Стану твоим дыханием (СИ)

========== Андрей ==========
Бывают такие дни, когда кажется, что обязательно должно произойти что-то необыкновенное. Это просто день, он начинается точно так же, как и сотни других, подобных ему дней. Но звенит в нём натянутая до предела струна, которая, соединяясь с нервами, несёт в себе информацию: «Сегодня тот самый день. Готовься. Не пропусти».
И ты готовишься. Не зная к чему, не зная, когда это настигнет тебя, ты просто знаешь, что сегодня это случится. Это. Случится. Это может быть хоть чем, но оно перевернёт твою жизнь так кардинально, что ты никогда не станешь прежним.
— Ты самый последний романтик на этой планете, — Наташка всегда смеётся, когда её брат Андрей начинает развивать философские теории насчёт предопределения.
— А почему, собственно, ты что-то имеешь против? — Андрей недовольно поглядывает на сестру, перебарывая желание стукнуть её по лбу.
— Ты хочешь сказать, что для каждого человека где-то близко или далеко припасён другой человек, который является его истинной половиной? — Наташка скептически прищуривается и продолжает. — Вот Жанка говорит, что ты тот человек, с которым ей суждено связать свою жизнь, а ты вот морщишься, как лимона откусил. Где же твоя радость, учитывая твои разговоры о предназначении?
— Ты не допускала мысли, что мы с Жанкой оказались вместе случайно, по стечению обстоятельств? И это совсем не значит, что нам нужно немедленно бежать в ЗАГС, чтобы поставить государство в известность, что мы время от времени совокупляемся, — уже раздражённо отвечает Андрей.
Наташка на такой отпор только закатывает глаза:
— Фу, как некультурно, — пародирует она голос фрекен Бок, и сердиться на неё становится совершенно невозможно. — Мне вот интересно будет посмотреть на эту твою истинную любовь, когда она появится, а ещё интересно будет увидеть, как Жанка повыдёргивает ей все волосы и откусит руки.
— Руки-то зачем? — разговор начинает принимать всё более шутливый оборот.
— А чтобы не тянулась пальчиками к чужому добру. Поверь мне, мысленно Жанка на тебе уже и клеймо поставила, и на цепь посадила.
Неприятно это осознавать, но сестра права — они с Жанкой вместе с одиннадцатого класса: в какой-то момент девушка решила, что Андрей неплохая пара, а ему польстило, что такая девчонка обратила на него внимание. Он не стал сопротивляться, хотя особых чувств или хотя бы элементарного интереса никогда не испытывал к первой красавице класса. А потом их отношения стали привычкой, Жанка всегда была рядом, и как-то само собой разумеющимся стало то, что рано или поздно они соединятся счастливыми узами Гименея к радости двух семей.
Жанка часто жаловалась ему или Наташке, что тот мог бы быть и поласковее, что она не видит от него тех пылких чувств, на которые рассчитывала. Андрей и сам удивлялся, почему внутри у него не замирает сердце, когда он видит свою гипотетическую невесту. Сердце не замирало ни при виде Жанки, ни при виде любой другой девушки. Да, ему нравились лёгкие победы, ему нравилось внимание к своей персоне, иногда излишнее, но чтобы самому испытать те чувства, о которых он читал только в книгах, такого не было.
«А здорово, наверное, когда земля из-под ног уходит только от одной мысли о любимой», — тут Андрей всегда недовольно морщился, потому что не мог представить себя в таком нетипичном и невозможном для себя состоянии.
— Зайдём в книжный? — Наташка кивает в сторону «Продалита». — Полистаем. Хочу купить новую книгу Пелевина «iPhuck 10».
— Название, конечно, — Андрей смеётся. Одно время они вместе с сестрой увлекались творчеством этого модного сейчас писателя, но потом Андрей пресытился своеобразной метафоричностью гения и не так рьяно кидался на его новинки. Наташка же по-прежнему восхищалась автором и скупала всё, что попадало на книжные полки. — Не приелся ещё?
— Ты что? — Наташка возмущённо округляет глаза. — Говорят, это самый лучший его роман.
— Кто говорит?
— Критики, конечно.
— А, ну это конечно аргументный аргумент, хотя мнение критиков — это последнее, к чему стоит прислушаться. Что говорят на форумах?
 
— Ты же знаешь эти форумы — попробуй откопать зерно правды среди мусора, — Наташка упрямо поджимает губы. — Чтобы читать Пелевина надо быть эрудированным во всех областях, потому что отсылок там глубокое море ко всему на свете. А люди читают и не втыкают, что вообще происходит, и начинают судить со своей колокольни, что автор написал полнейшую галиматью.
— Ты ведь понимаешь, что читать Пелевина это своего рода мейнстрим, так что стоит ли удивляться, что читать его бросились все подряд, не понимая, что пишет он не для всех.
— Я-то понимаю, а вот те недоумки, кто марает форумы своим ответственным мнением, кажется, не особо понимают. Им вон, — Наташка кивает на рекламный стенд у входа в книжный. — Им Полярного только и читать.
Андрей смотрит в сторону стенда — так и есть, новая книга — плодовитый автор.
— А чем тебе Полярный не угодил? — Андрей улыбается, зная, что сейчас ответит на это сестра.
— Да мне, по большому счёту, на него ровно, — Наташка делает неопределённый жест рукой в воздухе. — Я такое не читаю. А вот те шестнадцатилетние девочки, которые хватают в свои ручонки Пелевина, а должны хватать вот это, потому что это по их интеллекту. Им ваниль подавай, а её у Полярного хоть ложкой ешь.
— Откуда ты знаешь, ты же не читаешь его, — подкалывать Наташку одно из удовольствий, от которого трудно отказаться.
Наташка хмурится:
— Ну ладно, читала я его первое творение. Просто его так рекламировали Вконтакте, во всех пабликах были его цитаточки, и судя по ним — должна была выйти годнота. Он там собирал средства на издание своей первой книги, ну и пиарился, как мог. И название было красивое — «Сказка о самоубийстве».
— Действительно, красивое, — соглашается Андрей.
— А потом, я нарыла его книгу в сети — такого разочарования я не испытывала никогда в жизни. Я чувствовала себя обманутым ребёнком, которому дали в руки красивую конфету, а по факту она оказалась просто фантиком с пластилином внутри.
— Бедная ты моя, — преувеличенно сочувствующим тоном говорит Андрей, хотя больше всего хочется расхохотаться на весь зал, но «нельзя шуметь в библиотеке», и это правило относится почему-то и к книжным тоже.
— Так что я, пожалуй, буду читать тех авторов, кто заслужил моё восхищение, — подытоживает Наташка, останавливаясь напротив полки с книгами любимого писателя. — Здравствуйте, господин Пелевин.
— Ждёшь ответа? — фыркает Андрей, а Наташка недовольно парирует:
— Не мешай мне. Вот в соседнем ряду Липскерова выставили, у него тоже новинка вышла. И раз уж ты отметил оригинальность названия новой книги моего кумира, то твой тоже отличился. Как тебе? — и Наташка тычет пальцем в сторону стеллажа.
— «Теория описавшегося мальчика», — читает Андрей и улыбается. — Отличное название, абсолютно в духе Липскерова.
— Вот и изучай, и мне не мешай, — обрубает разговор Наташка и начинает перебирать книги на своей полке.
Андрей отворачивается от сестры и проводит пальцем по чуть выгнутым корешкам новых книг. Книжные магазины обладают неповторимым очарованием, создавая внутри себя атмосферу тишины, рассудительности и умиротворения. Хочется часами бродить тут, останавливаясь то тут, то там — листать новенькие, чуть твёрдые и ещё девственные страницы, вдыхать резкий аромат типографской краски и пусть на пару минут, но попадать в другие миры.
Андрей берёт в руки книгу, открывает и, сам того не замечая, углубляется в чтение. Ноги передвигаются сами собой, и он медленно идёт вдоль стеллажей, удаляясь постепенно от отдела художественной литературы в сторону вывески «Справочные материалы».
Увлечённый чтением Андрей не видит никого и ничего вокруг, пока не утыкается склонённой над книгой головой в неожиданное препятствие.
— Под ноги смотреть не учили? — раздаётся совсем рядом чужой, резкий и недовольный голос.
Андрей поднимает глаза — перед ним парень, почти одного роста с ним, смотрит, прищурясь, на непредсказуемую помеху на своём пути разливающейся раздражением зеленью глаз, дёргает головой, откидывая назад пепельно-светлые волосы, отросшие почти до плеч. И сам вид парня производит впечатление некой опасности, как на трансформаторной будке — «Не влезай, убьёт».