Опыт автобиографии

 
 
[26 мая 1893 г.]
 
 
 
Вторник
 
 
Официальный бюллетень
 
Мистер Уэллс впервые со среды поел мяса и вчера, семнадцатого, повернулся на бок и с чужой помощью сел на постели; он весел. Кровохарканье не возобновляется, не лихорадит. Сон хороший. Сегодня чувствует себя лучше. Съел яйцо, вареную баранину. Пульс ровный, ни температуры, ни воспаления, ни кровохарканья, ни сгустков крови нет уже сорок восемь часов. Много крепче, способен поворачиваться и садиться без посторонней помощи. Немного капризничает. Настаивает на том, чтобы писать письма чернилами всем, кого только знает, — непослушен, исписывает по две страницы, вместо того чтобы звонить в маленький колокольчик, когда желает привлечь к себе внимание, переворачивает стол, требует книг для чтения и, если они не соответствуют его вкусу, швыряет их в сиделку, играет с Фредди в шашки и старается выиграть. Есть надежда, что он встанет в субботу. Не строит никаких определенных планов. Возможно, проведет месяц в Вентноре, а затем, если удастся, — отъезд из Лондона.
 
Особенно советуем в соболезнующих письмах не писать, что все может быть и к лучшему.
 
 
 
28, Холден-роуд
 
 
 
Уондсуорт, Юго-Запад.
 
 
 
26 мая 1893 г.
 
 
Дорогая мисс Роббинс!
 
Ваш недостойный преподаватель биологии до сих пор, бедняга, прикован к постели, и глядит в потолок, который уже изучил к этому времени досконально, но он явно выздоравливает, а уж в субботу наверняка, надеемся, будет днем переведен в переднюю гостиную. Но с виду он больной, исхудалый, небритый и как бы несколько придушенный общим вниманием. А вообще-то смотрите на него сколько заблагорассудится, только не смейтесь.
 
Пока я болел, меня очень утешали невинные сочувственные письма, но все перекрыла короткая записочка мисс Томас, подписанная Джоном Бриггсом, заместителем директора колледжа. После этого я поверил истории о любовном послании, небрежно подписанном Холройдом, Баркером и Смитом.
 
Передайте мои добрые пожелания мисс Робертс и мисс Тейлор, в особенности мисс Робертс. Скажите ей, что девушке не пристало шутить с бронхитом, какие бы еще за ней ни водились грехи.
 
И верьте мне, преданному Вам
 
Г.-Дж. Уэллсу.
 
 
P. S. Боюсь, что ему не удастся увидеться с Вами до воскресенья, но я Вам до этого еще напишу.
 
Искренне Ваша
 
И. У.
 
 
 
6, Нью-Коттедж,
 
 
 
Медс-роуд,
 
 
 
Истборн.
 
 
 
Вторник
 
 
Дорогая мисс Роббинс!
 
Ваш покорный слуга пробыл в этом веселом месте уже восемь нескончаемых дней. Его ежедневно выводят на здешний чрезвычайно каменистый пляж и раскладывают на солнце на три, четыре или пять часов, как получится, и там он самой полной грудью, какую ему только дал Господь, вдыхает морской воздух, смешанный с запахом тех крабов, что уже выбрались на тот ручей, с которого еще никто не вернулся. Ну, а вечерами я правлю экзаменационные работы и делаю замечания заочникам, по ночам же без особого удовольствия размышляю о смерти, о будущей жизни и неопределенности этого уравнения. К тому же у меня огорчения, связанные с мисс Робертс. Когда я был совсем плох, она послала мне возмутительную книгу одного богослова — само это слово мне противно, — где говорится о том, что Хаксли не принял в расчет его (богослова) возражения, согласно которым геология (а это чистая ложь) подтверждает Книгу Бытия, а Евангелие от Марка было написано за тридцать восемь лет до Рождества Христова (а это уже что-то совсем идиотское), и подобные же глупости. Эта дурацкая книга подбила меня написать два письма мисс Робертс, где я посылал проклятия ее богам и утверждал, что Господь Бог, как мне хорошо известно, — джентльмен и никогда бы не связался с богословом, который городит такую чушь. Жаль, что я был тогда так невежлив, но подобная форма религии вызвала мой протест и возмущение. Впрочем, боюсь, мисс Робертс никогда меня не простит.
  
Провидение позаботилось о том, чтобы умножить неприятности моей жены, и послало тяжкую болезнь ее матери. Из нас двоих она сейчас в худшем положении, хотя я пребываю в неопределенности чахоточного больного. Более серьезный человек, чем я, был бы очень обеспокоен своей неспособностью играть роль мужчины в таких трудных обстоятельствах. Все легло на плечи моей жены, а я не могу избавить ее от страхов, самый больший из которых — пока еще мое состояние.
 
Искренне надеюсь, что Вы упорно готовитесь к экзаменам. Я могу только пожелать Вам пройти по первому классу и помнить при этом о бедном страдальце, которого Вы в ином случае очень огорчите. Я надеюсь на следующей неделе посетить Ред-Лайон-сквер, лишний раз увидеть Вас и обо всем с Вами поговорить.
 
Искренне Ваш
 
Г. -Дж. Уэллс.
 
 
Что до литературных трудов, к которым Вы меня толкаете, тут я не преуспел. В «Глобе» увидела свет одна моя унылая статья, пересыпанная шуточками, назойливыми, как громыханье погремушки. Короткий рассказ для «Блэк энд уайт» показался мне каким-то женственным и вместе с тем желчным, он мог быть написан мужеподобной старой девой. Что думают о нем в «Блэк энд уайт», не знаю. У меня самого голова плохо варит. В ней столько всего вертится! Когда приду и подробно с Вами поговорю, все прояснится.
 
 
 
[Конец июня или июль 1893 г.]
 
 
Дорогой Фредди!
 
Мне нечего сказать тебе кроме того, что ты должен держаться, усердно работать и знать, сколько у тебя любящих друзей, которые беспокоятся о тебе, хотят слышать о тебе — лишь бы ты писал. У нас все в порядке. Мы еще не нашли подходящий дом, но и не слишком его искали. Я все время очень занят. Я уже почти написал свою часть книги «Физиография» на степень с отличием. Книгой занимаюсь совместно с Грегори и начал ее за день до того, как ты отплыл в Кейптаун, а еще на меня свалилось множество мелкой педагогической работы, и на следующей неделе (как раз, когда ты прибудешь в Кейптаун) я буду царствовать в экзаменационной комнате, битком набитой кандидатами на степень.
 
Изюме шлет тебе любовь, мамочка как раз сейчас тебе пишет.
 
Твой любящий брат
 
Чмокин.
 
 
Когда я говорю о комнате, набитой экзаменующимися, речь идет либо о Лондонском университете, либо о Колледже наставников, где я зарабатывал примерно гинею в качестве человека, присматривающего за тем, чтобы все шло чин-чином. Моя мать собиралась навестить меня в Лондоне после отъезда брата. Четыре фигурки на приложенной картинке — это я, моя мать, моя тетя Мэри и моя кузина Изабелла.
 
 
 
[Вероятно, начало августа 1893 г.]
 
 
 
4, Камнор-Плейс, Саттон.
 
 
Дорогая мисс Роббинс!
 
Я не последний, кто спешит поздравить Вас, но все же рад сообщить, что я первый узнал о Вашем причислении к первому классу по успеваемости. Наша Аделина сдала экзамен по биологии, а вместе с нею ее сорванцы, к числу которых, во всяком случае, принадлежат Уэллс и Джонс. Мисс Сондерс прошла по второму классу, а мисс Найт — Вы, конечно, помните романтичную девушку с выразительными темными глазами, — к моему сожалению, провалилась.
 
Все радуются сверх всякой меры Вашему успеху, но следует иметь в виду, что это только начало и никак не превосходит моих ожиданий. Я был бы глубоко разочарован, если б дело обернулось иным образом. Вам не стоит еще два-три года покушаться на степень, хотя в должное время Вам предстоит выбрать себе специальность. Вы обязаны получить степень с отличием, чем Вы только вернете долг своим работающим в разных областях учителям.
 
Выбор предмета, по которому стоит добиваться отличия, — дело очень серьезное, и об этом стоит сразу же подумать. Для того, чтобы, подобно мне, приобрести широкий кругозор, надо избрать что-нибудь из биологии. По чести говоря, я считаю математику менее интересной, нежели биология. С другой стороны, Вы достаточно уже продвинулись в математике и можете рассчитывать здесь на большие успехи, в то время как Ваша биология — это всего лишь скороспелый плод годичных занятий. Впрочем, мы все это обсудим по Вашем возвращении. Это может сильно помешать Вам в Южном Кенсингтоне. Я рад, что визит Ваш продлится еще неделю. Патни в последние три дня был совершенной парилкой. Надеюсь, однако, что Вы появитесь раньше, чем мы отсюда уедем, поскольку мне бы очень хотелось обсудить ваше будущее подробнее, чем это возможно в письме.
 
Жена шлет вам самые искренние поздравления в связи с Вашим успехом. А как прошел Пейнтер? Мне, кстати, заказали статью в «Пэлл-Мэлл газетт» и подписали договор на статьи в ежедневные номера, а это явно лучше, чем все, на что мог рассчитывать бедняк вроде меня.
 
Ваш
 
Г. -Дж. Уэллс.