Танцы с тенью (СИ)

— Спать… — Пробормотал Рен сам себе.
Вздохнул, зная что легче сказать, чем сделать. Нужно было успокоить разум, и он закрыл глаза. Темнота. Нужна темнота, как повязка на глазах, уставших от яркого света.
Понемногу дыхание выравнивалось и становилось всё более и более тихим. Оно замедлялось вместе с сердцебиением. С глубоким вздохом он словно провалился вниз, сквозь одеяло и кровать, под землю — в звенящий мрак.
Там не должно было быть ничего, но лицо ощутило призрачное касание ветра. Он в последние минуты поневоле вспомнил о Хельдин, не в силах избавиться от образа, что стоял перед глазами. Как она склонялась над бумагами, а отблески свечного пламени играли в её волосах и на коже. Звук голоса, вплоть до тонкостей и бархатистого подтона, ритм шагов и дыхания.
И всё его существо будто настроилось на поиск. Яркий огонек заплясал перед внутренним взором, маня к себе, как мотылька на свечу. Он казалось, был так рядом, что протяни руку — и обожжёт пальцы.
Бессознательный Рен, лежащий на одеяле, в этот момент дрогнул, нахмурил брови. У него не было догадок, что происходит. Он заподозрил, что просто-напросто уснул.
Тепло влекло с неодолимой силой, и он поддался наваждению. В сознании вспыхнул свет, и он почти не удивился, когда понял, что снова видит охотницу.
***
Этот сон в первый миг был повторением кошмара, где меня настиг вампир. Я точно так же лежала, не в силах пошевелиться и видела лишь его, возникшего из темноты.
Но тут же осознала разницу. Я лежала на постели свободно; руки поверх одеяла. А он лишь сидел на краю, задумчиво глядя на меня.
Вокруг притаился полумрак, разбавляемый лишь ночным светильником в изножье, но лицо вампира я видела ясно. И оно не выражало никаких признаков голодного безумия.
Наоборот: это был прежний, когда-то знакомый скрипач из Риласа.
— Не могу не думать. — Произнёс он. — Как могло сложиться, если бы я в тот день выбрал иную дорогу в Тавер. Согласился не спеша идти с возницей, или вовсе задержался на день. Что день, даже на пару часов…
Он протянул руку, погладив одеяло, словно чертил ту дорогу.
— Что, если бы не на меня пал их выбор? — Медленно спросил он. — Если бы я остался человеком…
— Мы бы не встретились. — Подала я голос.
Лаурен покачал головой.
— Встретились. Не тогда, так позже. Но всё было бы иначе…
Его рука медленно потянула одеяло в сторону. Та-ак… Я застыла, думая вот-вот перехватить, остановить его. Но так ничего и не сделала.
Холод перестал беспокоить, когда Рен стал наклоняться ко мне. Близко, так близко, что я могла уловить дыхание. Глаза… Цвета каштанового мёда, они будто плавились, таяли, и один только их взгляд меня заворожил.
Он самым кончиком пальца провёл по моей шее, от уха до впадинки между ключиц. Лёгкое касание, будто от пёрышка. В нём не чувствовалось ни угрозы, ни жадности.
— Не было бы голода… — Проронил он. — Тянущего, неотступного. Этого страха, будто отняли способность владеть собой… — Его рука прочертила обратный путь. — И эту способность приходится отвоёвывать с боем каждый день.
Он провёл пальцами по моей щеке, ласково и вдумчиво, словно касаясь драгоценности. Я вдохнула с трудом.
— Но ты ведь… успокоился. Сжился с этим, привык. — Прошептала я.
Рен едва заметно усмехнулся.
— Ты так думаешь?
На этот раз ладонь прижалась к моей шее и волнующе стала скользить вниз.
— Это только кажется. — Выдохнул вампир.
Я поневоле прикрыла глаза и едва не подалась навстречу — но пальцы скользнули мимо груди и обжигая сквозь тонкую ткань, легли на талию. Совсем как сегодняшним днём, во время танца.
— Такие мысли… — Медленно сказал он. — Не дают покоя.
Рука провела по моему боку, животу и бедру. И томительно медленно вернулась, став подниматься. Нам обоим вновь стало тяжело дышать.
— Все время бьётся в сознании: а что если…
Лаурен уже опирался на локоть другой руки, склонившись сверху. Он глубоко вдохнул запах моих волос. Мне все больше и больше не хватало воздуха.
 
— Не было бы никакой опасности… — Тихий голос завораживал переливами тона с явно слышной хрипотцой. — Таких условностей и осторожности: кто нечисть, а кто нет…
Его пальцы томительно медленно развязывали шнуровку на груди.
— Ничего чуждого… — Шепнул он мне на ухо. — И никаких помех.
Мои руки вцепились в подушку, угол одеяла — и всё равно дрожали. Я еле слышно простонала, когда почувствовала, что под его ладонью больше нет мешающей ткани.
— У меня был бы шанс? — Выдохнул он, приподнимаясь. И не дождался ответа, прильнув к моим губам.
Сначала медленно, не веря своим ощущениям, мы будто смаковали друг друга. И вдруг всё смешалось. Дыхание и стон, жар и наши руки. Мы вцепились друг в друга в жажде прижаться ближе, ещё ближе.
Оставшаяся одежда казалась не то, что лишней, раздражала до одури. Рен на миг оторвался от меня и быстро приподнялся, а я села и вместе с ним принялась срывать его рубашку. Запустила руку в его волосы на затылке, притянула к себе и впилась губами в шею до хриплого стона в ответ…
И, разумеется, проснулась.
Я сидела на кровати одна, среди смятых простыней, и часто дышала. На коже будто остались следы чужих рук, губы горели, и я в замешательстве нащупала шнуровку. Опустив голову, убедилась — ночная рубашка цела.
Прижав ладонь к груди, попыталась успокоиться. Разум метался в панических попытках понять, что это было, и куда всё делось.
— Совсем рехнулась. — Глухо констатировала я.
Спустила ноги с кровати и опустила голову, так что волосы свесились с правого плеча. Выдохнула. Я уже всерьёз опасалась, что привыкаю засыпать только после успокоительного. И после окончания дела меня ждёт долгое лечение под присмотром Целителя.
«Не одно, так другое… Почему нельзя отдохнуть вообще без снов!?..»
***
…В это же время Лаурен пытался опомниться, с трудом осознавая себя в своём теле. Тяжело было даже поднять голову, и он лишь изумлённо пялился в потолок. Пальцы растерянно комкали одеяло.
Казалось, будто она прямо здесь. Даже запах окутывал комнату незримой вуалью, и вампир вспоминал, мог ли аромат попросту осесть на его одежде?.. Может ли он вовсе казаться ему? Не могла же она и вправду оказаться в его комнате?
Он с трудом сел, чувствуя, как сильно кружится голова. Странная слабость появилась из ниоткуда, когда он попытался поднять руку. Будто он в последний раз ел не вечером, а неделю назад.
Откуда такое истощение?
Замерев, Рен вспоминал, что произошло. И чувствовал, как беспокойство перерастает в тревогу.
Он думал, что видит сон! Во сне может случиться что угодно, там можно не думать ни о чём, не сдерживать себя… Ведь это сон, который останется только твоим. Видение, каприз подсознания — ничего более.
— Просто сон… — Проронил он. — Просто сон!?
Но слабость не желала отступать. Вампир стал сжимать и разжимать кулаки, разгоняя кровь. Та застыла, как если бы он пролежал без движения несколько дней. Но бросив взгляд в окно, он понял, что едва ли успел минуть хотя бы час.
Сесть удалось с большим трудом. Его снова потянуло к окну, и на шатающихся ногах подойдя к нему, он уткнулся лбом в холодное стекло. Зажмурился.
— Зараза… — Еле слышно простонал он.
Рен даже думать не хотел, что это мог оказаться не просто сон. Но что теперь делать? Притвориться, что ничего не было?
Как он посмотрит на Хельдин. Сможет вести себя как раньше? Держаться в стороне?
И сможет ли вообще взглянуть ей в глаза.
***
От позднего завтрака я отказалась, свернувшись в кресле у окна. К появлению «сестрицы» я успела проснуться, многое обдумать и впасть в уныние. Да что там, почти настоящее отчаяние.
Ни единого просвета, и нигде нет покоя.