Не шути со мной, Рыжая (СИ)

- Ты даже не представляешь себе, насколько сильно я хочу, наконец, май, чтобы листья, птицы, длинные выходные, а не вот это всё. А тебе какое больше всего время года по душе, Нюсь?
Благодаря Диме и его привычке называть её «Нюся» в основном на людях, и «Рыжая», когда они оставались вдвоём, остальные подхватили его манеру и теперь, похоже сами того не замечая, величали её краткой формой имени. Этому же влиянию поддался и Василий, который также частенько навещал друга во внеурочное от работы время. Иногда сразу вместе с Миленой и Ане с Димой лишь оставалось переглядываться, когда эти двое начинали спорить по поводу и без.
- Это они с детства так, - однажды пояснил Лебедев, наблюдая за тем, как младшая сестра с усердием доказывала Васе его неправоту в том, что платок у телеведущей ток-шоу глубоко розового цвета, а никак не ярко розового. – Весь двор заставляли в своих спорах участвовать. Милка просто заснуть не может, если свою правоту не докажет, и Васька туда же, хотя старше и, по идее, умнее должен быть, но… Ты только посмотри на них, Нюсь, сейчас раздерутся.
Аня в такие моменты пыталась разрядить обстановку и предлагала выпить чай или кофе, на что неизменно получала нестройные возгласы согласия. Василий также неизменно предлагал ей свою помощь, развлекая разговорами, пока девушка крутилась на кухне, и спрашивал про сестру:
- Как там прекрасная Джульетта поживает?
Поначалу удивляющаяся такому обращению Лебедева, пыталась выведать у Юли все подробности их с Верещагиным общения и было ли оно, вообще, как таковое, на что последняя лишь отмахивались и отвечала односложным: «он просто подвёз меня до дома, Нютка, не более». И Аня решила оставить сестру в покое, прекрасно зная, что та расскажет сразу, как только они останутся вдвоём и без лишних ушей.
- А как ещё прекрасные Джульетты живут?
- Лучше всех на свете?
- Именно.
На этом расспросы о Юле заканчивались, и наступала Васина очередь отвечать на вопросы. Аня интересовалась тем, когда, наконец, ей можно будет перестать прятаться в доме у Димы и врать семье и друзьям. Верещагин отвечал пусть и не совсем ясно, видимо не хотел давать ей ложную надежду, но честно.
- Скоро, Нюся. Мы думаем, что уже скоро всё это, если не закончится, то хотя бы тебе перестанет угрожать опасность.
Диме такие вопросы она задавать почему-то не спешила. С ним хотелось говорить о другом, и это ей тоже очень нравилось. Для него словно не существовало темы, которую бы он не хотел с ней обсудить. И после каждого такого разговора приходило осознание того, что ни с каким другим мужчиной, с которым её связывали близкие отношения, ей не было так легко и свободно.
Дмитрий Лебедев бил все рекорды её бывших, но Аня снова не собиралась ему в этом признаваться. По крайней мере, вслух точно.
* Хит певца Юрия Антонов «Не умирай, любовь».
**Цитата из мультсериала «Чёрный плащ».
34
И Лебедева совершенно не подозревала о том, что сама, незаметно для себя, также ставила рекорды, оставляя позади себя менее удачливых бывших дам сердца Дмитрия. На это как раз не забыла намекнуть в разговоре с ним Милена, которой со стороны было видно гораздо больше, чем казалось любимому старшему брату.
- Мить, - позвала девушка, наблюдая, как тот читает бумаги, которые она принесла ему на подпись. – Отвлекись на минуту.
Взгляд внимательных голубых глаз, которые были очень похожими на её глаза, оторвался от документов и остановился на ней.
- В чём дело?
- Это я у тебя хочу спросить.
Дима, вопросительно вскинув бровь, откинулся в кресле.
- Яснее можно, Мил?
- Можно, - кивнула девушка и, расправив несуществующие складки на облегающей юбке, поудобнее устроилась на своём месте. – Аня.
- Ещё яснее, пожалуйста, если можно, - прищурившись, попросил мужчина.
- Конечно, - Милена снова невозмутимо кивнула и сложила руки на груди – для посвящённых знак, что разговор предстоит, если не сложный, то серьёзный точно. -  Аня. Она же Нюся. Она же «Ладно, Рыжая, сдаюсь. Не буду я кофе в десять часов вечера пить. Давай свой чай с малиной». Дальше продолжать? Или достаточно? Твоя Аня.
 
Вот как? Его Аня? Уже его?
Дима раздражённо дёрнул плечом, мысленно возвращаясь к теме разговора.
- Тебя что-то не устраивает?
- А я тут причём? – в такие моменты в Милене проглядывались, присущие матери, черты. Строгие и учительские. Те самые, что заставляют чувствовать себя глупым и несмышлёным. И это при том, что он старше сестры на восемь лет. – Лучше ты мне скажи.
- Давай без прелюдий? Чётко и по делу.
- Ты же понимаешь, что Аня – не Белла? Не Марианна, не Юлиана и даже не Жанна? Её, как Уварову, легко вычеркнуть не получится. Нюся из другого теста.
О, да. Лебедев понимал. Осознал это ещё после того, как она спасла не только их с Васькой репутации, но и свободу. А теперь убеждался в этом всё сильнее. Каждым утром когда просыпался, а рядом находилась тёплая, не накрашенная и такая естественно красивая Нюся. За завтраком – совместный просмотр новостей, а после – пожелание удачного дня. Когда он уже в пальто и с ключами от машины в кармане, а она в том самом его супергеройском халате с жёлтой эмблемой летучей мыши и в его же тапочках, которые ей велики, но альтернативы нет, а пол холодный и Клара Львовна будет ругаться, если показаться ей на глаза босиком. Он и сам начинал ворчать по этому поводу, стоило ему увидеть Рыжую без домашней обуви на ногах. «Ну и что, что ты, Нюся, из них выпадываешь? Заболеть хочешь?  Надо, Федя, надо***». Вечером же ужин, фильм на ночь или ещё какое-нибудь занятие, а потом кровать и рыжие локоны сквозь пальцы. И губы. Всё такие же сладкие и вовсе не от малины, что плавала на дне кружки с чаем, а потому что сами по себе такие. Вкусные и мягкие.
- Понимаю, Мила.
- Ты уверен, что понимаешь именно той частью тела, которой нормальные люди обычно думают?
Братский взгляд посуровел, и Милена ненароком вспомнила дедушку. Он смотрел на неё точно также, когда она без спроса ушла на речку и её потом искали всем селом.
- Повторяю в первый и последний раз. Да, понимаю. Да, уверен. И да, разговор закрыт.
- Не сердись. Я просто переживаю.
- Не сержусь. А ты лучше начни переживать по поводу Семёнова. Он снова не так договор составил.
- Что?! – девушка, вмиг переключившись на работу, вскочила на ноги и подошла к брату, склонившись через плечо которого принялась, бормоча под нос, перечитывать текст. – Нет, ну это уже ни в какие рамки…
***
Руки у Дмитрия Александровича Лебедева были сильными и умелыми. Ане его руки нравились. Особенно тогда, когда он проделывал ими то, отчего ей становилось очень-очень хорошо. Про губы она и вовсе молчала. Потому что они были вне конкуренции.
И совсем иначе уже воспринималась причина, по которой они вдвоём оказались под одной крышей. И то самое нарядное и красивое бельё с кружевами очень даже пригодилось. Диме особенно понравился комплект вишнёвого цвета.
- Знаешь, ради этого стоило продуть тебе пару раз, - решил мужчина, сидящий напротив, задержавшись взглядом на полупрозрачных вставках.
На нём из одежды остались только синие домашние джинсы, зато в глазах всего было в избытке. Веселье, азарт, интерес, а после того как она, поправив лямку, откинула распущенные волосы за спину, всё остальное перекрыло желание.
- Всё же я не думаю, что в домино тоже играют на раздевание, - заметила она, оглядев разложенные на столе костяшки.
- Ну не знаю, Рыжая. Мы же с тобой попробовали и у нас это прекрасно получилось.
- Мне кажется, это просто ты хотел, чтобы у нас… Гхм… Получилось.
- Твоё «кажется» тебя не обманывает, - Дима пересел поближе к ней, и Аня поняла, что продолжение игры откладывается на неопределённый срок. – Я очень хотел, Нюсь. И сейчас тоже… Хочу.
Руки у него всё-таки замечательные. А губы каковы…
***