Леди исправляет прошлое (СИ)

Как пробраться незамеченной? Тогда я пыталась затеряться среди многочисленных гостей, но сейчас посторонних в резиденции нет.
Я осторожно приоткрываю дверь, выглядываю.
Конечно же!
— Рия! — я не повышаю голос, но, призвав всё своё скудное актёрское мастерство, показываю гнев.
— Леди? — горничная делает шаг навстречу.
— Долго нам с лордом Гельдерном ждать чаю? — нападаю я. И скрываюсь в комнате.
Наверное, я совершаю ошибку — горничную следовало позвать в комнату и тоже усыпить, но что сделано, то сделано. Я знаю длину коридора, знаю, сколько шагов до поворота и мысленно считаю. У горничной не должно возникнуть подозрений, я ведь якобы вернулась к господину.
Я мысленно считаю шаги и снова выглядываю — в коридоре пусто. Ну, логично, Кристен всё же не извращенец выставлять у постели толпу наблюдателей. Он не ожидал, что я могу неприятно удивить.
Выскользнув из комнаты, я прикидываю, сколько времени понадобится горничной, чтобы собрать поднос. Она принесёт чай, увидит лежащего на полу Кристена, позовёт на помощь, и меня бросятся искать. Если, конечно, я доберусь до зала.
Туфли жмут. Почему я не переобулась?
В боковом крыле, где меня поселили, больше никто не живёт. Правда, в прошлый раз я появилась в резиденции гораздо позже, и как сейчас обстоят дела не знаю, но надеюсь на лучшее. Я выбираю коридор, ведущий от гостевых спален к холлу — именно здесь меньше всего шансов на встречу.
Сердце колотится.
Впереди холл, где дядя кузенов потчевал меня отравой. От воспоминания леденеют пальцы ног и рук. Я прибавляю шагу.
Мне остаётся пересечь холл, спуститься по лестнице и попасть в зал. Проблема в том, что холл просматривается из глубины дома. Если мой бывший муж именно сейчас решит пойти из кабинета в библиотеку или, наоборот, в свои покои, он меня увидит.
Но ждать мне нечего. Я пересекаю холл, ступаю на верхнюю ступеньку.
— Юджин? — летит мне в спину. Не бывший муж. Лоуренс.
  
Глава 19
 
Гнавший меня страх исчезает, и меня накрывает смесью спокойствия и злости.
Я оборачиваюсь с тем расчётом, чтобы юбка закрутилась у моих ног. Лоуренс падок на дамские прелести, а в платье я хороша, безумно хороша.
— Я не хочу с ним, он жуткий! — выдыхаю я и устремляюсь к Лоуренсу.
— Юджин, теперь ты поняла? — он расплывается в самодовольной улыбке. — Идём, я провожу тебя.
В постель, надо полагать. Но я подхожу, будто вижу в Лоуренсе спасителя от слишком властного и жёсткого Кристена. Повернув кольцо, я царапаю кожу на пальце. Так и до воспаления не долго — я даже нормально зажить царапинам не даю, наношу и наношу новые. Шрамы, наверное, появятся. Бывают на подушечках пальцев шрамы? Отвлечённые мысли помогают держать лицо, и я беру Лоуренса за руку. Он, привычный к дамской инициативе, позволяет.
И вывожу руну сна.
В отличие от кузена, Лоуренс не успевает понять, что что-то пошло не так, не сопротивляется, и лишь позволяет мне усадить его в кресло. Глаза закрываются, он блаженно бормочет моё имя. Уже видит продолжение во сне? Ну-ну.
Я сбегаю по лестнице на первый этаж, бросаюсь к залу, где проходило прощание с мужем. Двустворчатые двери закрыты, но не заперты, и я проникаю внутрь, быстро захлопываю за собой. В этот раз у меня нет пояса… Но есть лента, удерживающая пучок! Я рывком сдёргиваю её с головы, наскоро перематываю ручки дверей и завязываю узел.
История повторяется, да?
Хорошо бы, ведь это значит, что я смогу, что у меня всё получится.
Возвышения, на котором лежал покойный, нет, траурного убранства нет, зал выглядит немного иначе. Возможно, его перестраивали? Или просто обновляли интерьер? Не важно. Главное, что нужное место я найду с точностью до пары шагов.
Я сажусь прямо на пол, снимаю ненавистное кольцо, кладу перед собой и в качестве дополнительной жертвы вытаскиваю из зеркала клинки — зеркало мне хватило сообразительности не держать в руках, а спрятать в декольте, Лоуренс не заметил…
— Ми либери ля Воже’Темпо дель ля Гелдерн фамио! — призываю я, мой голос разносится по пустому залу. — Ми либери ля Воже’Темпо дель ля Гелдерн фамио!
 
Кольцо рассыпается пылью, клинки чернеют, и светящиеся клейма на рукоятках гаснут.
По воздуху передо мной пробегает рябь, пространство изгибается, словно его натянули руки невидимого великана. Треск, всполохи света. Полупрозрачная пелена выгибается, и за ней появляется чудовищная рожа. Лысая голова обтянута бугристой тёмно-коричневой какой-то спёкшейся кожей. Рот открыт совершенно ненормально, как будто безразмерный. Пасть раза в три больше головы, круглая и усеяна загнутыми клыками в десятки рядов. В пелену одна за другой вонзаются когтистые лапы. Руками это точно не назвать.
Сзади напирают ещё более чудовищные существа, словно все монстры изнанки напирают по тропе. Кажется, жрица слегка слукавила — защита родовых земель действует, но, благодаря мне тёмные получили прямую наводку и по ней ломятся.
До меня запоздало доходит, что, как только защита не выдержит, чудовища хлынут прямо на меня. Я вскакиваю, шарахаюсь.
Пелена рвётся с оглушительным треском.
Из вертикального разрыва хлынула сама Тьма. Чудовищная пасть оказывается прямо передо мной, и я почти прощаюсь с жизнью, но в последнее мгновение чудовище уворачивается и проходит мимо меня, меня только ледяным ветерком обдаёт.
Тьма, кажется, развеивается, но скорее, она просто становится невидимой глазу, её присутствие выдаёт холод, от которого у меня гусиная кожа. Я обхватываю себя руками. Чудовища в зале всюду, они рычат, визжат, царапают пол и стены, воют, ломятся в двери. Но меня не трогают, обходят, как вода обходит камень на её пути.
Они разумные? Скорее, дрессированные. Или управляемые… До меня доносится мелодия, сладковато-приторный перезвон струн, и из прорехи выходит менестрель-нежить. Лютня знакомая. Вероятно, это тот самый менестрель, который был при тёмной госпоже. Обтянутый бурой кожей череп мне узнать трудно, а вот одежда поменялась. Сапоги блестят новизной, а вот плащ сплошные лохмотья, относительно цел только капюшон.
Менестрель останавливается, отвешивает мне лёгкий поклон, но мелодию ни на миг не прерывает. Не задерживаясь, он проходит мимо.
Чудовища уже порвали ленты, раскрыли створки и рычаще-воющим клубком, мешая друг другу, рвутся наружу. Призракам и серым теням легче — они спокойно проходят сквозь стены.
А с тропы всё прибывают и прибывают…
В родовые земли Гельдернов, практически, в самое их сердце, пришла армия.
Я не выдерживаю, и меня накрывает истеричным смехом. Я чувствую себя… использованной. Разве не на такой исход рассчитывала тёмная госпожа, советуя мне вернуться в летнюю герцогскую резиденцию? Она ведь явно не меня защищает, а мстит за себя. Не только мстит, конечно, но и лишает Свет лучших воинов, расчёта наверняка больше, чем эмоций, если они вообще у неё есть.
— Леди, вы в порядке? — вопрос сопровождается металлическим скрежетом.
Продолжая всхлипывать, я поднимаю лицо. Передо мной рыцарь-нежить, забрало поднято, и я вижу белый как снег череп.
— Д-да, благодарю.
— Леди, к сожалению, вы не сможете уйти по тропе, она для мёртвых.
— Понимаю…, — я что-то такое подозревала.
Мимо проходит скелет в длинном женском платье и кокетливой шляпке.
— Во Тьме сейчас слишком неспойоно, уходить обычной тропой небезопасно для вас, леди, продолжает рыцарь.
— Да.
— Я буду с вами, буду защищать вас, леди. Я предлагаю не задерживать в зале, здесь может стать ещё теснее. Как насчёт того, чтобы я проводил вас в гостиную?
Гостиная так гостиная. Я киваю, и рыцарь приглашающе указывает латной перчаткой на в сторону забитого чудовищами дверного проёма. Они лезут, мешая друг другу, лезут уже по головам, в несколько слоёв, и некоторые твари почти упёрлись в потолок. Проём перекрыт наглухо, и я не совсем понимаю, куда идти. На живую стену под когти и клыки? Точнее, стена не живая…