Не мой, не твоя (СИ)
— Горько! Горько!
Тимур повернулся ко мне. А я лишь взглянула в его глаза, черные, бездонные, и как в омут меня затянуло. Он хоть и улыбался, и что-то в шутку говорил им, но смотрел на меня так, что сердце, трепыхая, кубарем скатилось куда-то вниз.
Затем он поднялся, подал мне руку, притянул к себе. Я невольно задержала дыхание, когда его пальцы коснулись затылка. Он наклонился ко мне, на секунду приостановился. То ли это ожидание, то ли промедление — не знаю уж что больше — моментально отозвалось в теле дрожью и сонмищем мурашек.
Черт с ними с мурашками, но дрожь… Тимур определённо её уловил и что подумал? С губ моих сорвался нечаянный вздох, порывистый и как будто нетерпеливый, и Тимур тотчас приник, да нет, буквально впился поцелуем. С жадностью смял нижнюю губу, втянул чуть не до боли, потом захватил и верхнюю, по-хозяйски толкнулся языком глубже. Я и сама не заметила, как стала ему отвечать, причем с тем же пылом.
Грачевы давно притихли, а мы всё целовались, горячо и безудержно, как в первый раз… или как в последний. Голова у меня поплыла, я бы даже на ногах не устояла, наверное, если бы не его руки. Он держал меня крепко, хотя не то чтобы держал — скорее, прижимал к себе. И так тесно, что вскоре я почувствовала сквозь одежду его возбуждение, вполне однозначно упирающееся в самый низ живота. Однако меня это лишь ещё больше завело. И если бы мы были одни, то неизвестно, чем бы это «горько» закончилось.
Первым остановился Тимур, оторвался от меня с хриплым вздохом. Опустился на стул, тяжело дыша, на миг скосил на меня взгляд, шальной и какой-то расфокусированный. Потом без всяких тостов налил себе шампанское и залпом выпил.
— Мы вам тут не мешаем? — усмехнулся Паша.
Аня ткнула его в бок и тихо шикнула. Я стыдливо зарделась. Тимур же, похоже, вообще его слова никак не воспринял. Или вообще не услышал.
Мы ещё о чем-то говорили, смеялись, и я тоже смеялась, причем без всякого притворства. Этот поцелуй не только меня смутил, но и неожиданно вдохнул бодрость. Я даже поймала себя на мысли, что не просто искренне веселюсь со всеми вместе, но и не чувствую больше удручающего одиночества и тоски, как до этого. А вот Тимур больше помалкивал.
Потом Аня попросила Пашу проводить её в уборную. Когда они вышли, затворив дверь, я невольно напряглась, ожидая, что Тимур снова меня поцелует. И чего уж, я не только этого ждала — я этого хотела. Причем так, что не просто мурашками осыпало плечи — у меня даже волоски сзади на шее вздыбились. А сердце и вовсе скакало в груди как безумное.
Мы соприкасались с Тимуром локтями и коленями. Я чувствовала его тепло, слышала его слегка учащенное, неровное дыхание, и мне казалось, что сейчас притяжение между нами зашкаливало. Ещё чуть-чуть и… Но тут вдруг Тимур отодвинулся вместе со стулом, а затем и вовсе высказал:
— Неплохо сыграли вроде? Надеюсь, на этом дань традициям исчерпана.
Сыграли… Меня как водой ледяной окатило.
Да, напомнила я себе, у нас же фиктивная свадьба, я — фиктивная жена и только что у нас был фиктивный поцелуй, просто дань традициям. Всё верно, всё надо для дела, и если уж честно, то предложи мне Тимур тогда выйти за него всерьез, я бы, скорее всего, отказалась. Да наверняка отказалась бы! Только почему тогда сейчас мне снова стало так грустно и даже как-то горько — не знаю.
Вернувшись, Грачевы сначала тактично постучали, выждали немного и потом уж зашли. А мне от этого стало ещё тоскливее. И остаток вечера я даже притворяться веселой не могла.
Ну а дома мы просто разошлись по своим комнатам…
Ну а ночью меня ждал ещё один «сюрприз». Мне не спалось, мучала жажда, и я тихонько, босиком, не зажигая света, чтобы никого не разбудить, спустилась вниз. Проходя мимо его комнаты на кухню, вдруг услышала, что Тимур разговаривает с кем-то по телефону…
Я бросила взгляд в приоткрытую дверь. Нет, оказалось, не по телефону, а по скайпу. Он полулежал на кровати, поставив макбук себе на живот, и беседовал с… девушкой.
— Можно тебя поздравить, значит… — донесся обиженный женский голос.
— Не начинай, Юль. Какой поздравить? Говорю же, это так, не всерьез, у нас фиктивный брак. Там для суда надо…
Я сразу забыла, зачем шла, развернулась и быстро, не дыша, отправилась назад. Рухнула с колотящимся сердцем в кровать. И ведь ничего нового и неожиданного не узнала. Тимур ведь ни словом не соврал этой неведомой Юле, сказал всё, как есть, но отчего же стало так обидно, прямо до слез?
* * *В назначенный день к нам приехала комиссия из опеки. После нашей свадьбы мы с Тимуром общались мало. Да его почти и не бывало дома. Утром я обычно его уже не заставала, а вечером он приезжал совсем поздно. Хорошо если парой слов удавалось переброситься. И ещё мне казалось, что он меня сторонился. Ничего конкретного не было, просто возникало порой такое ощущение.
Впрочем, я и сама после того подслушанного ночного разговора держалась с Тимуром исключительно вежливо, доброжелательно, но сухо. Не хотелось снова почувствовать себя дурой. Если мы с ним нечаянно сталкивались, то тут же расходились. Если вдруг соприкасались — сразу же оба отодвигались друг от друга. Иногда мне думалось, что я ему вообще в тягость.
Однако он бросил все дела, приехал, чтобы «проследить», какой нам акт выпишет комиссия. Встретил их, привел в дом.
Я этих теток узнала сразу — они же приезжали и в прошлый раз. Только если тогда они бродили по квартире, не разуваясь, морщились, кривились, фыркали, а со мной разговаривали через губу, то тут Тимур сразу им у порога велел и разуться, и снять верхнюю одежду. И те без единого возражения послушались.
— Вы не на вокзале. Нечего тут уличной грязью трясти, тем более у нас ребенок.
Запретил он им и в шкафы совать нос. Только в холодильник позволил заглянуть. Может, им всё это и не нравилось, но они помалкивали. Зашли в нашу с Олей комнату, быстренько всё осмотрели, какие-то пометки себе сделали и ушли. Тимур вызвался их проводить, а когда вернулся через пару минут, улыбаясь, сообщил:
— Можешь, не переживать. Акт тебе сделают какой надо.
Я благодарно улыбнулась в ответ. Потом он вдруг посерьезнел, даже, я бы сказала, помрачнел.
— Ты прости, — произнес он. — Но я должен спросить…
— Да? — сразу же насторожилась я, не зная, что и думать.
А Тимур тем временем взял планшет, поводил по экрану и показал мне опять чье-то фото.
— Там не так хорошо видно, но постарайся… — сказал он, протянув мне планшет.
Ему даже не пришлось договаривать, а мне — стараться… Одного беглого взгляда хватило, и по коже пополз холод…
На фото мужчина лет сорока, лысый и слегка полноватый, разговаривал по телефону и одновременно садился в темно-синий лексус. Посмотришь со стороны — совершенно обычный человек, но это был один из тех, кого я хотела бы никогда больше не видеть и не вспоминать, однако вряд ли смогу забыть…
Глава 22
Тимур
Я знал, что просто не будет. С Мариной просто не бывало никогда. Нет, с одной стороны, всё же легче оттого, что она рядом, под боком, ну и под присмотром — так я хоть видел, что с ней все в порядке. Потому что не знаю ни единого человека, кто попадал бы в неприятности, а то и в откровенную жопу с таким постоянством, как она. Ни к кому не притягивалось столько дерьма, как к ней. И ведь не скажешь, что она какая-то там чересчур наивная или излишне доверчивая, однако же…
Поэтому — да, мне было спокойнее, когда я знал, что она в безопасности, что никто не сможет её обидеть, подставить, навредить ей.
А с другой стороны, её близость сводила с ума. Ну это как умирать от жажды, видеть воду и не иметь возможности не то что напиться, а даже сделать глоток.
Марина и прежде из головы никак не выходила, теперь же меня буквально физически скручивало. Наверное, если бы она хоть раз дала знак… ладно, не знак, всего лишь полунамек, что простила меня, что забыла, как я её унизил, то точно сорвался бы.