Брат для волчонка 3 (СИ)

Он закрыл глаза и начал медленный длинный вдох.
Лёгкие нужно было наполнять постепенно, с акцентом на диафрагму и на живот. И в это же время медленно с растяжкой считать до четырёх.
Кажется, легко. Но попробуй, сделай в положенном ритме…
Сначала лёгкие наполняются воздухом — верхняя треть, середина, нижняя треть, воздух давит на диафрагму…
И тут Рэм уснул. Намертво. Без сновидений. Прямо в ложементе шлюпки.
Разбудил его резко согревшийся браслет. Он подскочил и уставился на панель, где светились цифры — без пяти два часа ночи.
Нет, Дерен не написал — напоминалка на браслете сработала.
Отчёт нужно было отправить до нуля корабельного времени. Здесь два ночи, а на «Персефоне» как раз ноль.
Рэм вздохнул и включил видеозапись на браслете. Лучше уж вот так: без мучений и без подготовки. Коротко и по делу: залез в туннель, вышел на контакт с одним из приютских. Вечером контакт был расширен, и из развалин вылезли уже двенадцать приютских и местных, кто их пока разберёт?..
Рэм договорил. Нажал: «Отправить» и выдохнул — всё.
Он свернулся клубком в ложементе и снова уснул.
Сержант Добрый разбудил Рэма в полшестого утра. Голосовым сообщением через ближнюю связь.
«Вставайте, господин младший сержант!» — запищало из динамиков шлюпки, и Рэм проснулся.
От удивления.
А потом до него дошло, что на браслет ему Добрый пишет уже минут 20.
В шлюпку не постучишь. Она сержанта не опознаёт. Всё, что он может — только прыгать вокруг и руками махать.
Но догадался, зараза, до голосового через пульт местного связиста!
Рэм рассмеялся, расчесал пятернёй волосы и спрыгнул вниз. И тут же удивлённо посмотрел на браслет: он же не ошибся, полшестого же?
Да, было полшестого. Серо, почти темно. Но все бойцы в расположении уже сновали туда-сюда. А к Рэму уже рысил Добрый.
— Что-то случилось? — спросил парень.
Тревоги не было. Сирену тревоги он бы не проспал точно: системы шлюпки ретранслировали бы её. Но тогда что?
— Там ваши, приютские, из развалин лезут! — обрадовал Рэма подбежавший сержант.
— Ну, вот и хорошо, что лезут. — Рэм посмотрел на Доброго непонимающе. — А кипиш чего такой?
— Так их уже вылезло двести тридцать два человека! А разведчики говорят, что их там ещё полно под землёй! Вот! — он поднял руку, прислушиваясь. — Уже двести тридцать пять…
Сержант Добрый, видя непонимание в глазах Рэма, развернул перед ним видеострим с развалин супермаркета.
Там, вокруг платформы-кухни, стояла толпа. Подростки, женщины с детьми…
Больше всего было подростков в курсантских комбинезонах, но хватало и ребятишек в гражданском. Женщин было немного, процентов десять, наверное. А взрослых мужчин Рэм вообще не заметил.
Но главное — из туннеля продолжали выбираться всё новые «гости» — грязные, озябшие, голодные.
На платформе с кухней суетились два десантника: один разогревал кашу, другой раздавал компот. Но уже было понятно, что еды очень мало.
— Мы основную кухню уже запустили, — сказал Добрый. — Ничего, десантура позже позавтракает. Не привыкать. И с соседней бригадой связались. Сухпайки бы резервные… Но они далеко. Пока до нас доберутся…
— Может, с «Персефоны» быстрее будет? — Рэм посмотрел на браслет. — Смена в восемь. Парни всё равно прилетят меняться. Могут с консервы собой захватить. Или сразу пайки?
Рэм помнил, что ночью дежурил Лившиц. Тут проще было свалить всю организацию на него. Он балагур, но в плане поставить на уши весь крейсер — это его.
Делов-то — быстро написать Лившицу в чате и прикрепить стрим? Сержант, скорее всего, и сам всё видел. Но приказ — это приказ. Пусть вникнет и сам решит, чем можно помочь.
Рэм быстро набрал в браслете распоряжение, впервые подтвердив его личной подписью — командир он или нет?
— Ну и с красным крестом надо связаться. — Он поднял голову от браслета. — Не загонять же их снова в развалины? Надо эвакуировать.
— Это я уже доложил комбригу, — кивнул Добрый. — Он оформляет запрос. Но это от двух-трёх суток. Кормить чем — найдём, а вот лишних палаток у нас нет.
 
— А одеяла какие-то? Техническое покрытие, чтобы люди могли не на землю садиться? — спросил Рэм.
Сержант покачал головой.
— К эвакуации мы не готовились. Не наше это…
Рэм кивнул не дослушав и бегом понёсся к развалинам супермаркета. Ему нужно было глазами, а не по видео, посмотреть, что там происходит.
* * *
Дерен бывал на многих планетах Содружества, особенно на торговых. Он ещё в учебке хватался за любую возможность посмотреть мир, не отказывался от работы по обмену.
Всё это было давно — на практике и за небольшое время службы на торговых линиях. Но мозг лейтенанта был приучен запоминать жадно и много. И говорить без акцента он начал буквально за год.
Наверное, помогла и бабушка, много говорившая с ним в детстве на языке Содружества. Часть слов забылась потом, в союзе Борге Дерена воспитывали как претендента на власть, а не как шпиона.
Последние несколько лет практика в экзотианском у Дерена была регулярная — пилоты с «Персефоны» на Кьясну садились часто. Некоторые даже детей завести успели, одно слово — керпи.
А когда лейтенант улаживал торговые дела Рэма на Асконе — проснулись и его полузабытые торговые навыки.
Келли быстро смекнул, что Дерен в закупках кое-что понимает, и нагло подсунул ему накладные на провиант и сопутствующее оборудование. Оружие и запчасти он предпочитал закупать сам.
Так что формальных проблем с визитом в Содружество у Дерена не было. Он знал язык, знал нравы и обычаи на многих планетах соседей по галактике, понимал суть требований повстанцев с Прата.
Вот только — кому он был нужен со своими идеями в доме Оникса?
Кто мог бы составить ему протекцию? Устроить встречу хотя бы с членами малого совета Дома?
Дерен был шапочно знаком только с признанным сыном эрцога Локьё, Энреком Лоо. Но тот был из синего, «военного» Дома Содружества. А Дерену нужны были связи в жёлтом, торговом.
Большая политика традиционно была там, где война и деньги.
Война закончилась. Дом Оникса выиграл нечаянную ставку. И оказался не готов к этой насмешке богов.
Ему повезло, однако удача выпала дождём на неплодородную землю. Она пришла слишком поздно. Дерен знал, почему так вышло. Но это знание ничем не могло ему помочь.
Большая политика — та ступенька в карьере, на которую снизу не встанешь, если сверху тебе не подадут руку. А обратиться за помощью было некуда.
Дерен листал информацию, добытую у разведчиков, и вспоминал историю дома Оникса, жёлтого дома, самого богатого ещё сто лет назад.
Война с хаттами оказалась для торгового гения его эрцога, Измаила Пресохи, той трещиной, что не перешагнуть.
В начале войны дом Оникса продавал оружие и людям, и машинам.
Это было вопреки воле эрцога. Он верил своим людям, не понимал, как жадность могла победить в них саму принадлежность к человеческому роду.
Позже Измаил Пресоха сумел обуздать ненасытную жёлтую знать, но и его репутация была испорчена, и душевные силы подорваны.
Дом начал угасать. Дела вроде бы шли, пока те, кто не предал, оставались в силе. Но дети утратили дар и чутьё. Жёлтый поток света уходил сквозь жадные пальцы.
Когда два года назад скончался торговый гений и глава дома Измаил Пресоха, это была ожидаемая кончина. Эрцог был ветхим, едва ли не старше Локьё.
Но следом скоропостижно ушёл регент дома Оникса, опекун двенадцатилетней наследницы Сайко Асмирике.
Да, именно так. Племянников-мальчиков дом не нажил. И Дерен знал, почему.
Он не хотел лететь на Грану, одну из трёх планет первого заселения. Даже название её не хотел видеть на навигационных картах. Но выбора у него не было.
Если элита Прата мечтала о торговле под протекторатом Содружества, нужно было доказать ей, что никаких препятствий на этом пути больше нет.
А для этого Дерену нужно было поговорить с добровольными изгнанниками дома Оникса. Вот они-то примут его без гарантий и рекомендательных писем. И если поймут — то помогут поговорить с действующей регентшей, Асмиайтэ Искорель Антарайн.