Наследник для Сурового (СИ)
— Вы меня с кем-то путаете.
— Нет, я тебя ни с кем не путаю. Ты та самая девушка, с которой месяц назад я провёл жаркую ночку. Припоминаешь?
Он буквально припечатал меня последним словом, прозвучавшим, словно грозный укор.
— Я вас не знаю, — повторила, как заговорённая.
Я могла произнести только это, забыв обо всём остальном.
— Я тебя тоже по имени не знал. Тогда мне было плевать вообще, есть ли у тебя имя.
— Что изменилось?
— Ты беременна.
Я упрямо замотала головой, отрицая правду.
Я не понимала, зачем он выследил меня и чего хочет?
Я просто желала избавиться от его внимания и как можно скорее.
Как хорошо было бы оказаться далеко отсюда, в крохотной квартирке, доставшейся мне от покойной матери.
Я знала там каждый уголок и сейчас, очевидно, от сильнейшего страха, начала судорожно воспроизводить в памяти очертания малогабаритной двухкомнатной квартирки, вспоминая всё, до мельчайших деталей. Вплоть до последней трещинки на потолке.
— Ты беременна от меня.
Хриплый голос царапнул мой слух опасными интонациями и призрачный мираж растаял без следа под давлением суровой реальности.
— Откуда такая уверенность?
— Я навёл справки. Хочу поговорить с тобой кое о чём. Настя.
Он снова выделил моё имя. Как будто оно означало что-то особенное или просто звучало привлекательно для его слуха.
Не знаю, по какой причине, но это взволновало меня так сильно, что мгновенно вспотели ладошки.
— Прежде чем мы решим важный вопрос, связанный с твоей беременностью, ответь мне на несколько вопросов. Настя.
Он снова расставил акценты, и я начала теряться, тонуть в глубоком хриплом голосе, звучащем как рокот прибоя.
— Что ты знаешь о Каримове?
— О ком?!
Я недоумённо вскинула взгляд на лицо мужчины, осмелившись посмотреть прямо. Это было ошибкой.
Мужчина мгновенно переместился в мою сторону, сократив расстояние до минимума. Он прижался, надавил тугим, широким корпусом, расплатывая меня по сиденью.
Жаркое, мужское дыхание с щедрыми нотами табака и кофе разлилось обжигающим теплом по моей коже.
Тёмные глаза казались чёрными. Он смотрел не мигая и повторил, почти по слогам.
— Каримов. Как давно ты на него работаешь?!
— Я… не знаю. Не знаю, о ком вы говорите. Я даже вас… не знаю!
Он сдавил пальцами мою шею, лишая возможности дышать легко и свободно.
— Не ври мне, девочка.
— Я не вру!
Голос прозвучал слабо и едва слышно.
Из моих глаз покатились слёзы, одна из которых скользнула прямиком на руку мужчины. Он перевёл взгляд на прозрачную капельку солёной влаги, сорвавшейся вниз с его руки.
— Не ври мне, — повторил.
Он распрямился и придал телу вертикальное положение. Большие, сильные руки с длинными, крепкими пальцами расслабленно лежали на его коленях.
Но я знала, какими сильными они могут быть. Как резко они впиваются в волосы, наматывая их на кулак…
Сейчас он дал мне почувствовать их силу, но не силу мужского обладания женским телом в постели.
Он показывал мне губительную силу, которая может убивать.
— Расскажи мне всё. Как ты оказалась у меня. Без утайки.
=5=
Сложив руки на коленях, как примерная ученица, я срывающимся голосом рассказала всё, что вспомнила.
Иногда делала паузы, пыталась вспомнить как можно больше деталей. Я делала всё, чтобы этот пугающий человек поверил: я не хотела оказываться в его постели.
Это было чудовищной ошибкой…
***Мою жизнь нельзя было назвать беззаботной и лёгкой.
Я родом из простой семьи.
Отец покинул наш семейный очаг давным-давно, когда я была совсем маленькой. Он бросил крохотную дочку и свою жену.
Мама не хотела распространяться о причинах такого поведения отца. Она небрежно отзывалась о нём, как о мечтателе, в то время как нужно было трудиться на благо семьи, чтобы суметь прокормить нас. Но отец ушёл, и я осталась у мамы на руках.
На протяжении всей жизни она оставалась одинокой и сама воспитывала меня. У нас были родственники, но все они — такие же простые люди, у которых было море своих проблем, долгов и забот.
Мать-одиночка не такое уж редкое явление. Никому нет особого дела до чужой жизни, поэтому я привыкла к одиночеству и не была очень общительной.
Мама как могла, старалась, чтобы я всегда выглядела не хуже своих сверстниц. Мама трудилась посменно в продуктовом магазине, простаивая за прилавком по двенадцать часов. Она была готова трудиться и никогда не отлынивала от работы, всегда выходила, если сменщица попросила подменить её в нужные дни.
Но у мамы были больные ноги, страдающие от сильного варикоза. Позднее это переросло в настоящую агонию. В итоге мама не смогла работать сама. Стоять подолгу было тяжело, и мне пришлось работать с раннего возраста.
Последний выпускной класс в школе запомнился мне не радостно-тревожным обещанием грядущих перемен, а постоянным дежурством у постели мамы. Её здоровье сильно пошатнулось. Маме становилось всё хуже и хуже, поэтому мне приходилось часто пропускать школу. Это не могло не отразиться на моей успеваемости.
В итоге, я «скатилась» вниз по оценкам и о поступлении на бесплатную, бюджетную основу не было и речи. Как бы это ни было прискорбно, я не смогла поступить на бесплатную основу.
Может быть, в этом была большая часть моей вины. Мои амбиции, моя гордость и желание вырваться из нищеты подвели меня.
Я переоценила свои силы.
Конкурс на бесплатные места был очень высок, и я не поступила. Да, я сама виновата. И те, кто прошёл, оказались сильнее, достойнее меня. Но как же горько мне тогда было! Словами не передать… Я винила только саму себя, потому что только я была причиной провала.
Зря я не выбрала профессию попроще! Тогда у меня было бы больше шансов. Но что толку сожалеть о содеянном. Разумеется, тягостные мысли разъедали мою душу, а нереализованные мечты были частой причиной моих слёз.
Но сидеть на месте сложа руки было нельзя. Поэтому я, собрав небольшие накопления, поступила на заочный факультет. Так у меня было больше свободного времени на подработку.
Иначе было никак. Забота о больной маме легла на мои плечи. Сначала я ухаживала за ней, а потом пришлось организовывать её похороны. Я не могу думать об этом чёрном депрессивном периоде своей жизни, чтобы не заплакать.
Потеря мамы невосполнима. Как горько понимать, что больше я никогда не почувствую её тёплой руки и не услышу родного, такого знакомого голоса…
Но жизнь не останавливается, когда мы теряем близких и дорогих людей. Приходится приспосабливаться и идти дальше.
Так и я шагала вперёд, вздыхая украдкой, мне нужна была работа и в стремлении рассчитаться по долгам я хваталась за любую возможность.
Одной из таких возможностей стала подработка в офисе по подбору персонала. Я устроилась туда простой уборщицей в вечернее время. Надраивала полы, протирала окна.
Обычная работа, которой я не стала чураться, хоть уборщиц кто-то и считал за низший сорт людей, неспособных в этой жизни ни на что.
Один день изменил мою судьбу…
=6=
В тот злополучный день я немного опоздала на работу из-за задержавшейся маршрутки.
С тоской подумала о том, что соответственно, и с работы уйду позже обыкновенного. Но ничего не поделаешь. Мне не хотелось лишаться тех денег, что я получала. Пусть даже они были небольшими, но это был мой заработок, полученный честным трудом.
В тот день с самого утра моросил мелкий, неприятный дождь. К вечеру по всему офису были разнесены комья грязи. Кое-где она была уже сильно подсохшей. Светлый паркет был усеян следами от подошв. Недолго думая, я взялась за дело, не собираясь отлынивать.