Владимир Петрович покоритель (СИ)

Мне было плевать, я не слышал, я упивался, жалостью к себе, и наслаждаясь выпавшей наконец возможностью быть слабым. Поганейшее чувство трусливой устрицы, спрятавшейся в свою хрупкую скорлупку, робко выглядывающей в щелку, и мечтающей о том, чтобы накатывающий на нее танк остановился сломавшись, или свернул в сторону. До сих пор противно вспоминать себя таким — вернувшимся из забвения, Владимиром Петровичем. Спасибо Дыну. Возвратил меня самому себе смачным подзатыльником, и отборным матом.
— Ты охренел Кардир. Ну-ка вставай заликс (местный заяц), ободранный. Подотри сопли. Ты Грост, или дерьмо. На тебя с надеждой сотни глаз смотрят, а ты растекся рвотными массами по лужайке. Не позорь памяти Борюкса, Гони и Строга. Не смей! Им стыдно видеть тебя таким!
Подействовало. Злость проснулась. Я вскочил на ноги и влепил другу в челюсть, тот аж метров на пять в сторону улетел и еще пару как на санках проскользил по песку. Поднялся и ржать давай, окровавленными губами, а потом на колени сука встал и лбом в землю уткнулся.
— С возвращением Фаст, слава ветру. — Смех пропал, и он заговорил серьезным голосом. — Я испугался, что племя потеряло великого вождя. Прости Грост, я ошибся.
Вокруг все на колени упали, видимо вид у меня в тот момент был убедительно жутковатый, чувствовал сам, как бешенство льется из меня нескончаемым потоком. Я метался взглядом, занеся руку для удара, в поисках новой цели для выхода клокотавшей в душе ярости, но вокруг, кольцом видел только покорно склоненные головы. И отпустило. Вспыхнувшее бешенство выдавило сопливого Иванова, и вернуло Фаста, пусть постоянно сомневающегося в себе, но способного на поступок.
— Встаньте, не надо всего этого. Простите меня за слабость. — Я подошел к Дыну поднял его и обнял. — Прости друг.
Он оттолкнул меня и заглянул в глаза. Вытер стекающую по подбородку кровь ладонью, и уже сам обнял.
— Я все понимаю. И все, все понимают, и поверь, что отдадут за тебя жизнь. Но видеть тебя таким выше наших сил. Давай друг. Надо действовать. — Его слова прозвучали глухо, и он был полностью прав.
Но что делать? Я в тупике. Мы обыскали весь поселок, заглядывая в каждый угол, и осматривая каждый подозрительный камешек под ногами. Исследовали все пространство вокруг, и поле, и лес, в поисках хоть каких-то следов. Но все безрезультатно. Тут нужен сыщик, гребаный Шерлок Холмс, или Пуаро, но нет тут таких.
Первое, что нужно делать следователю, как мне кажется, это опрашивать свидетелей, и сопоставляя факты строить гипотезы, пусть самые безумные. И первый свидетель был я сам. Итак, что я помню. Лариния встала из-за стола, и на вопрос: «Ты куда», улыбнулась и ответила, что на минуту отойдет и вернется, после этого ее не стало. Что-то вертелось в голове, но что?
— Были еще подобные случаи исчезновения? — Вопрос я задал сразу всем присутствующим. Вспоминайте друзья мои. Мне кажется это важно.
— Так были, Фаст, как не быть. — Откликнулся местный кузнец, по прозвищу «Кувалда», его никто и никогда не называл по имени, только по прозвищу, и не за умение обращаться с этим инструментом, а за огромные кулаки, которыми он так же прекрасно владел. — Девушка полгода назад сгинула, а до нее старик Финтрост, пошел за ягодами и пропал. Да вот и Строг недавно исчез, ты же сам свидетель. Бывали такие случаи, нечасто, но случались.
Вокруг загомонили, соглашаясь с его словами. Вот оно, вот что свербело у меня в мозгу. Как я мог про Строга забыть. Веди случай один в один. Исчез бесследно, был и нет, и никаких следов.
— Кто видел, Строга последним? Вспоминайте. А также все подробности случаев исчезновения остальных.
— Спутник мой, Финтрост, то же во время гулянки исчез. Тогда праздновали начало сбора ягод. Он вообще не любитель был застолий всяких. Сказал, что лучше пойдет в лес, пособирает, чем дурью заниматься. Ушел и больше его никто не видел. — Говорившая бабка смахнула слезу.
— Точно. — Даже подпрыгнул стоящий рядом с ней паренек, сверкнув глазами. И девушка та, Мондлария, то же во время праздника пропала, а я ведь с ней сойтись хотел.
 
— А Строг во время битвы исчез. — Я задумался. — То есть когда было шумно. Уже что-то. Значит все происходит, когда внимание окружающих отвлечено. Все вроде вместе, и в то же время каждый сам по себе. Все сделано нагло, и быстро. Остается только поаплодировать смелости и изобретательности похитителя, руку бы ему пожал если бы не хотел убить. Найду, удавлю, отрежу поганую руку и пожму.
— Кто был рядом и видел, как пропал Строг?
— Я был недалеко. — Один молодой озбрассо с перевязанной головой, поднял руку. — Он еще как-то странно упал. Руки вверх вскинул и исчез. Но я могу путать. Мне тогда в голову изрядно дубиной прилетело от бляхса. Все как в тумане было. Могу путать. Но то что упал странно, это точно. Не было в тот момент никого рядом с ним, а он упал.
— Место показать сможешь?
— Так, говорю по голове получил тогда, до сих пор еще временами кружится, плохо помню, что происходило. Место, конечно покажу, только примерно, на точность не надейтесь.
— Показывай.
Мы дружно вышли за ворота и замерли. Перед нами, на пританцовывающим не месте, сером хатире сидел огромный чернобородый мужик, с шрамом, через все лицо, от чего, то казалось улыбающимся кровожадной улыбкой, и поигрывая топором, сверкал гневно глазами.
— Кто тут Фаст Кардир. — Нагло произнес незнакомец. — Можете не отвечать, сам вижу это недоразумение с символом власти на голове.
Я придержал за плечо, рванувшего было в драку Рутыра. Его понять можно. С его-то характером, не мог он стерпеть оскорбление своего вождя, но и торопиться не стоило. Может появление этого самоуверенного болвана связано с исчезновением моей жены. Я поднял руку, успокаивая поднявшийся гомон стоявших за спиной фастиров.
— Ты что-то хотел? — Спокойным голосом и с улыбкой произнес я, подавив в себе поднимающуюся бурю. — У нас принято сначала представляться. Как зовут тебя воин? — Во блин, сам от себя не ожидал такого. Спокойный, улыбающийся дулом танк. Наверно так я сейчас выглядел со стороны.
— Я Фаст Габсурдин. У тебя пятеро моих людей, нарушивших клятву жизнью. Я требую их вернуть!
Я обернулся, на колени упали четверо, один из них начал объяснять случившееся:
— Четверо нас осталось, один погиб в бою. Мы думали, и наш старый вождь погиб, и мы свободны от клятвы.
Нас тогда связали, бесчувственных, напавшие на поселок бляхсы. Откуда мы могли знать, что он выжил. Фаст не может бросить своих людей, мы ждали от него поступка. Мы ждали, что он появится, чтобы попробовать освободить нас, или погибнуть вместе, но он не пришел.
Я вскипел, наверно в этом виновато было все свалившееся на меня к этому моменту, а также наглое поведение гостя, от которого я ожидал известий о своей Ларинии, а он оказывается тут совсем по другому поводу. Вспышка ярости затмила разум. Как я прыгнул не помню. События пронеслись как слайд шоу. Влетев в его грудь ногами, сбил и его и хатира на землю, прокатившись кувырком рядом с ним, но мгновенно вскочил и прижал захрипевшее горло гостя сапогом.
— Ты. Сука. Посмел явиться сюда, после того, как предал своих людей. — Я не мог говорит, я шипел, глуша распирающую ярость. — Ты, жалкое ничтожество, которое должно было сдохнуть, защищая. — Я смотрел в покрасневшее от натуги, задыхающееся лицо, с выпученными глазами, и не испытывал жалости, только брезгливость и желание раздавить червяка. Чьи-то руки схватили меня и оттащили в сторону, но я вырвался, раскидав препятствие и навис над ползающим у моих ног Габсурдином, хватающим ртом воздух.
— На колени, падаль. — Пнул я его. — На колени.
Его, хрипящего и растерянно стреляющего глазами схватили и поставили передо мной, но я расшвырял держащие его руки.
— Не сметь трогать, эту дерьмо, я сам. Ты лишаешься титула Фаст. Твое поганое погоняло не может стоять в одном ряду со славным именем Фаста Борюкса.