект и думаешь идиотские мысли. Откуда этот бред? Откуда вся эта бесполезная романтика? Что с ним? Это, кажется, уже терминальная стадия. Никогда и ни с кем такого не было. Харон чувствует себя немного неловко, но эти ощущения ему… нравятся?
Интересно, Андрей уже добрался или нет?
Пальцы тянутся к смартфону, набирают сообщение:
«Как добрался?»
Дописав, Харон стирает собственное сообщение и набирает новое:
«Доедешь — напиши».
Опять стирает. И снова:
«Спасибо за вечер».
Палец висит над иконкой «отправить», но Харон перемещает его на «делейт» и стирает написанное.
Не нужно этого. Слишком тяжёлая артиллерия. Ему надо дать время осмыслить, прийти в себя. Подумать. Почувствовать. Как же хорошо, что удалось сдержаться. Но даже Дьявол не представляет, чего мне это стоило.
Харон поднимается и бредёт домой. Перенапряжение вечера сказывается дикой усталостью, клонит в сон. Яйца побаливают. Ещё бы, перетерпеть такой напряг. Харон хочет освежиться в душе, но вместо этого идёт в спальню и садится на кровать, проводя ладонью по подушке, на которую опирался Андрей. А затем, неожиданно для самого себя, сгребает эту подушку в охапку и утыкается в неё лицом. Чувствует его. Чувствует каким-то звериным чутьём. И тут же его накрывает диким возбуждением.
Харон со стоном стягивает подушку по телу вниз, потирается бёдрами. Рычит, избавляясь от одежды. Снова зарывается лицом. Обхватывает член в кулак и быстро двигает рукой. Ещё, сильнее, быстрее, резче… Кончает с хриплым воем и отбрасывает ухайдоканную подушку на пол.
Дожили, блядь. Совсем уже. Харон криво усмехается и ещё подрагивающими руками стягивает наволочку. Конечно, всё насквозь промокло. Ладно, выбросить к херам. Новую купит, не критично. Не выебал вживую, зато подушку обкончал. Заебись, уже до ручки дошёл — постельные принадлежности ебать. Стыдоба. Надо что-то делать с этим, иначе долго он так не продержится.
Харон вздыхает и тащит подушку на кухню — упаковать в мусорный пакет. После идёт в душ и возвращается в спальню. Открывает ящик тумбочки и вынимает оттуда наручники. Чуть не спалился. Хорошо, что Андрей не заметил. Дурацкие привычки, чтобы всё под рукой было. Он и думать об этих наручниках забыл, что они висят аккурат на спинке кровати. Хорошо, что быстро среагировал и успел убрать. Нужно их подальше. И всё остальное тоже. Харон собирает все свои девайсы и укладывает в коробку от монитора, которую водружает на самый верх углового шкафа. Вот и замечательно. Теперь никаких сюрпризов. Не нужно его пугать, пока не привыкнет.
Вымотавшись, Харон проваливается в сон. И видит себя в какой-то незнакомой местности.
«Прямо перед ним пологий подъём. Харон поднимается вверх, и чем выше поднимается, тем круче и скалистее его путь. Но он точно знает, что ему обязательно нужно подняться на самый верх. И когда, ободравшись и измучившись, он, наконец-то, достигает цели, видит перед собой какого-то сгорбленного седого старика.
— Хера се, дедуля, ты-то здесь каким образом? — удивляется Харон.
Но старик только молча усмехается и медленно удаляется. Харон идёт за ним следом, чувствуя, что этот дед приведёт его к чему-то важному и нужному. Оказывается у небольшого дома, окружённого садом. Входит в приоткрытую калитку и видит свою бабушку, которая, улыбаясь, накрывает стол к чаю под разлапистой вишней. Сад цветёт, запах плывёт одуряющий. Харон смотрит на белоснежную скатерть на столе, китайский сервиз и фирменный бабушкин пирог.