Ведьма и Оборотень. Противостояние (СИ)

Он болезненно взвыл, отпустил ее и осел на пол, не ощущая ничего, кроме игл боли, которые буквально парализовали все его тело.
Черт! Необходимо быть более осторожным! О чем, черт возьми, он думал, когда так легко бросился к ней? — спрашивал он себя и сразу сам себе отвечал. Перед глазами кружились воспоминания о ее обнаженном теле под ним.
— Один-ноль, Ликай, — раздался над ним мелодичный голос из уст той, которая даже не подозревала, в какую опасную игру только что с ним сыграла. Он сделал еще несколько глубоких вдохов, пытаясь подавить тошноту, и сфокусировал взгляд на маленькой провокаторше, все еще нависшей над ним, упиравшей руки в бедра, с торжеством на прекрасном лице.
— Погоди-ка, моя милая, этим своим жестом подписала себе смертный приговор, надеюсь, ты понимаешь, что я больше не буду тебя щадить, — просипел он, его голос все еще был хриплым от боли. Тесса лишь звонко рассмеялась и, приподняв одну бровь, присела к все еще беспомощному телу.
— То же самое касается и меня, Ликай, и теперь я могу, наконец, перейти к тому, зачем я сюда пришла… — она сделала небольшую паузу и сложила руки на груди, — …я голодна, и раз уж ты был так заботлив… — с отвращением произнесла она, — …и забаррикадировал все выходы, я хочу, чтобы ты сходил и принес мне еды, — сказала она просто, раскинув руки в стороны.
Керан только удивленно моргнул, глядя на нее так, словно она упала с дерева. Ведьма!
— Позволь мне немного перефразировать, да… — он смог сесть, — …ты только что оскорбила меня здесь, вырубила меня, и хочешь, чтобы я принес тебе еду? Правильно ли я понимаю? — Он покачал головой в недоумении, удивляясь тому, как она к нему относится.
— Совершенно верно! — воскликнула Тесса и захлопала в ладоши. Керан не переставал удивляться ее действиям. — В конце концов, я имею на это полное право, ведь это ты притащил меня сюда и запер, как какое-то бездомное животное. Так что от тебя более чем ожидается, что ты принесешь мне еду, — пожала она плечами.
— Хорошо, — пробормотал Керан, хватаясь за деревянный комод и поднимаясь на ноги. — Что вкусного пожелает моя любимая? — спросил он, несмотря на боль, которую все еще чувствовал.
Тесса приложила указательный палец к нижней губе, чтобы было похоже, что она серьезно обдумывает этот вопрос. Керан бросил на нее взгляд и вынужден был признать, что она выглядела так мило, что ему хотелось сразу подбежать к ней и целовать каждую часть ее тела. Но вряд ли ему это позволят.
— Хм… Я бы не отказалась от перепелки в клюквенном соусе, — неожиданно вырвалось у нее тоном, полным удовольствия. Керан закатил глаза и недоверчиво открыл рот.
— Что…
— Разве ты не слышал? Перепелка в клюквенном соусе, — повторила она, немного неохотно.
— Нет, наоборот, я все прекрасно слышал. Мне вот интересно, зачем тебе это, не знаю, понимаешь ли ты, но перепелов в нашем королевстве почти нет, — начал он объяснять, но это было, по крайней мере, как он понял по незаинтересованному лицу Тессы, совершенно излишне.
— Хм… тогда тебе стоит еще больше постараться, чтобы поймать одну, Ликай, — весело заметила она, совершенно неожиданно погладила его по щеке и вышла из комнаты, покачивая бедрами, оставив Керана с открытым ртом и пальцами, трогающими место на щеке, где он все еще чувствовал горячее прикосновение ее ладони.
  
Империя Вернея, Королевство Ликай, Замок оборотней Лугару
 
— Уходите! — крикнул Леннарт, зажав руками измученную болью голову. Но эти слова, похоже, только раззадорили голоса в его голове, по крайней мере, судя по тому, насколько они усилились.
Ты никогда не сбежишь от чувства вины. Никогда… они продолжали шептать ему. Леннарт отчаянно взвыл и дернул цепи, которыми его тело было приковано к огромной стальной кровати, пытаясь освободиться. Ему нужно было выбраться отсюда, ему нужно было… что ему нужно было? Он остановился в замешательстве и даже на мгновение перестал возиться с цепями. Сам не знал.
 
Ты навеки проклят, проклят, проклят… — эхом отдавалось в его голове, он снова яростно зарычал и, несмотря на все усилия, которые это ему стоило, он спокойно сел и глубоко вздохнул.
Когда он впервые услышал все эти голоса, он изо всех сил старался не обращать на них внимания, отрицать их, как будто их никогда не существовало, но шли годы, а голоса не утихали, и подавить их было практически невозможно, они становились неотъемлемой частью его самого, частью, которая сводила его с ума. Он сделал еще один глубокий вдох и посмотрел на овальное окно, через которое в комнату проникали лучи солнечного света, позволяя ему хотя бы ненадолго перенестись в то время, когда все было хорошо, когда он мог смеяться и радоваться самым простым вещам. Хотел… Что хотел… Он желал, чтобы те времена вернулись и принесли хотя бы минуты покоя в его душу. Минуты покоя, в которых он так отчаянно нуждался.
Что он должен был сделать, чтобы это прекратилось? Чтобы он мог встать на ноги и жить той жизнью, которую хотел? Жизнь, о которой он всегда мечтал? И что? Он задавал себе вопросы, на которые, как всегда, не получал ответов.
Он застонал от разочарования и увидел, как его мышцы напряглись до предела, а затем его взгляд тут же метнулся на металлические наручники, которые были прикреплены к цепям. Я должен уйти, — единственная мысль, которая пришла ему в голову, — я должен уйти! На этот раз он желал с большей силой, и поэтому он просто стиснул зубы, и, несмотря на боль, которую причиняли ему его действия, он так сильно дернул цепи, что они, наконец, порвались.
Леннарт еще несколько минут безучастно лежал на кровати, затем медленно поднялся на ноги и подошел к окну, которое буквально умоляло обратить на него внимание этим ярким светом. Его пальцы нащупали ручку, которая позволила бы ему открыть окно и вдохнуть свежий воздух, наполнивший его до краев.
Он должен идти, — его мысли мчались вместе с осуждающими голосами, которые терзали его каждую секунду его существования. Он облокотился на край окна и выглянул наружу, так как догадался, что находится, вероятно, на третьем этаже, а это около десяти метров над землей. Для Ликая это не было проблемой, он мог прыгнуть и с двадцати метров, если бы захотел, не причинив себе никакого вреда, тела Ликаев всегда были очень выносливыми, когда дело касалось выживания. Он бросил последний взгляд на комнату, которую покидал, прежде чем высунуться и прыгнуть, не раздумывая. Первое, что промелькнуло у него в голове, когда он упал на колени в густую зеленую траву, простиравшуюся за всем поместьем Лугару, — это то, как хорошо снова чувствовать себя живым.
  
Империя Вернея, Королевство Ликай, три часа спустя
 
— Ты действительно уверен, что это… — нерешительно сказала Тесса, постукивая острием вилки по угольно-черному чему-то на белой фарфоровой тарелке, стоящей перед ней, — …было когда-нибудь живым? — Она сморщила нос, поддевая вилкой несколько красных ягод клюквы, разложенных по краю блюда.
Керан бросил на нее раздраженный взгляд, схватил столовые приборы и попытался нарезать перепелку, которая, возможно, жарилась на огне гораздо дольше, чем нужно.
— Черт! — Тихо выругался, изо всех сил пытаясь добраться до вкусного мяса.
— Что ты сказал? — Спросила его Тесса, но на самом деле она очень хорошо расслышала его ругательство, хотя он и пытался говорить тихо. Не сразу ответив на ее вопрос, Керан схватил кусок черного мяса, которое он подал им обоим, и положил его в рот. Тесса отодвинула от себя тарелку, уперлась локтями в стол и с интересом наблюдала за ним.
Заметив ее пристальный взгляд, Керан попытался жевать непринужденно, но все возрастающее отвращение на лице Тессы начинало злить и нервировать. Губы Керана искривились в гримасе недовольства, а губы Тессы растянулись в забавной улыбке.