Обладать и ненавидеть (ЛП)

Когда, проснувшись наутро, я выхожу на цыпочках из гостевой спальни, в квартире никого нет. Уолт уже ушел. Заглядываю в библиотеку и потрясенно вижу, что он успел убрать несчастный ковер и переставить мебель красиво и аккуратно, но не туда, где она была раньше. Мало того, диваны и столик отодвинуты от камина, а на их месте стоят небольшой квадратный стол и стул, под которыми постелена широкая дорожка из прозрачного пластика — вроде тех, что в офисах кладут под рабочие кресла. Ну вот, теперь она защитит его паркет от дальнейшего повреждения.
Никакой пояснительной записки или списка распоряжений нет, но мне ясно, что Уолт разрешил мне пользоваться его библиотекой даже после вчерашнего.
Я снова провожу в библиотеке весь день, стараясь не выходить за пределы стола, который он мне предоставил. Поначалу у меня получается. Минут пять. Но люди работают в художественных студиях не без причины. Мне нужно пространство для работы, место, чтобы разложить наброски, карандаши и пастель. Я должна иметь возможность видеть все свои работы сразу, потому что я пытаюсь сузить круг своих любимых концепций, чтобы я могла перенести их на небольшие холсты. Их я потом понесу в художественные галерея.
Позже тем вечером, пока я сижу над наброском — пройдя все стадии от «я просто бездарность» до «а это на самом деле неплохо», — я чувствую в дверном проеме присутствие Уолта.
Волоски на шее поднимаются дыбом, но я продолжаю работать — или, по крайней мере, пытаюсь. Мои пальцы немного дрожат, они уже не так ловко держат пастель, как минуту назад.
На этот раз я не извиняюсь за состояние библиотеки. Я все уберу, как вчера. И между прочим, сегодня я не причинила непоправимого ущерба ничему из имущества Уолта, а это уже победа.
Не знаю, как долго он стоит на пороге, наблюдая за тем, как я рисую. В какой-то момент я забываю о нем и вновь концентрируюсь на работе. Я снова теряю счет времени, а когда, наконец, вспоминаю, что нужно оглянуться на дверь, его уже нет.
На следующее утро я встаю раньше обычного, чтобы выследить Уолта. Сегодня суббота, и большинство нормальных людей еще посапывают в постели, но Уолт не нормальный. Наверное, он уже собирается выдвинуться на работу, и мне нужно перехватить его до ухода. Нам многое следует обсудить.
Мне нужно сказать ему, что вчера вечером я закончила читать юридические документы. Там был скурпулезно описан наш брак — от того, как мы будем заполнять налоговые декларации, до того, как мне получить медицинскую страховку через его страховой договор, — но не было ни единого слова о том, что Уолт ожидает от меня как от жены. Очевидно, что этот брак не будет храниться в секрете, если люди в доме уже знают меня, как миссис Дженнингс. И вдобавок нам надо вернуться к разговору о том, что я ищу съемную квартиру, а не остаюсь здесь.
Я запрыгиваю в душ, подставляю лицо теплым струям и начинаю репетировать свою речь.
— Уолт… Уолтер… мистер Дженнингс…
Фу.
Буду просто говорить от чистого сердца и надеяться, что это прозвучит нормально.
Быстро помывшись, я спешу подготовиться к предстоящему дню, сушу волосы и наношу легкий макияж. Потом иду к шкафу, радуясь, что вчера нашла время перестирать кучу белья. Я беру свою любимую кремовую водолазку и заправляю ее в темные джинсы. Надеваю медальон и часы, затем беру чек, который выписала вчера, и тихо выскальзываю из комнаты.
Напрягаю слух, пытаясь определить, дома ли Уолт. Ничего не услышав, отправляюсь на кухню, и у меня падает сердце.
Я правда хотела, чтобы там был Уолт, и не только из-за того, что нам нужно поговорить.
Положив чек на стол, я открываю холодильник и бросаю взгляд на еду внутри. Не вдохновляет. Потом слышу голос:
— Я сейчас не за рабочим столом, поэтому передо мной нет модификаций устройства для клинических испытаний.
Разворачиваюсь и вижу, как Уолт выходит из кладовой, держа какие-то ингредиенты, которые он бросает на стол. Подняв глаза, он замечает меня, и я, немного смутившись, натянуто улыбаюсь. У него не только деловой звонок, который я, вероятно, прервала, но еще он полуголый. На нем только штаны от пижамы.
 
Увидеть Уолта без рубашки похоже по ощущению на момент, когда лет в двенадцать я случайно нашла один из маминых пикантных любовных романов. Мои щеки заливаются ярким румянцем, как будто я никогда раньше не видела обнаженного торса. Абсолютно нелепо. На занятиях я не раз рисовала с натуры голых людей — как мужчин, так и женщин. Не говоря уже о том, что у меня были парни. Несколько. И их я тоже видела голыми!
Так почему же меня так шокировал обнаженный торс Уолта?
В данный момент сказать сложно. Я слишком сосредоточена на том, чтобы проглотить комок в горле.
Уолт двигается первым, переключая внимание на ингредиенты, которые он принес из кладовой: банан, авокадо и банку арахисовой пасты, а также пакетики с семенами чиа и льна.
— В прошлом году Минздрав задержал одобрение шунтов для выведения спинномозговой жидкости из-за той же проблемы. Тебе нужно связаться с Майклом.
Я понятия не имею, о чем он говорит. Смотрю, как он чистит банан и кладет его в блендер, затем разрезает авокадо, ложкой вычерпывает из его половинок мякоть и тоже бросает все это в блендер. Сделав паузу, он огибает стол и идет к холодильнику — то есть, ко мне — и я не успеваю понять, чтобы стоило бы сдвинуться в сторону, как он оказывается прямо передо мной.
Наверное, человек на другом конце линии что-то рассказывает в эйрподсы Уолта, потому что он не произносит ни слова, а выжидающе глядит на меня сверху вниз.
— Отойди, — наконец произносит он одними губами.
Пискнув что-то похожее на извинение, я на шаг отхожу, чтобы он мог открыть холодильник и достать другие ингредиенты. Миндальное молоко и шпинат добавляются к тому, что лежит на столе, затем Уолт качает головой и начинает спорить с человеком на другом конце линии.
— Именно по этой причине у нас есть представители в операционных. Нет. Подожди…
Затем он исчезает в коридоре, оставив свою еду на столе.
Я слышу, как открывается дверь. Похоже, он ушел к себе в кабинет — в комнату за библиотекой, куда я еще не осмеливалась заглянуть, — поэтому пару минут я его жду. Может, он скоро вернется. Но проходят минуты, а его нет. Решаю, что, пока жду, можно приготовить себе на завтрак яичницу и, закончив есть, иду на цыпочках по коридору и останавливаюсь за его дверью. Уолт до сих пор разговаривает по телефону, и мне становится жалко его. Наверное, он проголодался.
Вернувшись на кухню, я, прищурившись, изучаю ингредиенты для его смузи. Можно либо убрать их, чтобы они не испортились, либо сделать для него смузи самой. Что бы я ни выбрала, я в любом случае могу облажаться. Он может разозлиться или из-за того, что по моей милости ему пришлось тратить время и доставать все из холодильника снова, или из-за того, что я сделала смузи как-то неправильно. Наверное, лучше все-таки попытаться помочь ему, чем ничего не делать вообще. Я бросаю горсть шпината поверх банана и авокадо, затем аккуратно отмеряю по две столовые ложки семян каждого вида и кладу их в смесь. Зачерпываю ложку арахисовой пасты и вливаю немного миндального молока. Бросив сверху немного льда, я включаю блендер, и смесь становится ярко-зеленой. Отпиваю глоточек, и результат приятно удивляет. Ну уж противно ему не будет точно.
Закончив, я убираюсь, одновременно прислушиваясь, и оказывается, что Уолт все еще разговаривает по телефону.
Я не уверена, ест ли он на завтрак что-то еще, кроме смузи, но решаю сделать яичницу-болтунью, а затем завариваю ему вкусный латте с помощью эспрессо-машины, в которой я теперь дока. В шкафчике, на полках с тарелками, я нахожу серебряный сервировочный поднос, ставлю на него всю еду, кладу вдобавок свой чек и несу поднос по коридору.
Теперь из кабинета ничего не доносится. Я поворачиваю за угол и вижу, что Уолт сидит за столом и сосредоточенно печатает на компьютере. Его наушники лежат рядом с клавиатурой, так что, по крайней мере, я не прерываю его разговор.