Рождество в Центральном парке (ЛП)

Миллер разозлился не на шутку, его лицо покраснело ещё больше.
– Мне нужны ответы, Хавермейер. Кто эта женщина? Ваша подруга? Она действовала с вашего одобрения?
Дюк выпрямился, используя свой рост, чтобы запугать оппонента.
– Я не обязан вам отвечать, так что вы их не получите. Мы приносим свои извинения за вторжение. Завтра прибудет команда горничных, чтобы убраться в вашем бывшем доме. Помимо этого, я планирую вам заплатить, поэтому давайте оставим всё, как есть.
Миллер явно собирался возразить, но вместо этого резко кивнул.
– Хорошо. Жду от вас вестей завтра.
Бросив на прощание взгляд в сторону Роуз, он прошествовал через кухню и исчез на лестнице.
Повисла гнетущая тишина.
– Дюк...
– Хоть что-то из этого было правдой? – Он не отрывал взгляд от дальней стены. – Или всё ложь?
Дюк услышал, как она сглотнула.
– Я не замужем и живу в пансионе на Восточной пятьдесят девятой улице. Человек, который выдавал себя за моего мужа, мой друг.
Он чуть не отшатнулся, осознав масштабы катастрофы. Боже милостивый, всё оказалось хуже, чем думал Дюк. Абсолютно ничего из того, что она ему говорила ранее, не было правдой. Сегодняшний званый ужин, её личность и брак – ложь. Она лгала ему и читателям газеты почти два года.
Оказывается, миссис Уокер была не затворницей, а обманщицей, плодом воображения. Молодой девушкой, которая решила быстро заработать и наплела с три короба, чтобы продвинуться по карьерной лестнице.
Господи, она не замужем и его подчинённая... а он переспал с ней на столе в кладовой. Дюка окатила странная смесь гнева, негодования и стыда. Ему захотелось что-нибудь бросить, разбить все бокалы в этой проклятой кладовой.
Чёрт, кладовая. Он закрыл глаза. Хотя Дюк и страшился ответа, он должен спросить.
– До кладовой ты была девственницей?
Роуз едва заметно покраснела, что само по себе было ответом. Он глубоко вздохнул и медленно сосчитал до десяти. Ради бога…Как он не понял этого раньше?
– Вряд ли это имеет значение, – дрожащим голосом проговорила Роуз. – Моя девственность принадлежала мне, и я могла распоряжаться ею по своему усмотрению.
– Это имеет значение для меня, – осторожно сказал он. – Я был бы... – Он собирался сказать «более нежным», но, если бы Дюк знал о её невинности, они бы вообще не оказались вместе в кладовой. Он подумает об этом позже.
– Я ни о чём не жалею, – проговорила она, провоцируя его сказать обратное.
Дюк решил оставить эту тему... на время. А пока он выяснит степень её предательства по отношению к компании.
– Ты хотя бы сама пишешь колонку?
– Конечно! – резко воскликнула Роуз. – Каждое слово. У меня есть друзья, которые помогают разобраться с вопросами, на которые я не могу ответить сама.
Она говорила убедительно, но Дюк уже не знал, чему верить. Весь его мир только что перевернулся с ног на голову. Его взгляд привлекла открытая дверь в кладовую, и у него внутри всё похолодело. Лёд начал поглощать Дюка целиком, распространяться по венам и выстраивать вокруг него неприступную стену. Он отключит любые назойливые эмоции точно так же, как делал в детстве, когда отец становился жестоким и отстранённым. Или когда умерла мать.
"Мне больше никто не нужен. Только издательство "Хавермейер Паблишинг".
– Пойдём. – Он указал на лестницу.
– Дюк, пожалуйста. Нам надо поговорить. Ты и двух слов не сказал.
"Ты всё испортила, – хотелось ответить Дюку. – Поставила под угрозу мою компанию. Разрушила то, что могло бы между нами возникнуть".
Дюк подошёл к кладовой и погасил там свет, радуясь, что те воспоминания погрузились во тьму. Затем он потушил свет на кухне.
– Пошли.
Пока они поднимались по лестнице, путь им освещал лишь мягкий жёлтый свет с верхнего этажа. Он не прикасался к Роуз по дороге. Не кричал и даже не кидал хмурых взглядов. Дюк успешно отключил все чувства, став невосприимчивым к окружающему миру. Какое облегчение. Мир казался намного яснее и проще, когда эмоции не задействованы.
Отчасти Дюк сам виноват, ведь он поверил Роуз. Когда он в последний раз кому-то доверял? Эту ошибку он больше не повторит.
 
"Ты был слишком занят, пытаясь забраться к ней под юбку. Думал не головой, а членом".
– Дюк, мне очень жаль. Я не хотела причинить тебе боль или испортить сегодняшний вечер. – Она едва поспевала за ним, шурша юбками в тиши коридора. – Я всего лишь пыталась выполнить твою просьбу: устроить рождественский ужин для правления.
И в результате он получил ещё одну причину ненавидеть Рождество. Превосходно!
– Я позабочусь о том, чтобы твои друзья получили хорошую компенсацию за свои хлопоты, – это было единственное, что он смог придумать.
– Я уже им заплатила, и не хочу обсуждать компенсацию. Я хочу извиниться.
Дюк открыл крошечный шкафчик у парадного входа и достал верхнюю одежду. Он помог надеть пальто сначала Роуз, затем оделся сам. Ему было что ей сказать, вероятно, он должен это сделать, но Дюк никогда не оглядывался назад, приняв решение. Какой теперь смысл, Роуз сама его вынудила, солгав.
Он открыл входную дверь.
– Есть ключ или..?
Роуз прикусила нижнюю губу, сведя брови, и достала из-под юбок металлический ключ. Дюк взял его и запер за ними дверь.
А затем вернул ей ключ.
– Пойдём?
Она кивнула. Он предложил ей руку, чтобы помочь спуститься вниз по гладким ступенькам парадного входа. Экипаж Дюка ожидал в конце аллеи.
– Какой у тебя адрес?
Она быстро выпалила его в ответ, и Дюк повторил адрес своему кучеру. Затем он помог Роуз сесть в экипаж. Но не последовал за ней.
Она рухнула на сиденье. Её глаза блестели от непролитых слёз.
– Разве ты не хочешь накричать на меня? Неужели ничего не хочешь сказать? Хоть что-нибудь?
Дюк должен держать себя в руках, проглотить все злые слова и отринуть запутанные чувства. Слишком многое находилось под угрозой. Нельзя позволить хаосу, бушующему внутри него, выплеснуться наружу.
– Только одно. – Лёгким движением руки он захлопнул дверцу кареты. – Ты уволена.
Глава 9
"Ты уволена".
Уволена. Он действительно её уволил.
Хуже того, Дюк не желал с ней разговаривать и не отвечал на записки. Он отказался встретиться, когда накануне Роуз нанесла визит ему домой. Как будто она и вовсе перестала для него существовать.
Вот бы всё было наоборот.
К сожалению, Роуз не могла перестать думать ни о нём, ни о том, что произошло на званом ужине. До появления мистера Миллера Дюк был таким очаровательным. Игривым и весёлым. Не говоря уже о том, какое подарил наслаждение в кладовой.... Боже правый, её прошиб пот лишь от одних воспоминаний о поцелуях, о его больших ладонях. Он разгадал и выпустил наружу все тайные желания Роуз, просто к ней прикоснувшись.
Потом он узнал о её лжи, и зарождающиеся между ними чувства увяли. Дюк замкнулся, отгородился от Роуз. Она никогда не видела, чтобы человек за считанные секунды превращался из жаркого пламени в глыбу льда. Да, она солгала ему. Поставила под угрозу его бизнес, не говоря уже о тех, кто зарабатывал на жизнь в издательстве "Хавермейер Паблишинг". Хотя она считала свои действия оправданными, он имел полное право злиться.
Однако после всего случившегося разве Дюк не мог дать ей пять минут на объяснения?
Вот так она и оказалась в конторе "Хавермейер Паблишинг" в Рождество. Теперь он точно с ней встретится и выслушает, даже если для этого Роуз придётся привязать его к стулу. Именно это она бы и посоветовала своему читателю... и если Роуз не могла последовать своему собственному наставлению, то и нечего вести еженедельную колонку советов.
Несмотря на праздничный день, в главном отделе новостей кипела жизнь. Новости никогда не брали отпуск, как и человек, одержимый своей империей. Несомненно, Дюк сейчас здесь. Его стремление работать в Рождество, дабы разгрузить других сотрудников вместо того, чтобы просто объявить выходной, наглядно демонстрировало приоритеты Дюка.