Проклятье Персефоны (СИ)

Единственным ориентиром в темноте служили зажжённые факелы, стоявшие на деревянных столбах по обе стороны от дорожки, ведущей в чащу леса. Я не знала точного направления, но услышав шум в кустах, я резко дернула одну из веток на себя, открывая обзор. Один из рабов, прислуживающих на острове, не смог справиться со своим нарядом, запутавшись в широких штанинах и длинной рубахе грязно-серого цвета. Его смуглая кожа, блестевшая от пота, привлекала множество мошкары. Он кинул испуганный взгляд на меня, но не убежал, лишь покрылся красными пятнами от смущения и продолжил выпутывать свои лодыжки из ткани. Судя по его манерам, он вообще не привык носить хоть какую-то одежду, довольствуясь самым малым, что предоставлял ему господин. Я скрестила руки на груди и наблюдала за его безуспешными попытками. Спустя несколько минут бедолага облегченно выдохнул, повернулся ко мне и вымученно улыбнулся, после чего склонил голову в качестве извинений.
— Прошу простить меня за мою неловкость. Меня зовут Раджа. Могу я как-то загладить свою вину или… помочь?
Задумчиво потерев подбородок, я медленно кивнула, не сдержав издевки в голосе:
— Будешь моей лошадкой на сегодняшних скачках.
Несмотря на то, что на вид Раджа был хилым, силы в нем было достаточно, чтобы пронести меня на паланкине через лес, от лачуг до дворца. Лес, укрытый под кронами деревьев, открылся для меня с новой со стороны. С ветки на ветку перепрыгивали и перекрикивались Комады — удивительные существа, похожие на маленький тусклый шарик. Они живут среди деревьев и фактически являются его душой. Комады олицетворяли собой душу острова. Прошло несколько минут, прежде чем мы остановились.
Аккуратно поставив крутые носилки на землю рядом с факелами, которые освещали поляну, он сдержано кивнул и скрылся среди деревьев. Я была готова поклясться, что за моей спиной послышалось множество проклятий и оскорблений, но я пропустила их мимо ушей, не позволяя эмоциям взять вверх.
Посреди поляны стоял высокий храм. Дверей не было, лишь вырезанные из камня проемы, служившие выходом на все стороны света. Дорический фриз фасада был украшен барельефами: солнце — с восточной стороны, звезды — с южной, капли воды — на севере, луна — на западе. Выгравированные изображения на колоннах храма посвящались рождению Персефоны и ее подвигам: на одной она порождала сирен из морской пучины, на другой — сражалась с Кракеном за власть над морем, на третьей изображение было словно выцарапано чем-то острым. Подойдя ближе, я заметила лицо богини, исказившееся от страха и ужаса.
Величественные колонны, построенные вдоль вымощенных массивных ступеней, ведущих внутрь храма, создавали некое подобие лунного коридора. Возможно, они были построены для того, чтобы человек, проходивший через них, каждый раз представлял себе, как проходит через врата ада или рая в ожидании уготованной им судьбы. Покрытые золотым напылением, они возвышались на несколько десятков метров с изображением сирены и мужчины, слившихся в поцелуе. Крыльцо представляло собой блоки, окрашенные в цвет темного мрамора, достигающие в ширину более метра.
Стен в храме как таковых не было, их заменяли колонны, расстояние между которыми не превышало и полуметра. Крыши не было, позволяя кровавой луне освещать внутренние помещения чарующим светом. Чуть поодаль от храма, ближе к лесу, стояла статуя Персефоны, идентичная той, которую мне довелось недавно увидеть, недалеко от нее стоял бассейн, наполненный чем-то вязким, при свете кровавой луны напоминающим кровь.
С каждой минутой голоса становились громче.
Обведя взглядом поляну, я заметила, что сирен стало заметно больше. Выстроившись в одну линию перед входом во дворец, они покорно ожидали, когда их заметят. Моряки слонялись вокруг прекрасных дев, пытаясь привлечь их внимание, но сирены награждали их лишь воздушными поцелуями. Но как только из леса или храма появлялся капитан судна, сирены затягивали тихую грустную песню, чтобы привлечь внимание мужчины, заполнив его сердце невыносимой тоской. Вспомнив сирен, которые слизывали кровь с пальцев и блаженно закрывали глаза, я всем нутром желала присоединиться к ним.
 
Но не здесь.
Не сейчас, когда цель так близка.
Часть 2. Глава 18. Бал, уготованный Сатаной, имеет множество сюрпризов.
УИЛЬЯМ
Оказавшись на Восточном Побережье, я не сразу понял, что Эмилия куда-то запропастилась. Зная взбалмошный и взрывной характер девушки, я старался не думать о возможных последствиях ее действий и направился в мужской лагерь, надеясь, что она добралась до цели без приключений. Ровно год назад моя нога ступала на эти земли. Казалось, на этом острове время замирало и лишь продолжало свое течение, когда путники на корабле отплывали от берегов, окутанных туманной дымкой для хранения первозданных секретов.
Пройдя вглубь леса под звуки бушующего моря и увидев несколько рядом стоящих лачуг, я не смог скрыть улыбку и двинулся прямиком к той, которая была скрыта от посторонних глаз. Повсюду раздавались мужские голоса, звон бокалов и улюлюканье, но я быстрым шагом пересек поляну и, отодвинув обеими руками тяжелые ткани в сторону, вошел внутрь своего убежища. Как и прежде, это комната принадлежала лишь мне. Здесь я мог остаться наедине со своими мыслями и насладиться одиночеством вдали от любопытных и враждебных глаз. Чтобы избавиться от спертого затхлого воздуха, мне пришлось забрать несколько свисающих полосок ткани воедино и заколоть небольшим ножом, который был припасен у меня в сапогах в случае нападения, как на море, так и на суше.
Скинув рубашку и ботинки, оставшись в одних штанах, я сел на кровать и, улыбнувшись, прикрыл глаза. Если Сара не врала, то Восточное побережье даст мне шанс воссоединиться с Эмилией; открыть ей глаза на многие вещи, о которых я не мог и не хотел говорить, поскольку не знал, какая последует реакция. Однако я все равно опасался, что многие тайны раскроются, заставив девушку возненавидеть меня еще больше. Нужно как можно быстрее избавиться от Сары, пока она не раскрыла истинную цель наших встреч.
Прикосновения и слова, которые дарила мне Сара наедине, на время скрашивали мое чувство одиночества и тоски. Это была лишь близость, длившаяся несколько лет. Мы оба знали, что наши сердца заняты другими, но желание ласки и нежности брало вверх.
Если бы я только знал, чем это все обернется в дальнейшем, я бы отказался от сделки с Сарой и погиб в тот злополучный вечер на корабле, будучи юнгой.
Внезапно в мою лачугу ввалились пьяные капитаны, выдернув меня из воронки воспоминаний. Задыхаясь от смеха и раскачиваясь, она направились ко мне. Один из них был худощав, любил выпить, выкурить сигару и провести одну ночь с женщиной. Лицо его от постоянного пребывания на солнце и бесконечных смешков покрылось глубокими морщинами, когда же голубые глаза, вздернутый нос и тонкие губы сохранили юношеский задор. Другой же был его полной противоположностью: сердитый взгляд, надменное поведение, холодная отстранённость. Карие глаза прожигали насквозь, широкий нос, напоминавший картошку, всегда был покрыт сальным налетом, когда же пухлые губы постоянно кривились в некой брезгливости. Сложно было представить, что это были братья. Тридцатипятилетний весельчак Гартье и сорокатрехлетний гордец Меркель.
Не сдержав ответной улыбки, я встал с кровати и, разведя руки в стороны, подошел к мужчинам вплотную и сгреб их в охапку, похлопывая ладонями по спинам.
— Уильям, какой же ты скотина! — крикнул Гартье мне прямо в ухо, отчего я невольно зажмурил один глаз, пытаясь унять звон в голове. — Почему ты не сказал, что у тебя такая сестра? Да я б ее..!
Я отстранился, нахмурился и скрестил руки на груди, одарив каждого предупреждающим взглядом.
— Гартье, не сочти за угрозу, но я вырву тебе глаза раньше, чем ты сможешь на нее взглянуть еще раз, — жизнерадостный капитан, который явно был настроен решительно, обреченно опустил плечи и тяжело вздохнул.
Меркель лишь презрительно фыркнул. Он только недавно вступил в наши ряды по наводке брата, но уже показал себя отличным предводителем, пополняя нашу казну десятками сундуков с сокровищами. Его главным промыслом были шелка и специи, которых так не хватало на континентах.