Одержимый (СИ)
— Издеваешься? — скептически оглядел я манекен, выряженный в костюм какого-то не то шамана, не то охотника — кожа, мех, бахрома по швам, украшения из деревянных бусин и перьев.
Впрочем, я не в том положении, чтобы кочевряжиться.
— Подержи-ка фонарик…
Манекен оказался каким-то хрупким — распался на две половины, стоило мне до половины стянуть с него штаны. Просто наклонился, и плохо закрепленное туловище с грохотом повалилось на пол — Катерина, взвизгнув, едва успела отпрыгнуть от покатившейся в её сторону восковой головы с длинными заплетенными в косы волосами.
— Аккуратнее, Богдан! Это же ценный экспонат!
— Ага. Что ж так халтурно сделан? — проворчал я, натягивая штаны. Завязки на них оказались какими-то мудрёными, и в полутьме я в них быстро запутался. Ещё и ткань оказалась такой грубой, что кожа от неё стала чесаться. Но, впрочем, мне сейчас не до капризов.
Катя тем временем стащила с верхней части манекена вторую часть наряда — что-то вроде длинной, до бёдер, рубахи, надеваемой через ворот и обшитой на груди лоскутами кожи.
Меховую обувь, похожую на унты, я примерить не успел. Похоже, шум падения манекена услышали снаружи — по коридору кто-то стремительно приближался, топая каблуками.
— Быстрее, Богдан! — вытаращила глаза Катя и, не дожидаясь меня, бросилась обратно к двери в библиотеку. Я, придерживая руками плохо держащиеся штаны, рванул за ней.
Девчонка умудрилась зацепиться за угол одного из столов с экспонатами. Снова упала, выронила фонарик. Я и сам впотьмах чуть не споткнулся об неё.
В дверях музейного зала со скрежетом начал проворачиваться ключ. Ещё немного — и в раскрытые двери ударил сноп света из коридора. А следом залетели двое сторожей с переносными фонарями.
Я к тому времени помог Кате подняться и сам ринулся вперёд неё к двери за медвежьим чучелом. Но девушка за мной не поспевала, да и вообще двигалась так неуклюже, что того и гляди — опять свалится.
— Да что с тобой? — зашипел я на неё. — Опять ногу подвернула?
— Очки! — всхлипнула она. — Очки уронила! А я без них…
Лучи света от фонарей охранников, беспорядочно шарящие по стенам, едва не мазнули по нам, но мы успели пригнуться, спрятавшись за витриной. До дверей было всего несколько шагов, и я бы уже давно рыбкой нырнул туда, но бросать девчонку тоже не хотелось.
Она вдруг, стащив сумку с плеча, сунула её мне и испуганно, со слезами на глазах шепнула:
— Спрячь! Пожалуйста, это не должны…
— Эй, кто там! А ну, выходи! — нарочитым басом выкрикнул один из сторожей. — А то стрелять будем!
Из чего вы там стрелять собрались, клоуны? Я ж видел, у вас только свистки да дубинки. Но Катю окрик испугал так, что она подскочила и, выбежав в проход между витринами, задрала руки вверх.
— Дяденьки, пожалуйста, не надо! Я тут…
Выругавшись сквозь зубы, я отполз подальше, и как раз вовремя — лучи фонарей обоих сторожей пересеклись на девушке. Я же на четвереньках успел добраться до двери и прошмыгнул в соседний зал.
В библиотеке по-прежнему было темно и пусто. Что ж, это мой шанс. Забросив лямку сумки на плечо (кстати, что это там такое увесистое?), я рванул к выходу. В коридор, потом — к тому же окну, через которое сюда пролез. В дальнем конце коридора успел заметить чьи-то фигуры, но меня, похоже, не увидели. По крайней мере, окрика я не услышал. А там уже — окно настежь и прыжок наружу.
Попетляв между кустов, как заяц, я за пару минут отдалился от медицинского корпуса на приличное расстояние и только тогда позволил себе небольшую передышку, спрятавшись в одной из маленьких заросших плющом беседок чуть в стороне от основных аллей. Снова втянул эдры, на этот раз более щедрую порцию, потому что кругом было полно камнедрев и других измененных растений. Окончательно залечил ожоги — они были хоть и неопасные, но жутко раздражающие, особенно в этой колючей грубой одежде.
Выглядел я, конечно, сейчас, как полный босяк, ещё и с этой дурацкой торбой. Но всё познаётся в сравнении. Даже так, босиком и в пропахшем пылью странном рубище — и то куда лучше, чем бегать по зарослям голышом, цепляясь причиндалами за кусты. Даром мне не надо такого единения с природой.
Но вся эта эскапада закончилась как нельзя вовремя. Уже окончательно рассвело, и на аллеях с каждой минутой было всё больше народу. Занятия начинаются в восемь, но из-за больших размеров академического парка те студенты, что живут не в общежитиях университета, приезжают заранее, чтобы успеть добраться до учебных аудиторий.
Так, что делать-то? В таком виде переться на лекции точно не стоит. Но и идти через весь парк к главному выходу — тоже так себе затея. Особенно если Катерина меня сдаст, и охранники библиотеки устроят облаву.
Впрочем, есть шанс, что не сдаст. Она, по сути, наоборот отвлекла внимание на себя, дав мне возможность сбежать. Кстати, что там в сумке? Из-за чего она решилась на такую вылазку, и почему так всполошилась потом?
Я расстегнул пуговицы на сумке и извлёк содержимое. Книги. Ну, а чем ещё можно поживиться в библиотеке?
Впрочем, книги необычные. С первого взгляда видно, что дорогущие, хоть и немного потрепанные. В кожаных переплётах с тиснением, на уголках обложки — бронзовые накладки, названия золочёными буквами. Сами страницы — плотные, больше похоже на пергамент, чем на бумагу. По иллюстрациям и расположению текста сразу понятно, что не художественная литература, а скорее учебники или научные трактаты.
А вот названия довольно странные.
У той, что потолще и тяжелее, в коричневом переплёте с золотыми вензелями, название было выведено в две строки. «Доблести честное зерцало. Заветы Петра Великого». Полистав его и пробежавшись взглядом по заголовкам и началам некоторых параграфов, я понял, что это что-то вроде сборника законодательных актов и правил, касающихся положения нефилимов. Часть из них — вполне публичная — типа императорских указов. Но дальше идёт и более закрытая информация — например, указания по разрешению конфликтных ситуаций на неких тайных судах.
Вторая книга тоже была довольно увесистая, в красной бархатной обложке, и так и называлась — «Бархатная книга». В ней были сплошные портреты и статьи под ними. В алфавитном порядке. Что-то вроде краткого досье на представителей всех дворянских фамилий Российской империи.
Но больше всего меня поразила третья книга. Названия у неё вообще не было, и сама обложка была чёрная, матовая, лаконичная. Бумага — старая, изрядно пожелтевшая и поеденная на краях. Но вот содержание…
Она тоже про нефилимов! Точнее — для нефилимов. Основы закрепления и развития Дара, нюансы передачи Дара детям и его пробуждения в пубертатном возрасте… Подробные описания посмертных вскрытий нефилимов… Перечень известных Аспектов и особенности их проявления в человеческом организме…
Если первые две книги ещё можно назвать специфическими, но вполне публичными, то эта точно предназначена для использования очень узким кругом лиц. Смущает только год выхода, который я нашёл на титульном листе. 1798-й. Часть информации отсюда могла и устареть за сто с лишним лет. Но всё равно, для меня — это настоящая находка!
Вот только, насколько я понял, обычным смертным такие книги в руки попадать не должны, и наказание за это довольно суровое. Немудрено, что девчонка так напугалась. Но зачем она вообще выкрала их из библиотеки? Продать хочет? Сама она точно не Одарённая, я бы заметил…
Кстати, раз уж мы обживаем особняк Василевских, надо и там поискать подобные фолианты. У предков Аскольда наверняка должна быть богатая библиотека. Да и архивы самого Аскольда я с этой кутерьмой с албыс опять отложил в долгий ящик. А в моем положении информация дороже золота!
Сам не заметил, как зачитался на добрые четверть часа. Но потом, спохватившись, спрятал трофеи в сумку. Их изучением лучше заняться в более спокойной обстановке. К тому же, мои босые ноги уже окончательно задубели — хоть и рассвело, земля была жутко холодная.