Стану твоим дыханием (СИ)

Харон даже немного позавидовал — забыться и расслабиться хотелось и ему. Понимая, что Игорю не скучно уже и с самим собой, Харон решил выдвигаться домой, но тут Игорь, наклонившись в его сторону, подмигнул, и принялся выкладывать историю своих отношений с недавним партнёром.
Обычно Харон таких историй не слушал, как и о своих предпочитал не распространяться. Но здесь зацепило имя партнёра Игоря и его профессорская должность. Харон насторожился.
— Так уж и профессор? — подначил он разоткровенничавшегося Игоря.
— Да самый настоящий, — горячечно доказывал тот. — Анатомии, кажется. Он вроде бы как даже в нашем меде кафедрой заведует или раньше заведовал, точно не скажу. — Игорь расхохотался. — Знали бы его студенты, что их преподаватель вытворяет. Но он это в секрете держит, понятное дело. Случайно выяснилось, ну да неважно. Ни тебе, ни мне с ним не пересекаться. Хотя, если заявится вдруг в «Андеграунд», не советую даже на разовую Сессию. Такой мозгоёб, я тебе скажу.
Игорь рассказывал, а Харон полностью превратился в слух, лишь изредка направляя периодически уплывавшего в пространные рассуждения собеседника в нужное русло наводящими вопросами. А уж когда прозвучало имя Андрея, Харона как изнутри хлестануло. Всё никак не мог полностью отпустить ту историю. Уточнив, что речь идёт именно о «его» Андрее, Харон слушал дальше, изредка сжимая кулаки и скрипя зубами от злости.
— Он сам об этом мальчике рассказывал, — продолжал историю Игорь. — Ну, об Андрюше. Что ушёл тот к нему после того, как Эдик до полуобморока выебал его во все дыры на чьей-то даче так, что мальчик забыл кто он, что он и как его звать. Пиздит, думаю, у Андрюши того, скорее всего, свои причины были. Но этого уже никто не знает. Что там и как у них дальше было, сие неизвестно, но когда Эдичка понял, что мальчику нужно пожёстче, то не смог всего спектра ему дать. Зло срывал на нём, считая, что если мазохист, то ему за счастье.
Андрюша этот вроде как сильно страдал по данному поводу. Уж что его торкнуло рассмотреть в Эдике Доминанта, тоже никто не знает, но от отчаяния мальчик, говорят, потом по рукам пошёл. А кто ему виноват, сам блядь, по сути. Оно ж вышло, что всё дело в том, что Эдичка наш долго пожёстче не может. Ему самому пожестче надо. Ну свитч у нас Эдичка. И периодически его конкретно замыкает на том, чтоб его опустили.
Да вот только после таких случаев ему самому надо на ком-то сорваться. Вот и срывался на парне этом. Может, и студентов своих гнобил по той же причине, кто его знает. А потом по кругу всё. Это, видимо, у него из-за его должности такое. Знаешь, бывает же и так, что когда человек наделён какой-то властью по жизни, то ему нужно расслабляться. И кто-то выбирает вот такие вот способы. Это отчасти объясняется бинарными установками, отчасти теорией Бёрна. Психоэмоционал у разных людей, он ведь…
— Ну это не во всех случаях, — прервал снова увлёкшегося философствованием Игоря Харон. — Оно и так бывает, и иначе бывает. Всяко бывает. Ты конкретнее давай. Почему с Эдичкой лучше не связываться даже на разовую Сессию? Мы же, бывает, даже проституток покупаем, что, скажешь, нет?
— Да бывает, — соглашается Игорь. — Но уж лучше проститутка, чем Эдичка. Потому что с ними всё ясно: договор — выполнение — вознаграждение. А Эдичка требует моральной компенсации за то, чего сам же захотел, понимаешь? Мощный откат у него происходит после того, как его хорошенько мордой о пол повозишь. Тут он тебя умоляет опустить его чуть ли не по беспределу, а когда кайф прохватит, к нему резко его достоинство возвращается. Самое отвратное то, что он считает, что, подчиняясь, он это самое своё достоинство теряет, понимаешь?
Харон понимал. И сам терпеть не мог подобных сублиматоров, которые не принимая себя, требуют принятия от других. И ладно бы просто с кем-то подчинялись, а с кем-то доминировали, это их личное дело и дело их же удовольствия. Но такие обычно отравляют жизнь не только себе, но и своим же партнёрам, вынуждая тех чувствовать себя либо неполноценными слабаками, либо насильниками.
 
— Ты знаешь, он тащится от зажимов на сосках и ограничителях оргазма на члене, — тем временем рассказывал Игорь, подтверждая предположения Харона. — Но стоит Сессии закончиться, он с такой брезгливостью смотрит на девайсы, будто это и не он некоторое время назад корчился в экстазе, воя, как последняя сука. И ведь поначалу этого не понимаешь.
Я ведь как думал, когда с ним познакомился? Ну время от времени хочет человек ярких ощущений. Хочет ощутить себя зависимым, хочет принадлежности, ответственности за себя, чтобы, типа, это не он такой «плохой», а за него решили и приказали ему быть таким. Ну, Бёрн, опять же говорил об этом, что проявляется подобным в некоторых случаях. Я ведь тоже не особо плотно в Теме, так, время от времени. А в остальном — обычная жизнь, пока не прижмёт, — Игорь хохотнул. — Думал, что и он так же. А тут всё настолько запущено. И ни с кем у него не получается толком из-за его сучьего характера. Ни просто так, ни по жести. Ни в одной роли, ни в другой. Я даже объяснять ему пытался, но куда там. Он смотрел на меня так, будто я его чуть ли не маньяком объявил, когда я только попробовал дать понять, что нет ничего стыдного в том, что позволяешь себе отпустить свою сущность. Мы из-за этого и разбежались. Знаешь, как? — Игорь посмотрел на Харона мутноватым взглядом.
— Скажешь, — пожал плечами Харон, не выдавая своей заинтересованности.
— Из-за его страсти к клизмам, — усмехнулся Игорь. — Точнее, из-за того, что я назвал вещи своими именами.
— В смысле? — Харон действительно не понимал.
— Ну, мы перед тем, как расстаться, какое-то время вместе жили, — неохотно пояснил Игорь. — Он ремонт делал, ну и с недельку у меня пожил. Я сам предложил, его угнетало на съёмной квартире. Так вот, я заметил, что он каждое утро промывается. Не, я не хочу сказать, что этого совсем не нужно, иногда и необходимо даже в целях гигиены или там подготовки, сам понимаешь. Но ты же знаешь, что и практики подобные бывают. Я и подумал, может, нравится ему, а сказать стесняется. Ну и спросил напрямую. Наслушался, конечно. Но старался всё же понять, и задал резонный вопрос, мол, зачем тогда, если не нравится. Он мне начал что-то там втирать о гигиене, но я хоть и не профессор медицины, но таки шарю немного. И знаю, что это микрофлору вымывает, если переусердствовать. В общем, взял и сказал ему напрямую, что думаю по этому поводу. Оно обида ещё мной двигала, отчасти, — Игорь почесал нос. — Тут, понимаешь, какое дело. Жить-то он у меня жил, но ничего в этот период между нами не было. Ему типа время нужно было в себя прийти и прочая херота. И тут такое. Я и сказал, что это его подсознательное желание быть выебанным, что он типа так готовится каждое утро на случай, если вдруг в течение дня представится возможность.
— Ну ты даёшь, — рассмеялся Харон. — И что?
— Да что, — Игорь махнул рукой. — Вылил на меня ушат грязи и ушел, хлопнув дверью — гордый и непонятый. Ну ты сам подумай, что это ещё могло быть, как не то, что я высказал? Практики он отрицал, значит, всё логично.
— Может, у него ещё кто-то был? — предположил Харон.
— Ну я тоже так подумал, — кивнул Игорь. — Только вот не было нихрена никого. Это трусость — признать просто. Или вот да, вдруг кто попадётся, а Эдичка у нас уже чистенький и готовенький, — у Игоря появилось такое выражение лица, что, если бы можно было плюнуть, он бы плюнул. — В общем, зашоренный донельзя. При всём при этом, он, говорят, ярый борец за права ЛГБТ, представляешь? Ну, хотя «борец» — это громко сказано. Так, попиздеть в узких кругах о незаслуженном притеснении — много смелости не нужно.
Игорь ещё что-то говорил о доморощенных, «кухонных революционерах», приводя уже исторические примеры, но Харон его не слушал. Полученная информация систематизировалась и подвергалась тщательному анализу. А всплывшие подробности, касающиеся Андрея, Харон предпочёл засунуть в дальний угол памяти. Тот самый — затянутый паутиной и заколоченный досками — где подобным воспоминаниям и надлежало быть.