Лейла. Шанс за шанс (СИ)

Опустела без тебя Земля,
Как мне несколько часов прожить?
Также падает в садах листва,
И куда все спешат люди,
Только пусто на земле одной без тебя,
А ты, ты летишь, и тебе дарят звезды свою нежность.
Также пусто было на Земле,
И когда летал дракон в степи,
Также падала листва в садах,
И придумать не могла Земля,
Как прожить мне без него, пока он летал,
Летал, и все звезды отдавали ему свою нежность,
Опустела без тебя Земля,
Если можешь, прилетай скорей…
Голос у меня в этом теле, как и в прошлом, был неплохой, по крайней мере, передать мелодику и настроение песни мне удалось. И в комнате на несколько минут повисло молчание.
— Поздно уже, давайте спать.
Я поняла, что морально выдохлась, и мне срочно нужно пополнить резервы хотя бы сном. Потому что теперешнее состояние души мне несвойственно, и нужно обязательно возвращать прежний оптимизм. И я это обязательно сделаю… Но завтра. Сегодня на это сил уже не было.
Поцеловала непривычно молчаливого Мирата в щечку, подтолкнула его к маме, а сама повернулась к раненому и положила руку на лоб. Жара не было. И это было замечательной новостью. Плохо то, что перевязку делать было нечем и придется для этого ждать, по крайней мере, до утра.
Все завозились, устраиваясь поудобней. Я бросила на всех взгляд и почувствовала, как Саргайл здоровой рукой погладил меня по щеке. Его глаз в это время смотрел так, что было понятно: хочет что-то сказать, но что, я так и не поняла, вернее, не хотела понимать и считывать его мысли. Эта нехитрая ласка согрела мне сердце, и я благодарно сжала его пальцы, прижимая руку к щеке сильнее. А потом аккуратно отвела ее и улеглась неподалеку.
Из мужской половины раздалось недовольное сопение Ромича и Мамука. Мират почему-то тоже смотрел с осуждением. Это меня даже немного повеселило — откуда только берутся такие малолетние ревнивцы? А еще вдруг вспомнился «дракон в степи», который летал у меня в песне вместо «Экзюпери», и я легла спать уже не такой опустошенной и даже с кривой улыбкой на губах.
  
Глава 8
 
Я стояла у печи и машинально помешивала укрепляющий отвар для Саргайла, которого мы уже неделю прятали в потайной комнате.
Сами мы вышли уже на следующее утро. Ночка, к слову, тогда выдалась напряженная и нервная, и поспала я недолго, так как к нам в дом явно кто-то заходил и шумел, но довольно быстро все звуки прекратились, и больше нас не тревожили. Но это не означало, что мы расслабились и не ждали нового вторжения. Но его больше не случилось.
А потому, вымотавшись к утру не столько физически, сколько морально, все уснули, а Кирим, приложив к губам палец в немой просьбе не шуметь, выскользнул из комнаты и пошел на разведку. Мне же, несмотря на усталость, заснуть так и не удалось.
Кирим вернулся примерно через час, все еще спали, и он поманил меня из комнаты и рассказал, уже сидя в кухне, где я приготовила для нас обоих кофе и нарезала сыр и копченое мясо, которые достала из холодной. К моему удивлению, ее почему-то не разграбили, хотя от тех продуктов, что оставались на виду, не осталось и следа. Лишь белая дорожка от мешка с мукой, который утащили прочь из дома. Не знаю уж зачем она оказалась нужна солдатам. Позже профессор объяснил мне, что в Фаргоции холодные устроены по-другому, и солдаты просто могли не знать, где ее искать. А времени, чтобы перешерстить все основательно, у них, видимо, не было.
Вот после такого нехитрого завтрака Кирим мне и рассказал, что фаргоцианам уже к ночи удалось захватить крепость, и всю ночь они лечились и отдыхали, а кто и грабил, воспользовавшись общей неразберихой. Однако к утру военной комендатуре удалось навести порядок, и сейчас уже можно было возвращаться к мирной жизни под пристальным надзором. Разумеется, никто из жителей не торопился, а потому в городе было тихо. Лишь солдаты несли караул в городе и расчищали улицы, которые за последние сутки перетерпели много испытаний.
 
— …Всех убитых горожан и эльмирантийских солдат собирают на восточной окраине, в течение дня можно будет забрать тела близких и знакомых и похоронить. Тех, кого не заберут, закопают в общей могиле. Как-то так, — вздохнул старик.
— Щедрое предложение, — проглотив ком в горле, иронично проговорила я.
— На самом деле так и есть, — отозвался Кирим. — Обычно о таких мелочах захватчики не задумываются, или оставляют все как есть, или сваливают всех в общую могилу.
— Похоже на политический ход. Видимо, на этот город у них большие планы, — с горечью и остервенелой злостью предположила я.
Вдруг вспомнились дядя Ренат и Арават, вспомнились все те, кто был в доме вместе с ними, вспомнились друзья и приятели, что приходили ко мне в кофейню или просто здоровались на улице. Где они сейчас? Кто остался жив, а кто погиб и больше никогда не увидит этого неба? Кого из них я сегодня увижу на восточной окраине?
Некоторое время мы просто молчали, а потом я поднялась и принялась готовить бульон для раненого и всех остальных. После суточной сухомятки все примут его на ура. Ну и еще что-нибудь горячее нужно придумать, благо холодную не разграбили.
К удивлению, Кирим безмолвно начал мне помогать. Раньше за ним помощи по кухне было не дождаться, он сразу или глох на два уха, или начинал так жаловаться на свои старческие болячки, что проще было его вообще не трогать.
К тому моменту, как все проснулись и вышли из потайной комнаты, мы уже все приготовили, и я разрезала на бинты чистую простынь. Пока все завтракали и делились последними новостями, я перевязала и накормила из ложечки Саргайла. К сожалению, рана на бедре немного воспалилась, пришлось усиленно ее обработать, а самому Саргайлу заварить противовоспалительный отвар…
***
Фаргоциане организовали госпиталь для местных, где мы с удивлением обнаружили тяжело раненого, но живого Аравата и еще несколько знакомых горожан. Местный лекарь, сильно уставший на вид человек, осведомился, готовы ли мы забрать раненого домой, и с облегчением махнул рукой, разрешая его увезти.
На самом деле этот своеобразный госпиталь таковым можно было назвать с большой натяжкой: это было просто огороженное место с лежанками, между которым разрывался замученный лекарь. Хотя минимальный уход все же был организован.
Еще пару часов назад это место оказало бы на меня угнетающее воздействие, но после того, как мы нашли дядю Рената и еще нескольких знакомых среди мертвецов, на многие вещи начинаешь смотреть иначе, или просто восприятие притупляется. Хорошо, что на опознание никто меня не пустил, но и того, что я увидела издалека, мне хватило. Мама пыталась оставить меня дома, даже кричала и злилась на мое упрямство, но удрученно выдохнула и сдалась после того, как я сказала, что Арават и дядя Ренат были и мне небезразличны.
Как вернулась домой, я помнила смутно.
Проснулась только следующим утром и ужаснулась — Саргайла я не перевязала! Но все мои опасения были напрасными, потому что это сделала мама, а за Араватом, которого забрали из антисанитарных условий полевого госпиталя, ухаживала Сэйра. Она буквально обезумела от счастья, когда увидела своего сына живым.
Я чуть не прозевала отвар, который едва не выкипел. Спешно подняв кастрюльку, накрыла ее крышкой и отставила немного настояться. В этот момент в кухню заглянул Ромич.
— Ты чего такой взъерошенный? — спросила вместо приветствия.
Парень и правда был какой-то нервный и злой.
— Да достал уже этот шакал со своими россказнями и расспросами!
Я невольно поморщилась.
Буквально на следующий день после похорон на главной площади города выступил глашатай, который объявил об отмене рабства в Шалеме. Тогда же по городу в обществе пары солдат прошли незнакомые чиновники. Они заходили в каждый дом и подробно выспрашивали о наличии рабов и производили обыск, а если таких находили, забирали с собой, не считаясь с желаниями ни бывших хозяев, ни самих бывших рабов. Все это объяснялось просто: город стал частью Фаргоции, а посему рабства у нас уже нет и быть не может. Всех объявили свободными людьми, имевшими права делать все, что им заблагорассудится. Разумеется, в рамках закона. Всех бывших рабов вносили в реестр, для чего их в добровольно-принудительном порядке препровождали в распределительный пункт. И если бывшие рабы желали навсегда покинуть стены неуютного дома их рабовладельцев, то Фаргоция рада была предложить им временный барак, который возводили на западной окраине. Откуда освобожденные невольники могли отправиться в любое место по их желанию. Фаргоция же предлагала всем хорошую работу и место жительства на своей территории.