Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ)

  
Глава 2
 
Я свернул на площадь Согласия с ее роскошными фонтанами, статуями и египетским обелиском. И угодил в пробку. Теперь наш «БМВ» пробирался вперед мелкими скачками и без надежды, что это когда-то закончится.
Хотя худа без добра не бывает. Откинувшись на сиденье, я, наконец, смог обстоятельно оглядеться.
Ну что, Париж он и есть и Париж. Этот город делал все, чтобы подтвердить оценки Писателя. С каждым годом он все хуже и хуже.
Первый раз в Париж я попал в 2001 году. Прибыл ночью. Увидел утопающий в грязи и мусоре город. Тогда арабы научились взрывать самодельные взрывные устройства, запихивая их в урны. Бдительные власти в ответ просто убрали – нет, не арабов, а урны. Все, кому не лень, бросали мусор прямо на асфальт. Коммунальные службы работали из рук вон плохо. Такое было мое первое впечатление – мусор, скудно освещенные улицы и арабы. В общем, нормальный стандартно-загаженный арабский город.
С каждым новым посещением я наблюдал, как эта территория превращается из города в цыганский табор. Теперь на самых главных улицах и площадях, о которых романтично воркуют в шансонах и мировой литературе, как об оплоте французского духа, расставлены палатки бездомных, около которых бомжующие негры и арабы что-то варят, жарят, едят, шумят. Из этого мусора, за спинами бомжей, жалко маячат Лувр, Собор Парижской Богоматери и Эйфелева башня. И чумазые смуглые морды везде. Французы есть, но они успешно прячутся от травмирующего их психику внешнего мира в клетушках своих жилищ, особенно по вечерам.
Впрочем, плевать на умирающий город, который собственные жители добровольно, без какой-либо военной угрозы и политической необходимости, отдали на поток и разграбление. Мне нужно работать.
Под гудение клаксонов и ругань водителей, которым осточертела и пробка, и жара, машины все-таки медленно продвигались вперед. Шустрили арабчата, пытавшиеся помыть тебе стекла или просто и без затей вымогающие деньги.
Наконец, мы подкатили к нашей цели – старому парижскому дому, расположенному недалеко от Лувра. Там я припарковал «БМВ» на заранее закрепленное за нами стояночное место, сбросив с телефона необходимый код в считывающее устройство на уличном парковочном терминале. Цивилизация, однако!
Справа от входной двери в подъезд шел ряд кнопок вызова и табличек с фамилиями владельцев жилья. Наша табличка была «Паскаль Дюпре». Интересно, кто это?
Используя электронный ключ, я открыл тяжелую деревянную дверь подъезда. По крутой извилистой лестнице-улитке мы поднялись на пятый этаж пешком. Лифты в старом Париже большая редкость.
Квартира была стандартная. Две комнаты. Совмещенный санузел. Теснота. Но для Парижа шикарно.
Я открыл массивный сейф в большой комнате. Внутри меня ждал пластмассовый чемоданчик. 
Так, чем нас порадовали? Смартфоны и мобилы – аж семь штук. С виду обычные, таких в любом магазине завались. Но в них прошиты закладки и программы, сильно затрудняющие работу противника, имеющего возможности проведения специальных технических мероприятий.
Технические средства коммуникаций весьма важны в Поиске. Я с видимым удовольствием разложил эти орудия производства на столе. Поставил в центр мой личный коммуникатор класса «А11» - для красоты натюрморта. Он и мое волшебное зеркальце, и ниточка, связывающая меня с «Фракталом». Послать запрос на получение необходимой информации, запросить немедленную помощь. И, главное – подать сигнал на эвакуацию. Все это сделает коммуникатор, уникальный механизм, защищенный от всех видов прослушивания и воздействия. Его каналы зашифрованы так надежно, что самому современному компу понадобится сотни лет на дешифровку, а квантовые компьютеры пока не изобретены. При попытке взлома он просто взорвется, разнеся и свои внутренности, и поражая осколками шалуна, залезшего не туда. Реагирует он не только на отпечаток моего пальца, но и каким-то образом считывает биополе, которое так же индивидуально и неповторимо, как и папиллярный узор.
 
Обычные смартфоны, пусть и сильно проабгрейденные – это, в отличие от коммуникатора, расходное имущество. Их приходится все время менять и сбрасывать. Для их эксплуатации принят достаточно сложный алгоритм, который я соблюдаю неукоснительно. Он со временем становится таким же естественным, как умывание и чистка зубов. Проколоться на современной технике очень легко. Даже куда легче, чем представляют себе в самых своих бурных фантазиях свидетели секты «мой смартфон следит за мной».
Эх, добрые старые времена. Раньше таких заморочек не было, возможности коммуникационных технологий выглядели куда скромнее. Но с каждым годом наваливается все больше новинок, и мне, человеку уже в возрасте, держаться в тренде все сложнее. Но за этим будущее, в том числе и Поиска. Так что соответствовать необходимо.
В среднем за Поиск, при активном противодействии с дестами, приходится скидывать с десяток смартфонов и два-три автомобиля. Но бывает и куда больше. Ничего, гуляем! «Фрактал» платит!
Из другого отделения чемодана я вынул документы прикрытия, в том числе полицейские карточки, позволявшие носить прописанный там пистолет «Вальтер», и еще кое-какие игрушки.
Так, а вот и сам «Вальтер». Полицейский вариант, убойная штучка. Десять патрон, маловато, конечно, привык к «Глоку» с его шестнадцатью.
Я тщательно осмотрел пистолет. Передернул затвор. Щелкнул холостой спуск. Разобрал и собрал его. Вроде, машинка в порядке. Проверить бы еще, как пристреляна.
Писатель, развалившись на диване, с детским интересом следил за всеми моими манипуляциями. Особенно с оружием. И вдруг с серьезным видом выдал:
- А мне что, ствола не положено?
- Тебе зачем? – удивился я.
- На крайний случай.
- Какой такой случай? С твоей боевой подготовкой только геройствовать, акула письменного стола и ноутбука! Пистолет тебе пригодится разве что застрелиться. Но когда совсем прижмут, я тебя сам застрелю. Из чувства высокого гуманизма.
- Что? – уставился на меня удивленно Писатель.
- Да так лучше будет. Потом еще спасибо скажешь.
Мы рассмеялись. Писатель смеялся моей шутке. А я смеялся тому, что он принял мои слова за шутку.
Дело в том, что я уверен – Писатель был Нитью Ариадны. А такие Нити в чужие руки не отдают.
- Сиди здесь и никуда не выходи, - я активизировал и протянул ему один из смартфонов. – В случае чего звони, пиши, шли смайлики. Понял, союзник?
- Да понял я, - заворчал Писатель. - Не дурной, вроде.
- А я на встречу со старыми друзьями, - объявил я.
- У тебя здесь друзья? – заинтересовался Писатель.
- У меня такие друзья, что они везде…
С машиной я связываться не стал – припарковаться в Париже большая проблема. А идти было всего лишь минут десять пешком…
  
Глава 3 
 
Я забился в самый угол заведения, подальше от чужих глаз и ушей. И мог всласть разглядеть посетителей небольшого кафе «Бастилия».
Вон, стайка американских туристов, привычно шумных, бесцеремонных, что-то заливающих друг другу. Стены тряслись от их бесконечных восторженных «Вау» и «О, кэй». Америкосы напоминали дешевых китайских кукол, которые при нажатии на живот начинают кивать и ликующе верещать те самые «Вау».
Еще пара французов. На них смотреть - просто бесплатное представление, комедия положений. Это же известный своей патологической жадностью народец. А кафешки для них – образ жизни. Как уживаются жадность с необходимостью постоянных немалых трат на страшно дорогие парижские питейные и едальные заведения? С трудом. Но как-то приспособились. Парижанин берет чашку кофе. Сидит с ней три часа, читая газету. Потом ему приносят счет. Он вынимает калькулятор. Пересчитывает счет. Сверяет чек. Потом еще раз пересчитывает. Со страдальческим видом отсыпает медяки. Пересчитывает медяки. Еще раз пересчитывает. Сверяет со счетом. И, наконец, все же уходит, грустно глядя на оставляемые на столе медяки. Ах, эта Франция. Увидеть Париж и умереть… Со смеху…