Жила-была девочка, и звали ее Алёшка (СИ)
— Так ты решил учиться дальше? — растерянно уточнила я очевидный факт. — В том самом универе, о котором я говорила тогда, после школы?
Марк кивнул:
— Ирония судьбы, правда? Мне все-таки пришлось пойти в тот вуз, на котором ты настаивала. И в первый же день в городе, от которого я старался держаться подальше, я встретил тебя. Знаешь, я даже рад, что ты так на меня разозлилась. Не ударь ты меня прямо там, на улице, я бы до сих пор думал, что сплю. Ведь я никогда не верил в случайности и совпадения. Я и сейчас мало верю.
Я еще теснее прижалась Марку, чтобы доказать реальность происходящего. Ему и, наверное, себе. Потому что сказанное им действительно было невероятно.
— А сколько тебе учиться? — пораженная внезапной догадкой, я подняла на него глаза, в которых светилось радостное недоверие.
- Долго. Около четырех лет. Буду вечным студентом, — не удержался он от самоиронии.
— И… Все это время ты будешь… Здесь? — я даже задохнулась от мысли, что теперь мы снова будем жить в одном городе.
— Конечно же, нет. У меня нет возможности так расслабляться. Я выбрал заочную форму.
Жалобный звон разбитой мечты на секунду лишил меня возможности говорить. Только лишь на секунду.
— Но это ничего не меняет, Алеша. Надеюсь, ты понимаешь, что я не собираюсь отпускать тебя? Особенно после того, как уже один… нет, два раза сделал это.
И тут мне опять стало страшно, по-настоящему страшно. Это безотчетное чувство не имело ничего общего с мимолетным волнением или легким испугом. Ведь я прекрасно понимала, что Марк никогда не пойдет на компромисс с той жизнью, к которой я привыкла без него. Он не станет подстраиваться и приспосабливаться, а просто врежется, как ледокол, в мое настоящее, круша его на мелкие части. То самое настоящее, которое я так терпеливо и старательно возводила по кирпичику, пытаясь научиться жить по своим правилам.
— Ты боишься? — он безошибочно угадал мое настроение. — Мне тоже немного страшно. Как-то слишком непредсказуемо все получается. Но не переживай, я не стану срывать тебя с места и опять требовать все бросить ради меня. Я не дурак, Алеша, жизнь меня кое-чему научила. Дважды обломавшись на одном и том же, я не хочу наступать на грабли в третий раз. Так что не бойся. Мы что-нибудь придумаем. Кроме того, может, я не поступлю вовсе, — озадаченно хмыкнул он, глядя на часы. — Неявка на первый же экзамен автоматически снимает меня с конкурса. Забавно, но сейчас меня это абсолютно не беспокоит.
Тем не менее, делать окончательные выводы было еще рано.
Автобус подвез нас к нужной остановке минута в минуту к началу экзамена. Бегом преодолевая расстояние до здания университета — спокойно ходить в тот день у нас почему-то не получалось, — мы продолжали оживленно спорить.
Я настаивала на том, чтобы Марк сразу шел на экзамен, потратив, может быть, несколько минут на приведение себя в более-менее пристойный вид — умыться и пригладить волосы не отняло бы у него много времени. Он же был категоричен в своем намерении сначала найти приличное, с его точки зрения, место и оставить меня там, а не под дверью аудитории.
— Марк! — я была возмущена подобной легкомысленностью. — Ты сейчас, откровенно говоря, висишь на волоске от срыва всех своих планов, но шанс еще есть! Опоздание на десять минут и на полчаса — это совершенно разные вещи, понимаешь? В первом случае тебя наверняка пустят, а вот во втором — очень сильно сомневаюсь!
— Да пусть только попробуют не пустить, — ухмыльнулся Марк, наслаждаясь суматохой. За всю свою жизнь ему так редко приходилось опаздывать, что происходящее он воспринимал скорее не как проблему, а как веселое приключение.
— Я не узнаю тебя, Марк Казарин! — спешно пересекая улицу в направлении небольшого кафе, заявила я. — С каких пор ты стал таким… таким анархистом? Когда захочу прихожу, когда захочу — ухожу! А я теперь буду мучиться виной, потому что из-за меня ты завалишь все, к чему так долго готовился! Ты же долго готовился? И нет, чтобы попытаться вскочить в уходящий поезд… то есть в аудиторию! Так ты еще не даешь себе ни малейшего шан… — здесь мне пришлось замолчать, потому что Марк, пребывая на пике возбужденного веселья, резко привлек меня к себе, и точка в нашем споре была поставлена мгновенно.
— Всё, прекрати психовать, — тихо приказал он, когда поцелуй закончился. — И перестань рассказывать, что я должен делать, ладно? — несмотря на серьезный тон, Марк снова не мог сдержать улыбки. — Теперь немного помолчи и послушай меня. У тебя будет шанс настучать мне по мозгам за шалопайство, когда я действительно провалю экзамен. Сейчас еще рано. Поэтому расслабься, и делай, что я говорю. Входи давай. Входи-входи, — он мягко подтолкнул меня ко входу в кафе, уже не заботясь о том, чтобы следить за временем.
Внутри небольшого помещения, оформленного в умилительном пасторальном стиле, было темно и прохладно, лишь неугомонный телевизор на стойке разрывался песнями отечественных звезд, натужно страдающих о любви и разлуке.
— Не ресторан, конечно, но пойдет. Главное — не накурено и спокойно, — негромко заметил Марк, усаживая меня за столик у окна и не замечая гримасы, пробежавшей по моему лицу. Я бы как раз не возражала, чтобы в кафе курили, потому что нервы, исходившие тонким и жалобным воем, уже давно требовали положенную дозу никотина.
Сонного вида бармен, неохотно вынырнувший из глубин подсобных помещений, смотрел на нас, как на врагов, пришедших добить его покой. Но очень скоро его лицо преобразилось, как только Марк, облокотившись о стойку, достал из портмоне купюру внушительного номинала и предложил ему:
— Меня не будет около двух часов. Может быть, два с половиной. Тот столик, — Марк бросил выразительный взгляд в мою сторону, — все это время должен быть под вашим пристальным вниманием. Вы меня понимаете? — выделяя каждое слово, переспросил он, будто пытаясь убедиться в адекватности бармена. — Под самым. Пристальным. Вниманием. Чай, кофе, десерты, салаты, горячее — следите за тем, чтобы стол не пустовал.
Марк говорил негромко, но до меня долетало каждое слово и, слушая эту беседу, я опять почувствовала укол стыда. Неужели я начисто забыла все его привычки, раз смогла предположить, что он способен оставить меня одну под дверью кабинета, и убежать по своим делам, пусть даже очень важным?
Поэтому, следующая его идея меня практически не удивила:
— И еще у меня есть пожелание. Я бы очень хотел, чтобы девушка отсюда никуда не выходила. Вы можете мне это гарантировать? — Марк запнулся, понимая, что слегка перегнул палку. — Пообещать? — с нажимом повторил он, все же подобрав более толерантный синоним.
Я пригнулась к столу, стараясь подавить смех. Ох уж этот вечный принцип «Доверяй, но проверяй!»
Бармен смотрел на нас слегка испуганно, и я прекрасно понимала, какого рода подозрения бродят сейчас в его сонной голове.
— Я, конечно, извиняюсь, но я типа… не охранник, — попытался откреститься он от роли соглядатая.
— А если так? — еще одна купюра того же номинала легла на стойку. — Проблема решена?
На лице работника кафе явственно проступили следы борьбы, которую вели за его душу жадность и остатки моральных принципов. В том, какая именно сторона одержит победу, Марк не сомневался, поэтому, молча и терпеливо ждал ответа, не сводя внимательных глаз с несчастной жертвы корыстолюбия.
Наконец, ладонь моего потенциального надзирателя накрыла купюру и резко придвинула ее к себе.
— И все равно, это как-то не по-человечески… — пробормотал он, будто оправдываясь. — И незаконно, наверное…
— Не стоит переживать о законности, — лаконично прервал его мучения Марк. — Это неофициальная договоренность. К тому же, почти без свидетелей, — он улыбнулся одним уголком разбитых губ, пытаясь продемонстрировать исключительное дружелюбие, но мужчина за стойкой отреагировал очень нервно: внезапно дернулся и уронил емкость со столовыми приборами, которые с оглушительным лязгом разлетелись по паркету.