Обладать и ненавидеть (ЛП)

Его тон ясно говорит: «Ты злоупотребил своим гостеприимством».
Затем он поворачивается к кухне, унося тарелку Мэтью.
Мэтью смотрит на меня в поисках поддержки, но я ни за что не выйду на ринг от его имени.
— Я понимаю это громко и ясно, — кричит Мэтью со смехом и качает головой.
Затем он допивает остатки вина и встает.
— Элизабет, проводишь меня?
Я делаю, как он просит, хотя и хочу быстро попрощаться, чтобы поспешить обратно на кухню и помочь с уборкой.
— Большое тебе спасибо за то, что познакомил меня с Надеждой. Все это так волнующе, даже если из этого ничего не выйдет.
Он натягивает куртку.
— Все получится, — говорит он, полный уверенности, прежде чем наклониться и поцеловать меня в щеку. — Я напишу тебе позже на этой неделе. Может быть, мы сможем поужинать или еще что-нибудь.
Я слышу звон посуды на кухне, поэтому быстро соглашаюсь и начинаю пятиться назад.
— Да, давай сделаем это.
Уолт уже стоит у раковины спиной ко мне, оттирая посуду губкой, когда я спешу на кухню.
— Вот, дай мне, — говорю я, дотрагиваясь до его предплечья, чтобы привлечь его внимание.
Его мышцы напрягаются под моей рукой, и я быстро отдергиваюсь, сразу же сожалея, что прикоснулась к нему.
— Все в порядке. Я справлюсь.
— Но ты приготовил ужин, и это, должно быть, заняло целую вечность. Все было действительно потрясающе вкусно. Я хотела сказать тебе это, пока мы ели, но Мэтью не переставал говорить ни на полсекунды, — я смеюсь.
Уолт не отвечает и не отдает губку, поэтому я пытаюсь забрать ее у него.
— Я сказал, я справлюсь.
Я напрягаюсь, услышав раздражение в его голосе, отступаю назад и опускаю руки.
Наступает оглушительная тишина, а затем он тянется за другой тарелкой и отпускает меня со словами:
— Спокойной ночи, Элизабет.
Не зная, что еще сказать, я отступаю обратно в свою комнату, счастливая быть за закрытой дверью, чтобы не бояться, что он увидит, как расстроило меня его настроение.
Боже, он бесит.
Полная противоположность своему брату.
С Мэтью это солнечные и счастливые дни. С Уолтом все наоборот. Я думала, что мы постепенно приближаемся к дружбе, и если не к этому, то, по крайней мере, к взаимному уважению друг к другу.
Сегодня вечером все выглядит так, как будто последних нескольких дней никогда и не было. Как будто мы вернулись к исходной точке, и эта мысль еще больше укрепляется в течение следующих нескольких дней.
По вторникам, средам и четвергам он работает так допоздна, что я даже не успеваю застать его перед сном. Его отсутствие делает наше взаимодействие в понедельник, кажется, еще более угрожающим, как будто, оставленные сами по себе, мои сорняки неуверенности полностью выходят из-под контроля. Я начинаю задаваться вопросом, не сердится ли он на меня за что-нибудь. Может быть, я оставляю слишком много беспорядка на кухне после приготовления завтрака, поэтому я стараюсь навести там безупречный порядок, прежде чем удалиться в библиотеку на работу. Может быть, он хочет, чтобы я выписала еще один чек на ковер, поэтому я оставляю его у него на столе, хотя мне больно брать деньги из своих сбережений. Может быть, он раздражен тем, что я не вношу свой вклад в покупку продуктов, поэтому я обязательно покупаю в магазине кое-что необходимое в четверг вечером. Я пеку печенье с шоколадной крошкой и оставляю его с запиской, чтобы он съел столько, сколько захочет. Я покупаю цветы в магазине за углом, чтобы украсить стол в галерее у входа. На следующее утро я обнаруживаю, что он перенес вазу в библиотеку.
В пятницу я ненадолго застаю его, когда возвращаюсь домой с занятий йогой. Мое тело начинало ненавидеть меня за все те часы, которые я проводила перед своим мольбертом. Боли и спазмы увеличивались сами по себе, поэтому я решила попробовать место с восторженными отзывами.
В студии было жарко, так что к концу занятия я вспотела с головы до ног. Добавьте к этому мою быструю прогулку обратно в квартиру, и я отчаянно хочу сорвать с себя куртку и шарф, как только выхожу из лифта. Я даже не успеваю пройти мимо входа, как раздеваюсь до спортивного лифчика и леггинсов, и в тот момент, когда мои верхние слои одежды свалены у моих ног, я поднимаю глаза и вижу, что Уолт смотрит на меня с другого конца коридора.
 
О Господи.
— Я все уберу, — смущенно говорю я, предполагая, что именно поэтому он смотрит на меня с таким суровым выражением лица.
Он, вероятно, предполагает, что я оставляю свои вещи там, где мне нравится, и позволяю горничным забрать их позже, но это не так. Никогда.
Как бы в доказательство своей правоты, я тут же наклоняюсь и начинаю собирать свои вещи. Когда я заканчиваю и поднимаю взгляд, Уолта там больше нет.
— Я тоже рада тебя видеть, — шепчу я себе под нос, более чем немного раздраженная.
Для меня это переломный момент, эта странная игра, в которую он, похоже, намерен играть. Если у него есть проблемы со мной, он может просто, черт возьми, сказать об этом.
Я бросаю одежду в своей комнате и продолжаю идти по коридору, заглядывая в его кабинет, чтобы обнаружить, что его там нет. Не желая пока сдаваться, я направляюсь в его комнату.
Как правило, у меня не входит в привычку приближаться к его спальне по понятным причинам. Однако прямо сейчас мой темперамент стер всякое чувство приличия.
— Уолт? — спрашиваю я, стуча кулаком в его дверь. — Можно тебя на пару слов?
Дверь немедленно распахивается, и он маячит с другой стороны, почему-то больше, чем я помню. Его кроссовки в руке вместе с AirPods. Он явно собирается уходить, но я преграждаю ему путь.
— Что бы тебе ни понадобилось, мы можем обсудить это, когда я вернусь.
Он пытается пройти мимо меня, но я преграждаю ему путь. Ну, немного. Он намного выше меня и может легко пройти мимо. На самом деле, он отступает в сторону, как будто собирается сделать именно это, пока я не вытягиваю руки и не хватаюсь за дверной косяк, как ребенок, играющий в игру, блокируя его навсегда.
Я думаю, он будет смеяться. Черт, я как раз собираюсь это сделать. Но он только смотрит на меня сверху вниз, как на насекомое, которое он хотел бы прихлопнуть.
Глава 15
Уолт не смеется. Ни малейшего намека на это.
— О, да ладно, разве это немного не смешно? — указываю я, все еще не убирая руки с дверного косяка.
— Действительно, это так.
Он перемещает свой вес влево, как будто хочет сделать пас, как разыгрывающий игрок НБА (прим. Национа́льная баскетбо́льная ассоциа́ция, НБА — мужская профессиональная баскетбольная лига Северной Америки), и я вынуждена соответствовать ему.
— Дело в том, что… ты был тихим на этой неделе.
— Я всегда тихий.
— Конечно. Да. Но на этой неделе ты поднял это на совершенно новый уровень. У меня такое чувство, что это из-за меня.
— Это довольно высокомерно, тебе не кажется? Ты не единственный источник стресса в моей жизни.
Я ухмыляюсь уверенной самодовольной ухмылкой, которую он сразу замечает.
— Значит, я — источник стресса?
— Едва ли. Не могла бы ты, пожалуйста, подвинуться?
Он протягивает руку, чтобы схватить меня за бицепс, чтобы он мог силой убрать меня со своего пути, но я отдергиваю руку прежде, чем он успевает.
— Не так быстро.
— Элизабет.
— Да, видишь — ты слышишь, как ты произносишь мое имя? Как будто я изматываю тебя?
— Ты действительно изматываешь меня.
— Хорошо. Было не так уж трудно признать правду, не так ли? Теперь подробнее. Что во мне такого, что тебя так раздражает? Если ты дашь мне знать, я смогу измениться и облегчить тебе жизнь.
Он потирает виски. Честно говоря, я думаю, что у него эта головная боль с того дня, как я переехала.
Я отпускаю дверной косяк и скрещиваю руки на груди, показывая ему языком тела, что не собираюсь двигаться, пока он не заговорит.
Его взгляд встречается с моим, бабочки наполняют мой желудок, и даже сейчас, выражение его лица говорит, что я могу стоять здесь до утра, если мне нужно. Я не сдвинусь с места.