Кровь и Вино. Любимая женщина вампиров (СИ)

— Можно, я ничего не буду говорить?
Позволив себе уступку, я сделала то, что так давно хотела — шагнула прямиком к вампиру, закрыла глаза и прижалась щекой к груди, слушая, как с невероятным грохотом под ребрами бьется сердце.
Не растерявшись, Адриан сомкнул руки за моей спиной, вжимая в себя без сомнений и страха так крепко, что можно было бы задохнуться, если бы не его врожденное умение останавливаться, когда это необходимо.
— Где Амадей?
— Где-то. После влияния Мариуса он не смог усидеть на месте. И не переводи тему, Аврора. Что бы ты ни думала и ни решала, это ничего не изменит.
— Ты не понимаешь…
— Я понимаю всё, и куда лучше, чем хотелось бы, — скрипнув зубами у меня над головой, вампир опустил горячую ладонь мне на лопатки, словно ища точку опоры для своих слов. — Мариус сам так решил, и пусть это грозит определенными последствиями, — спорить с ним я не стану, я не враг себе.
— Это куда важнее…
Вдыхая запах мужчины, я отпустила свою сдержанность, голодной до ласки кошкой вжимаясь в горячую кожу щекой. Мне нужно было согреться, стереть с себя воспоминания тяжелого дня, и только Адриан сейчас мог заставить меня обо всем забыть.
— Я знаю. Но это ничего не меняет. Я не для того искал тебя так долго, чтобы сейчас просто отпустить. Пусть это звучит эгоистично — мне плевать.
Слушая пылкие слова, я осторожно и очень трусливо запустила руки под мягкую ткань, касаясь ладонями каменного торса и уводя их за спину вампира.
Дыхание Адриана стало громче и резче, давая понять, что мой маневр не остался незамеченным, но он продолжал стоять ровно, словно боясь спугнуть меня неловким движением.
— Ты смотришь на это только с одной стороны, — прошептала, оставляя аккуратный и почти неуловимый след своих губ на раскаляющейся коже.
— Все равно, — рвано выдохнул он, и после очередного поцелуя по крепкому телу пробежался короткий спазм, выдавший нетерпение с головой.
— Я обещала тебе остаться до первого снега, — желая звучать убедительнее, подтянулась на носочках, оставляя касание на выступающей мужской ключице. — Лишь до первого снега, Адриан. Но если я приму Мариуса в клан, мне придется нарушить свое обещание.
Руки на моей спине стали тяжелее и крепче, прутами притягивая меня ближе и вынуждая всем телом прижаться к вампиру.
— Я просто вынуждена буду остаться здесь на всю свою жизнь, чтобы Сумеречная Лощина не осталась без своего повелителя.
— Ты говоришь о нем и делаешь все, чтобы я не мог думать, — хрипло прошептал он, позволяя мне изучать губами острую линию скул. — Прекрати, Аврора. Если это женская уловка, то не стоит. Не хочу, чтобы потом ты жалела.
— А я не хочу жалеть, что не решилась. Адриан, послушай, это единственный выход.
— Бросая нас — спасти его? — слова рыком запутались в волосах, вновь возвращая нас к исходной точке.
Вампир, поглощенный яростью и безысходностью, все еще не понимал, к чему я веду.
— Я не имею права нас бросить.
— Но подразумеваешь именно это. Жалость, Аврора, не лечит сердце, — зарываясь пальцами в волосы на затылке, Адриан окончательно меня обездвижил, не справившись только с лицом, которое терлось о гладко выбритый подбородок, ища взаимности.
— Мое сердце уже у вас. Вы похитили его, господин Энеску, и отказываетесь возвращать. Я уже не смогу без вас, Адриан. Момент, когда я могла просто уйти, безвозвратно упущен.
Наконец повернувшись ко мне, вампир словно по зову нашел мои губы, с усталой злобой прижимаясь к ним в изъеденном тоской поцелуе.
Это была проверка на решительности и уверенность. Прекрасно это осознавая, потянулась ему навстречу, похолодевшими пальцами скользя по торсу и груди мужчины, чтобы доказать: я не планирую отступать.
Мне хотелось прикасаться к нему так дико и несвойственно себе, что молнии на пальцах стали ощутимее, заставляя во сто крат сильнее чувствовать каждое прикосновение. А их было мало.
Задыхаясь в опьяняющем поцелуе, не заметила, как Адриан шагнул вперед, придавливая меня спиной к прохладной стене, и позволил стянуть расстегнутый ворот рубашки с плеч.
 
Идеальная, блестящая гладкостью светлая кожа вампира ослепляла, напоминая о происходящем. Стряхнув мешающие рукава, Адриан опустился на колени, рисуя полосу поцелуев до точки под самой грудью, чтобы, потянувшись руками, сжать края пояса, державшего платье на своем месте.
Он не торопился, размеренно распутывая пышный узел из тонкого газа, все глубже ныряя лицом под ткань, которая продолжала скрывать полыхающую кожу и подрагивающие ребра. Он специально начал прикасаться раньше, прежде чем отбросить в стороны ткань, давая мне возможность сперва привыкнуть к его губам, еще не лишившись последней брони.
Адриан целовал отчаянно, порывисто. Его пальцы дрожали, скользя по бедрам, и натыкались на полоски белья, которому не суждено было остаться на моем теле. Губы оставляли чувственные отметины на груди, избавляя ее от шелкового лифа, который я постеснялась не надеть под вампирский наряд, подчеркивающий глубокое декольте.
Ткань обжигала, призывая как можно скорее от нее избавиться, и будто слыша ее, Адриан потянул тонкие тесемки, распутывая легкую шнуровку на груди и раздвигая части лифа в стороны.
Ему не нужны были мои слова, чтобы увидеть, как покрывается краснотой все тело. Отвлекая внимание, Адриан накрыл губами призывно затвердевшую вершинку, огладив ее языком.
Почти так же, как тогда в моей спальне, за исключением того, что широкие ладони потянулись вверх, скользя по моим плечам. Оставляя нас одинаково раздетыми, заставили платье рухнуть на пол, стекаясь в красивую темно-бордовую лужицу у ног.
Резко распрямившись и тяжело дыша, вампир легко обхватил мою талию и поднял в воздух, сажая на собственные бедра. Недвусмысленный жест был однозначен: дороги назад нет.
Шатающейся походкой, не отвлекаясь от покрасневших расцелованных губ, Адриан слепо, по памяти шел в гостиную, свободной рукой изучая изгибы моих бедер и пересчитывая полосу тонких позвонков, чтобы от остроты ощущений заставить меня выгнуться голой грудью ему навстречу.
Посуда на столе задребезжал от моего резко опущенного на него веса, но, увлеченные друг другом, мы проигнорировали жалобный звон.
— Целовал бы тебя целую вечность, — признался Адриан, на секунду оторвавшись — только для того, чтобы вновь заскользить поцелуями вниз. — Всегда. Fii mereu cu mine (*рум. - Всегда будь со мной).
Продолжая бормотать что-то на своем языке, вампир потянул пальцами тонкие тесемки последних вещиц, оставляя на животе настоящие росписи из поцелуев. Ловко отбросил предавшую ткань в сторону, надвигаясь со звериной пластичностью.
Стоило бы уже признаться: мне нравилось видеть то, что вампир так долго скрывал под маской вежливого и воспитанного господина, всегда держа себя в руках и не позволяя сорваться.
Сейчас он был совершенно иным.
Обнаженная кожа переливалась, темные чернильные глаза горели огнем, а животная грация делала всю картину незабываемой, навсегда запечатывая в моей голове образ Адриана в сокровенных фантазиях.
Меня уже даже не так волновала собственная оголенность и открытость перед вампиром, когда, слегка отклонившись, он потянулся ладонями к поясу на брюках, демонстративно медленно распутывая узел, чтобы позволить им с легким шуршанием скатиться по крепким ногам.
Наверное, это была точка невозврата, потому что, даже не посмев опустить глаза вниз, я потянулась навстречу, всем своим видом сообщая, что намерена продолжать эту сладкую пытку.
Адриану этого хватило, чтобы, упираясь руками в стол по бокам от моих бедер, качнуться вперед, крадя новый поцелуй, после которого незамедлительно последовал еще один.
— Вдруг Амадей придет? — неожиданно вспомнив, что мы можем быть не одни, я испуганно отшатнулась, чтобы тут же вновь оказаться прижатой и откровенно поцелованной.
— Не отвлекайся, сердце мое. Я не хочу, чтобы ты думала сейчас хоть о ком-то, кроме меня.