Несломленная (СИ)
Но она хорошо помнила, что он поклялся ни словом, ни намеком не вспоминать о том, что произошло. Он, наверно, думает, что ее там истязали, и не хочет травмировать воспоминаниями. Она и сама бы хотела забыть.
Вспомнив чужие жадные губы и безжалостные, с черными волосами, руки на своей груди, она невольно вздрогнула.
Феликс встревоженно посмотрел на нее:
- Что случилось?
- Ничего. Все в порядке, - ответила девушка, нежно погладив его по щеке.
Но мужчину не отпускало чувство щемящей тревоги. Он еще крепче прижал к себе своего милого хрупкого цыпленка. Никогда он не испытывал такого панического страха потери. Сейчас этот страх просто захлестывал его. Вот это одна из граней любви. Страх потерять. А учитывая, что Феликс и так фактически еще не мог назвать Алену своей, то это состояние только усиливалось.
- Пока мы не получили разрешение на выезд, я боюсь тебя за порог пускать. Тем более, прости, но внешность у тебя сейчас очень приметная. Вечером наденешь маскарадный костюм Софы, в котором она способна была конкурировать с Матой Хари, и посидишь на балконе. А завтра купим очки, косынку и поедем купаться. Я вообще всего теперь боюсь. Алена, хоть это и не лучший момент, но я боюсь, чтоб с тобой еще какая беда не приключилась. И я во всем виноват. Мы должны пожениться. И чем раньше, тем лучше.
Алена застыла. Губы ее почти по-детски скривились, и едва удерживая слезы, она выдохнула:
- Ах вот как! Так вы, Феликс Андреевич, собираетесь жениться из-за чувства вины?!
Ее огромные, переполненные горькой обидой глаза вывернули душу Ярцева наизнанку.
Как рыба, выброшенная на берег, он хватал ртом воздух и от потрясения не мог вымолвить ни слова.
Девушка заерзала, собираясь высвободиться из его объятий, но тут Феликс, не включая мозг( как мог, тот уже навредил своей рациональностью) дал волю чувствам. Он приник к ее губам так страстно, как одинокий путник, умирающий от жажды и палящего солнца, приникает к роднику. Он пьет и не может оторваться. Он еще не верит, что спасен, что эту сладкую прохладу никто у него не отнимет. Он Благодарит небеса за это счастье, и сделав первые утоляющие глотки, начинает смаковать, наслаждаться. Так и Феликс, завладев губами любимой, осязал их нежною податливость, мягкость и покорность. Этот поцелуй понятней всяких слов давал ответы на все вопросы, этот безмолвный диалог утверждал торжество любви. Любви, от которой в теле полыхает огонь, когда каждая клеточка готова взорваться от наслаждения.
Пытавшаяся было вырваться, Алена обмякла, обвила нежно руками шею своего мужчины и полностью отдалась в его власть.
На мгновение оторвавшись от губ, задыхаясь от настигшего сумасшествия, Феликс вопросительно взглянул в потемневшие глаза Алены, чтобы удостовериться, что это не мираж.
"Да", - увидел он в них. То, о чем он грезил, потом не смел мечтать, сейчас стало реальным. Снова приникнув к губам девушки, он нежно провел ладонью по шее, огладил плечо, и с замирающим сердцем охватил маленькую упругую грудь, очертил набухший сосок. Алена выгнулась от медленно растекающегося по телу наслаждения и едва слышно простонала.
От этого звука Феликс уже готов был, как неандерталец, схватить свою добычу и утащить в пещеру, то есть на кровать, но скрежет открываемого замка заставил его, как школьника, отдернуть руку, поправить маечку на любимой и усмиряя рвущееся на клочки дыхание, оторваться от ее губ.
Сергей и Софа, слишком хорошо воспитанные, чтобы не ляпнуть банальное: "А чо это вы тут делаете?" перекинулись понимающими взглядами.
Ярцев, заметно раздосадованный, надел личину строгого главнокомандующего и суровым тоном, чтоб кто чего не подумал, отчеканил.
- Молодые люди! Мы приглашаем вас на свадьбу, которая состоится тридцатого июня.
Не только Софа с Сергееем, но и Алена с изумлением уставились на Феликса. Немой вопрос выглядел как "Вроде ничто не предвещало"...
И Ярцев поспешил внести ясность.
- Я безумно люблю Алену. Раз она полетела на встречу ко мне, значит, и она меня любит. У Рогозина все схвачено в ЗАГСе, поэтому с датой проблем не будет. Месяц на подготовку. Платье, ресторан, птички, цветочки и прочая девчачья радость.
Алена, покоренная поцелуем, уже отошла от своей обиды и сделала алаверды.
- Спасибо, Феликс Андреевич, что поставили в известность. Во-первых, кроме экстравагантной стрижки, лечебного голодания и татуировки, со мной ничего страшного не произошло. Я залепила волосы жвачкой, чтоб предотвратить домогательства. И отказалась от пищи по этой же причине, - и Алена, задрав маечку, с вызовом продемонстрировала печать дьявола. - Получила наказание. Так что я вам не безропотный цыпленок, который сдастся без боя.
И Алена воинственно задрала подбородок.
- И командовать будете у себя в отделении. А со мной нужно советоваться. О какой свадьбе через месяц выговорите, если мне не за что даже фату будет прицепить? Скотчем, что ль ее к лысой голове приматывать?
Ярцев совершенно расплавился от радости и растерялся от неожиданности, поэтому и смог только и выговорить:
- Ну, амазонка!
И поднявшись с ней на руках, закрыв от свидетелей своей широкой спиной, предупредил следующую обвинительную речь жарким поцелуем.
Глава 17.1
На следующий день, получив для Алены разрешение на выезд, они вчетвером отправились на море. Конец мая еще не предоставлял всех прелестей курортного сезона, но море хорошо в любое время года. Оно как живой организм своей величественностью, одним своим видом снимает тревоги и печали, а тем, кто рискнет искупаться в еще не прогревшейся воде – подарит огромный заряд бодрости.
Бодрости и энергии как раз Алене катастрофически не хватало, поэтому она решительно полезла в воду. Естественно, оберегая ее, за ней последовал Феликс. Сергей, не желая показаться в глазах Софы слабаком, тоже изъявил желание купаться. Софа, очень любившая себя, никогда бы не стала подвергать свое холеное тело неприятному воздействию. Но, видя, как ее компания с визгом и смехом барахтаются в волнах, решила не отставать.
Потом они долго стучали зубами, согреваясь в лучах солнышка и объятиях обретенных в этой солнечной стране половинок.
Софа с Сергеем отправились бродить по побережью, а Феликс, притянув к себе Алену обрадовался еще одной возможности побыть с ней наедине.
Трепетно, словно боясь, что она исчезнет, Феликс обнимал Алену. Как много месяцев назад, думая, что делает это незаметно, целовал ее макушку и не мог поверить, что, наконец, произошло то, чего он ждал так долго. Он вчера сказал ей о своей любви, поцеловал, и она не отстранилась, не взбрыкнула, как норовистая лошадка. Может потому что лишилась своего роскошного хвоста…(Сердце Феликса опять сдавила ноющая жалость при воспоминании о шелковистых волосах любимой, которые он мечтал перебирать, гладить, запускать в них руки и наслаждаться их восхитительной тяжестью). Но тут же эта жалость таяла от сознания того, что его малышке не пришлось испытать самого страшного.
- Аленка, нам нужно много чего обсудить. Давай подумаем, как объяснить родителям твой необычный вид, иначе они поймут, что это все из-за меня и откажут мне от дома.
- Ну, это не из-за тебя, а из-за Жанны,- мягко возразила девушка. Подняв глаза, она увидела, как заходили желваки на лице Феликса, как глаза мгновенно приобрели стальной оттенок, а рука, обнимавшая ее за талию, нервно вздрогнула.
- Я ее уничтожу !- глухо сказал он, вкладывая в слова всю силу ненависти.
Алена потянулась к его губам и подарила невесомый, как взмах крыла бабочки, поцелуй, и немного помолчав, сказала:
- Не трогай ее! Мне ее жаль. Она просто несчастная женщина, которая не имеет жизненного ориентира, вот и творит, сама не ведая что, – и тихо добавила, - это очень больно – потерять тебя.