Хрустальная волчица (СИ)
Я пристально всматривалась в густой лес, окружающий опушку.
Темные, мшистые стволы деревьев были переплетены на столько густо, что казалось стоят непролазным частоколом, валежник под ногами неприятно скрипел, отдаваясь эхом почти в пустом лесу, очень точно позволяя услышать наше расположение. Словно нагнетая обстановку, погода испортилась, затягивая и без того не очень яркое солнце свинцовыми, набрякшими снегом, тучами.
Вой раздался ближе, намного ближе, но в окружающем нас пейзаже ничего не изменилось: не хруста веток, не шелеста листвы, не мельтешения теней в белой круговерти вьюжного снега. Я не увидела, почувствовала, как Бёрг прикрыл мне спину, вооружившись ульфбертом** и готовясь к атаке невиданного нечто.
Удивительно, но я не испытывала страха, он растворился в обжигающей лаве плещущегося в венах адреналина. В МАСе нам рассказывали принцип работы этого гормона, всё просто — он вводит в состояние, при котором организм мобилизуется для устранения угрозы — «бей или беги», и чего я точно не собиралась делать, так это покидать место сражения. Преподаватель учёл и двуипостасную сущность большинства элитных войск: для нас побег это вызов, брошенная перчатка, эвокация***, а этот леденящий душу, пронизывающий до мозга костей вой точно не принадлежал человеку.
Я стояла наготове и ждала, мышцы саднило от напряжения, а зачарованная на нечисть сталь пела на ветру, стремясь в бой, волчица просилась наружу, скуля и царапаясь изнутри, но я не знала, кто лучше: я с мечом и кинжалом или она с когтями и зубами. И поставила на себя — человека.
И не прогадала.
Как бы внимательно мы не всматривались в деревья, окружающие поляну, монстр появился внезапно и из ни откуда. Бросился огромной белой тенью, сбивая огромной тушей с ног Бёрга и исчезая вновь, в круговерть слепой метели. Дагера припечатало о тонкие стволы молодых сосен, с их разлапистых веток шквалом осыпался снег, припорошив тело адъютанта, но он не пошевелился, а из его легких с хрипом вырывался воздух, кажется, сломаны ребра, на голове огромная, зияющая рана, из которой даже не льется, хлещет кровь. Я тормошу его, приказывая обернуться:
— Ну, ты же сдохнешь, давай, — но он без сознания. Его зверь силен, и справится сам, но пока я не могу ему помочь, бросить оружие сейчас и начать оказывать помощь — глупо, умру я — умрет Дагер.
Тварь атакует, выпустив в смертоносном прыжке острые и длинные как сабли когти и клыки, но мне удается уйти с линии, и я плашмя, со всей силы, ударяю её по корпусу, меняя траекторию, мешая приземлиться на распростертое тело Бёрга. Не из жалости или неумения я не бью его острозаточенным лезвием, просто у чудищ изнанки мало уязвимых мест, и отлично защищённый густым, жестким мехом бок, покрытый острыми шипами, точно не одно из них.
Огромная белая туша монстра, больше всего была похожа на волка. В холке выше меня на голову, косматый, с горящими золотом глазами без зрачков, он мягко ступал, скаля окровавленную пасть с острыми клыками. Рык, грудной, надсадный раздражал слух, вызывая табун злых мурашек вдоль позвоночника, прыжок, и острый кончик меча пропарывает податливое брюхо
Недостаточно глубоко.
Зверюга сшибла меня, жестко опрокинув на спину. Дыхание вышибло от удара, и все на что я была способна, это не подпускать смертоносную пасть к своей шее, держа вихрастую башку на вытянутых руках и не давая мощным челюстям сомкнуться на моём горле. Клацая загнутыми клыками и забрызгивая мою шею и лицо кровавой пеной, монстр изнанки рычал, подвывая от нетерпения вцепиться мне в глотку. Руки дрожали, я вырывала клоками свалявшуюся шерсть, но морда неумолимо приближалась к моей шее, от зловонного дыхания слезились глаза, а брызги ядовитой слюны обжигали раскаленным оловом, мерзкий чавкающий звук огромной, клацающей пасти как стук гильотины, обещал один итог.
Вдруг, морда твари уткнулась мне в район солнечного сплетения, пригвождая тяжелой башкой к мерзлой земле так, что я не могла вздохнуть, куда там пошевелиться. Конечно, мои кишки много вкуснее костлявой головы, думалось мне.
Цепочка Хагалаза натянулась, больно впиваясь в шею, грозя оторвать мне голову, если напряжение усилиться, сам кулон больно вгрызся в нежную кожу, царапая, повреждая, от него расползался ледяной холод, замораживая внутренности, а волк все давил и давил. Влажным носом он елозил по кольчуге, пытаясь прогрызть толстую кожу.
Я пыталась дотянуться до меча, подскребая обломанными ногтями жухлую листву и землю, он был так близко и в то же время так далеко. Я попыталась привстать, и тяжелая лапа тут же придавила еще и грудь, наступив, как будто бережно, стараясь не повредить, но так сильно, что кажется от моего тела останется вмятина.
А вот затем, монстр из кошмаров, не отрывая от меня пылающего янтарем взгляда, сдал назад, освобождая меня из тисков мощного тела и сел на косматую задницучто?.. виляя хвостом и скуля как домашний пес, выпрашивающий подачку. На шее у него болтался короткий обрывок цепи, а ошейник пульсировал синим цветом подчиняющих рун.
Надо же сильный какой, даже магия Великих не смогла удержать его.
Я подобралась, сгруппировалась, дотянулась до меча и вытащила из сапога кинжал, пульс бил набатом в крови, я предельно осторожно и очень медленно, не отводя глаз от монстра поднялась, и шагнула вперед, готовая к броску. Волк не пошевелился, просто наблюдал за мной, продолжая лупить по земле хвостом, взбивая фонтанчики из грязи и прелых листьев.
Я нерешительно приблизилась к нему и занесла меч. А он плюхнулся на спину подставляя беззащитное розовое пузо с тонкой, расчерченной кровью полосой, следом моего меча. Он жалобно скулил, будто извинялся предо мной за ранее недостойное поведение, перевернулся на лапы и неспеша, словно играя прыгал мне на встречу, виляя хвостом, щерясь в волчьей улыбке, сердечно настаивая простить «плохого мальчика». Я с трудом отвела меч в последнее мгновенье, не могу убить- Ну и что мне с тобой делать, Жнец бы тебя побралТы же сожрешь всех в деревне, — я была в ужасе от самой себяоглянулась на Бёрга, тот лежал там же, крупным, бурым волком. Значит не умрет.
— Вот еще, слишком сладкое мясо
— Что?
— Что?
*Пентос — пентаграмма (слэнг.) — фигура, полученная соединением вершин правильного пятиугольника через одну, магритуалы различной направленности проводятся на зведах с разным кол-вом лучей.
**Ульфберт — обоюдоострый, тяжелый меч.
***Эвокация, здесь — вызов зверя на поединок.
Глава 7.
Спасу от стрел твоих хотя бы тело, загнав под лёд.
Ненавижу, когда меня будят.
Никогда не была соней, но вставать предпочитаю сама, даже если по будильнику, поэтому настойчивый, даже слегка истеричный стук в дверь, хоть и застал меня в полудреме, но порядком разозлил. И то, что в такую рань меня к себе требует на удивление скоро прибывший «осошкник»* стало для меня неприятным сюрпризом, вдвойне неприятным было то, что прислали полковника Бладъельтера.
И пусть бастард Кёнига стяжал славу легкомысленного волокиты, все те, кому не посчастливилось встретится с Генрихом по делу, быстро меняют своё мнение. Бескомпромиссный и принципиальный звучало значительно реже, чем несговорчивый и упёртый. Именно он расследовал дело о моём постыдном срыве. Именно так матушка преподнесла кровожадную расправу над убийцами моего отца, и несмотря на то, что дядя всячески препятствовал ходу дела, тогда еще старшему лейтенанту «ОО» удалось докопаться до истины.
Допрашивал меня Бьерн благожелательно и по существу, и хотя мне уже минуло шестнадцать, на встрече присутствовала мать, которая явно раздражала следователя неуместными комментариями, пристрастностью и более всего слезами. Надеяться на короткую память ныне полковника было глупо, так уж получилось, что несколько раз мне довелось встретится с ним при дворе Правящего и каждый раз Бладъёльтер приветствовал меня так, что сразу становилось понятно — он ничего не забыл.