Проблеск Света (СИ)

Конечно, у него имелись причины.
Он знал, что она поймёт, каковы эти причины.
Она, вероятно, спрашивала скорее для того, чтобы увидеть, что он скажет.
Она, вероятно, также хотела знать, чего он не скажет.
Может, дело в этом, а может, причина была другой, более связанной с Кодексом или вопросами, прозвучавшими в её вопросе. Как бы то ни было, Балидор решил высказать свои доводы вслух, чтобы быть как можно честнее.
В отличие от большинства проектов психологической деконструкции, которые он вёл в прошлом — так называлась та часть работы, которую он делал здесь (или пытался сделать; или говорил себе, что делает) — он был прозрачен с ней, почти с самого начала.
Он объяснял, что намеревался сделать.
Он объяснял, как, по его мнению, это будет работать между ними, как это будет отличаться от групповых усилий, организованных вокруг Ревика, когда Элли возглавляла проект вместе с ним.
Он просил у неё разрешения попытаться сделать то, что делал.
Честно говоря, он удивлялся, что она соглашалась.
Она почти не колебалась и не спорила, ограничивая своё сопротивление самими сеансами, где она часто блокировала его от вещей, которые, как он знал, они должны были исследовать.
Конечно, он с самого начала подозревал, что она дала ему разрешение не только от скуки. Он стал её проектом так же, как она была его проектом, и большую часть времени она выигрывала.
Ну, какая-то её часть побеждала — в большинстве случаев, к сожалению, это была наименее развитая часть.
Во всяком случае, он был честен.
Он был честен с ней с самого первого дня.
Он не видел причин менять это сейчас.
— Я делаю это, чтобы попасть в твой свет, — сказал Балидор, встретившись с ней взглядом с расстояния считанных дюймов. — Я делаю это, чтобы тебе было труднее бороться со мной. Я делаю это в надежде создать какую-то световую связь между нами, Кассандра. Что-нибудь, что уменьшит твою способность закрываться от меня. Что-нибудь, что позволит мне обойти твои защиты.
— Как тогда, когда Элли вынудила Ревика напасть на неё в резервуаре? — спросила Касс спокойным тоном, граничащим с любопытством. — Ты это имеешь в виду?
— Да, — подтвердил он, слегка задыхаясь, когда она снова принялась массировать его член.
— Понимаю. Значит, для тебя это работа, брат? Тяжёлая служба? Отдуваешься тут за всю команду?
Балидор не ответил.
Он стиснул зубы, когда она сжала его крепче, открыто ощупывая очертания через штаны. Он почувствовал её раздражение из-за ошейника, из-за неспособности исследовать его свет, а потом ещё один шлейф боли покинул её aleimi, заставив его мышцы напрячься.
Наблюдая за его лицом, Касс улыбнулась, придвинулась ближе к нему на коленях и обняла его за шею закованной в наручники рукой. Она прижалась лицом к его лицу, крепче массируя член через материал брюк.
— Я знаю, что ты говоришь себе именно это, брат видящий, — прошептала она ему на ухо.
Балидор издал низкий стон, удивив самого себя.
Её это тоже удивило.
Когда она подпрыгнула, вздрогнув от исходившей от него боли, Балидор осознал, что задышал тяжелее, а её рука крепче обвилась вокруг его шеи.
Боль усилилась.
На мгновение Касс потеряла контроль над своим светом. Её рука ещё крепче обняла его шею, её боль хлынула в него, вызывая ещё более горячий прилив в его собственном aleimi.
Балидор грубо обхватил её рукой, притягивая ближе к себе.
Она остановила его ровно настолько, чтобы стянуть рубашку с его плеч, и только тогда он осознал, что она справилась с застёжками. Он позволил ей сделать это и просто стоял на коленях, не двигаясь, пока она расстёгивала его ремень.
— Я могла бы задушить тебя этим, — сказала она ему, снова изогнув бровь.
— Можешь попробовать, — ответил он, почему-то развеселившись.
Он издал более тяжёлый звук, когда Касс сдёрнула с него ремень.
— Может быть, тебя тоже следует связать? — спросила она, на мгновение подняв ремень.
Балидор забрал у неё ремень и бросил назад, за пределы нарисованного на полу круга. Он чувствовал, как она притягивает его свет с такой силой, что часть его уже забыла, почему он должен был это делать.
 
Он потянулся к её рубашке, расстёгивая ту с несколько большим проворством, чем свою одежду. Через несколько секунд он начал стягивать ткань с её плеч, но потом вспомнил, что не сможет снять рубашку из-за наручников. Ещё больше боли выплеснулось из её света, когда он начал исследовать её тело прикосновениями. Она притягивала его так сильно, что он снова застонал, громче.
Балидор схватил её за пояс брюк, чтобы дёрнуть ближе к себе, затем его рука погрузилась в её волосы, мягко убирая их с лица и сжимая в пальцах.
Он поцеловал её.
Не в губы, не сразу.
Притягивая её живой свет своим собственным, он использовал своё тело, вкладывая свет в язык и губы, вкладывая его в свои руки, массируя мышцы и кожу. Он намеренно замедлился, не торопясь. Теперь он запустил другую руку под её рубашку, исследуя и задерживаясь, накрывая одну из её больших грудей ладонью, водя пальцем по соску.
Она глубоко вздохнула, когда он опустил голову, следуя ртом за пальцами и используя так много света, что она застонала.
Боги, она была голодной.
Она была такой чертовски голодной.
Балидор почти убедил себя, что она изголодалась по нему.
Он навалился своим весом, чтобы перевернуть её на спину.
Затем он оттащил её от стены, так что из-за натянувшихся цепей ей пришлось убрать руки от его тела. Он обхватил её талию руками, удерживая на месте, не давая прикоснуться к нему, пока он продолжал изучать её тело своим ртом.
В какой-то момент её прошиб пот.
Её боль стала такой сильной, что Балидор с трудом контролировал свой свет.
Потом она начала просить его, и всё стало намного хуже.
«Gaos. Gaos, пожалуйста… трахни меня. Ты даже не представляешь, как долго я ждала, когда ты меня трахнешь. Ты даже не представляешь, сколько раз я мастурбировала здесь, думая о твоём члене во мне…»
Балидор издал тяжёлый стон, снова теряя контроль над своим светом.
Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем до него дошло, что её слова прозвучали в его сознании.
Но это не встревожило его, как должно было, а лишь сильнее возбудило.
Хуже того, это вызвало у него почти отчаянное желание снять с неё ошейник.
Но Балидор ещё не зашёл достаточно далеко, чтобы всерьёз задуматься об этом.
Вместо этого он заставил себя притормозить.
Пригвоздив её под собой руками и ногами, он наклонился, чтобы поцеловать её в губы.
Поначалу это было почти неуклюже.
Но неловкость не продлилась долго.
У неё были полные, безумно мягкие губы, и через несколько секунд Балидор стал целовать её крепче, чувствуя, как его свет снова выходит из-под контроля.
Он целовал её долго.
В какой-то момент он снова забылся, забыл, что делает.
Он просто отдался процессу.
Он уже открывался ей по-настоящему и даже не задумывался об этом настолько, чтобы осознать, как он это делает. Он открылся, сам того не желая, а потом стал притягивать её — чувственно, медленно, неумолимо, раз за разом прося.
Он почувствовал, что сначала она пытается обратить это в нечто забавное.
Затем он почувствовал, как она борется с ним, пытаясь трахнуть, но не впускать в свой свет.
Потом она прекратила и эти попытки.
Когда Балидор не остановился, она издала ещё один задыхающийся звук, а затем её ноги обвились вокруг его нижней части тела, и он почувствовал, как её свет раскрывается.
Не до конца.
Эта чёртова штука в её груди, заглушающая сердце — она не позволяла Касс открыться для него полностью. Но он чувствовал её сильнее. Он чувствовал её сильнее, чем когда-либо, даже во время их совместных сеансов. Этого оказалось достаточно, чтобы закрыть глаза, заставить его мышцы сжаться и напрячься над ней.
 
Балидор забрался руками под её мягкие штаны ровно настолько, чтобы почувствовать, какая она влажная, затем снял штаны с её бёдер, грубо сдёрнув их.