Леди исправляет прошлое (СИ)

— Леди, вы действительно думали, что я не замечу, что ваша клятва пустышка? Если вы не умеете обращаться к своей крови, я помогу. Повторите клятву.
Золотой свет тянется от меня к ней, и мы оказываемся заключены в световой коридор.
Дрогнув, леди повторяет.
Я ощущаю её внутреннее сопротивление, но теперь оно бессмысленно, и слабая связь всё же возникает. Связь настолько слабая, что я уверена — леди очень скоро освободится от клятвы, которую я продавила силой, но… Пусть хоть завтра освобождается, мне хватит и пяти минут.
— Вы удовлетворены, госпожа глава? — со злостью спрашивает Ламель, выпрямляясь, и гордо расправляет плечи.
— Леди Ламель. Властью главы рода и вашей госпожи, я приказываю ответить полно и правдиво. Это вы прокляли наш родовой артефакт?
Её лицо уродует гримаса чистой ненависти, сменяющейся страхом, и Ламель, борясь с собой, зажимая себе рот руками, всё равно не может не ответить, и против её воли из её рта вырывается:
— Да, я.
Я смотрю на неё…
Страх в её глазах гаснет, его вытесняет ненависть. Ламель опускает руки и с вызовом поднимает голову, на её губах расцветает усмешка превосходства. Ламель будто облегчение испытала от того, что ей больше не нужно ни сдерживаться, ни притворяться.
Мне Ламель чужая, а кровное родство настолько дальнее, что, если бы не действие родового наследия, о нём можно было бы забыть. Но вот для остальных Ламель родной человек, которому доверяли. Особенно тяжело оказывается сестре Дариана.
— Тётя?! Только не ты… Ты говоришь что-то не то, — Мей мотает головой, отказываясь принимать реальность. — Почему?
Ламель усмехается:
— Потому что вы стали оковами на моих ногах. Неужели не ясно? Вы все помеха. Я всего лишь хотела выйти замуж за Ренда Гельдерна и жить счастливо, но прошлый глава мне не позволил. Неужто все забыли тот скандал? О, мне пришлось действовать так, как я действовала. Вы меня вынудили, потому что, только избавившись от вас, я смогу воссоединиться с моим Ренди. И теперь уже не важно, сняли вы проклятие или нет, — смеётся она. — Вы слабы, и Гельдерны, в отличии от вас они настоящая семья, где поддерживают друг друга, вырежут вас, как визжащих свиней. Мы с Ренди наконец-то будем вместе.
У-у-у-у… Узнаю в ней себя. Смотрю как в кривое зеркало. Я ведь тоже сходила с ума по Лоуренсу. У Гельдернов какой-то особой талант?
— Ничего подобного, — хмыкаю я. — Рада сообщить, что родовые земли Гельдернов были атакованы культом Даро. И нежить ваших Гельдернов разгромила на голову.
По-моему, в глазах родственников я одной фразой приобрела ещё больший вес. По крайней мере Дариан, вероятно, всерьёз воспринявший угрозу вторжения, выдыхает с заметным облегчением.
Ламель застывает. Теперь уже она не готова принять реальность:
— Ложь! — выкрикивает она в гневе и хватается за кольцо. — Ренди!
Она подносит камень к губам настолько быстро, что никто не успевает её остановить, выкрикивает его имя раз за разом. Её зов такой отчаянный, что даже меня пробирает. Невольно хочется пожалеть, хотя какая жалость может быть к той, кто разрушила и погубила десятки жизней.
Ответа Ламель не получает и как подрубленная опускается на пол, её руки безвольно падают. Ламель медленно поднимает голову, и меня поражает, каким пустым и безучастным стал её взгляд.
— Дариан, — начинаю я.
Хочу сказать, чтобы Ламель проводили в её комнату и заперли. Мне придётся с ней что-то делать, но пусть не прямо сейчас. Пусть сегодняшний день остается праздником избавления от проклятия, хорошим счастливым днём.
— Его нет, — меня заглушает исступленный крик Ламель. — Его больше нет! Ренди мёртв. Это ты его убила?!
Нашла виноватую, ага. И ведь зерно истины в её словах есть. Нежить ведь не сама по себе дорогу проложила.
Ламель вскидывается, и на её ладонях расцветает предназначенная мне ветвистая смерть — насыщенно-красная с фиолетовыми проблесками молния.
— Нет! — Дариан реагирует первым и попросту закрывает меня собой, выставляет щит.
Но молния так и не срывается с рук Ламель. К багряно-фиолетовым отсветам примешивается золотой свет, и Ламель… оказывается буквально парализованной. Надёжнее любых цепей её держит только что данная мне клятва верности.
 
Ламель не в силах причинить мне прямой вред, и её молния взрывается в её же руках. Алое зарево поднимается к самому потолку и также быстро стихает. Можно сказать, что это был прощальный фейерверк — на полу осталась лишь горсть пепла, а Ламель… ушла к своему Ренди. У неё действительно есть шанс найти его в Чертогах Смерти.
В зале тихо.
Я спускаюсь с возвышения, но не ухожу молча, а останавливаюсь перед пеплом:
— Вероятно, теперь уже мы никогда не узнаем, предала нас Ламель или пала первой жертвой хищного коварства Гельдернов. Для нас жизнь продолжается, а для неё всё кончено. Покойся, Ламель.
Вот теперь я отпираю дверь и первой направляюсь к выходу.
Я успеваю дойти до середины коридора, когда сзади на меня налетает Юрита:
— Юджи, я так испугалась! — всхлипывает она и повисает у меня на шее, ещё и запрыгнуть пытается. А ведь ей не пять лет, в смысле весит Юри как взрослая.
Крепко обняв, я успокаивающе глажу её по спине. Нехотя Юри отпускает меня. Я легонько щёлкаю её по носу:
— Чего ты испугалась? Скажу тебе по секрету, это я тут самая страшная.
Юри несмело улыбается, но улыбка вянет, и Юри очень серьёзно смотрит на меня:
— Юджин, она хотела тебя… убить.
— Хотела. Но не смогла. Юри, так бывает, что люди пытаются друг друга ограбить, убить. Поэтому ты всегда должна помнить о своей безопасности и быть осторожной. Хорошо?
— Ты тоже.
— И я тоже, — соглашаюсь я.
Я провожаю Юри до комнат и… сдаю маме, сбегаю, сославшись на дела, а на самом деле мне просто хочется оставшееся до ужина время полежать в тишине наедине с собой, дать себе передышку, потому что после ужина меня ждут торопливые сборы и торжественный приём у тёмной госпожи.
Возможно, я увижу Диана…
  
Глава 37
 
Платье?! На краю моей кровати скомкана светло-серая тряпочка, не иначе. Неужели тень поиздевалась? Я раздеваюсь до белья и разворачиваю комок. Ткань струится, словно она соткана из жидкого шёлка, и она восхитительна. Я никогда ничего подобного не видела. Даже не подозревала, что такая ткань вообще может существовать.
Тень висит тёмной дымкой в углу:
— Шёлк из нити священных пауков, обитающих на плато горя. Хочешь услышать печальную историю о том, как люди стали пишей пауков?
— Нет, не хочу.
— И верно, потому что светлая версия лжива насквозь. Горе несправедливо погибавших, их проклятия и молитвы о справедливости слились в клубки, из которых вышли пауки. Они вышли, когда не плато уже не было живых.
Пока тень рассказывает, ткань буквально льётся вверх по моим рукам, добирается до плеч и стекает вниз. Платье рождается прямо на мне, оно словно вылепляется из шёлка как из текучей смолы. Возникает странное ощущение, и я понимаю, что нательное бельё с меня сваливается, его заменяет новое шёлковое, а ещё на ногах появляются туфельки. Шёлк затекает в волосы и вплетается тонкими лентами.
Поразительно…
— Кто придумал это платье? Не пауки же, — спрашиваю я у тени.
— Леди… В комнате всего двое обладателей способности к воображению, вы и я. Идея платья принадлежит не вам. Так чья же она?
Подчёркивающее талию и почему-то ключицы, оно нежное и дерзкое одновременно. Оно мне бесконечно идёт. Пожалуй, я никогда не смотрелась в зеркало с таким удовольствием, как сейчас. Кружево на лифе плавно расходится, и широкая юбка ниспадает крупными фалдами. Я быстро поворачиваюсь, и юбка раскручивается вместе со мной, поднимается, но нижний слой закрывает ноги, и никто не увидит больше, чем следует.
— Спасибо, — искренне благодарю я.
— Ваш облик незавершён, леди. Не хватает украшений.
На руках перчатки, поэтому можно обойтись без колец и браслетов. На шее мамин кулон со спрятанной в зеркальном тайнике бусиной крови Диана и снимать его я не буду. Остаётся… надеть серьги. Среди украшений, которые мне достались, пара серёжек есть. Простенькие, но на контрасте с роскошным платьем они вполне играют.