Безрассудный (ЛП)

— Ты его даже не знаешь, Адам. И ты не можешь принимать такие решения за всех нас.
Адам подошёл к Аттикусу, выхватил нож из стены и вышел из комнаты. Он прошёл через кухню в гараж, достал набор ключей из массива на доске, выбрал ауди R8 своего отца и нажал на кнопку, чтобы открыть дверь гаража. Как только устроился на кожаном сиденье, завёл двигатель. Он замурлыкал, как котёнок.
Адам включил заднюю передачу и нажал на газ, только в последний момент заметив пожилого мужчину. Адам резко нажал по тормозам так, что заскрипели колодки, едва не задев колени мужчины бампером машины. Сердце у Адама бешено стучало, когда он увидел, как отец подошёл к водительской стороне и пальцем показал, что нужно опустить окно.
Как всегда, голос отца звучал обманчиво спокойно.
— Адам.
— Папа.
Он вздохнул.
— Почему ты пытаешься сбить меня посреди ночи на моей же машине?
— Я не пытался. Мне просто нужно проветрить голову, и я не хотел идти пешком.
— Я совершенно уверен, что полгода назад купил тебе довольно дорогой БМВ. Пожалуйста, не говори мне, что ты его уже разбил.
— Нет. Я просто хотел ауди R8. Мне нужно нарушить закон.
— Кто разозлил тебя на этот раз? Арчер? Аттикус? Это не мог быть Август. Ави и Аса даже нет в городе. Айден говорит недостаточно, чтобы вывести тебя из себя. Так кто же это был? — усмехнулся отец.
— Никто. Мне просто нужно подумать.
— Ты меня не обманешь, ты знаешь. Я тот, кто научил тебя. Я знаю все твои уловки.
Адам выдохнул через нос.
— Они устроили интервенцию.
— И почему же?
— Потому что им не нравится мой новый парень.
Его отец понимающе кивнул.
— Мальчик Холта.
Адам удивлённо посмотрел на него.
— Ты знаешь?
— Я знаю всё, чем занимаются мои мальчики. Это моя работа, — сказал его отец. — Как много ты ему рассказал?
— Он уже многое знал. Но я заполнил некоторые его пробелы, — признался Адам. Он никогда не умел лгать отцу, даже когда был маленьким. Трудно лгать человеку, который, казалось, любит тебя беззаветно. Неважно, насколько нелюбимым ты был.
— Как ты думаешь, это был мудрый ход?
Адам кивнул.
— Ты говоришь нам доверять своим инстинктам. Я так и поступил. Я инстинктивно знаю, что Ной никогда бы не предал меня, — сказал он. — Или тебя.
— Это может осложнить жизнь всей семьи, если всё пойдёт не так, — предостерёг его отец.
— Я не откажусь от него, — вызывающе сказал Адам. — Я сказал им и говорю тебе. Ной — мой. Я выбрал его.
Его отец усмехнулся.
— Расслабься, Адам. Я не собираюсь говорить тебе прекращать с ним встречаться. Но он — твоя ответственность. Чем больше он знает, тем большей обузой он становится. Если он предаст нас, последствия будут... ужасными.
От тона голоса его отца по спине пробежал ледяной холодок.
— Он не сделает этого. Не со мной. Ни с кем. Он... хороший человек.
Отец долго смотрел на него.
— Хорошо. Я поговорю с твоими братьями.
— Они будут в ярости, — предупредил Адам.
— Почему?
— Потому что, как бы Аттикус ни любил говорить, что он твой любимчик, на самом деле они думают, что это я.
И снова его отец негромко усмехнулся.
— Да, они так думают? А ты нет?
— Нет.
Его отец скрестил руки на груди.
— Ты думаешь, я выделяю кого-то из своих детей?
Адам точно знал, что у его отца есть любимчик, но никто об этом не говорил. Айден любимчик отца. Четвёртый приёмный ребёнок, до близнецов-убийц, и отец всегда испытывал к нему странную нежность. Может быть, это было потому, что Айден редко говорил, в то время как остальные никогда не замолкали. Трудно сказать, но никто из них не осмеливался заявить об очевидном.
— Нет, папа. Я думаю, мы все тебя одинаково раздражаем, — спокойно солгал Адам.
Отец улыбнулся так же фальшиво, как и ответил Адам.
— Ладно, возвращайся к своему мальчику. Но помни, что я сказал. Теперь он — твоя ответственность. Надеюсь, твои инстинкты тебя не подвели.
Адам кивнул, включил заднюю передачу и медленно выехал с подъездной дорожки. Теперь, когда он получил благословение отца, на душе стало спокойно. Его братья любили пошуметь, но они никогда не пошли бы против отца. Никогда.
 
Тем не менее, слова отца глубоко засели в его голове. Ной — его ответственность. Адам не думал, что Ной когда-нибудь предаст его или его семью, но чем сильнее они погружались в прошлое Ноя, тем опаснее оно становилось для него и, соответственно, для всех них. Они должны докопаться до сути подозрений Уэйна Холта в педофилии и добиться для Ноя справедливости, в которой ему отказали.
Но не сегодня. Сегодня Ной ждал его. При мысли о Ное в его постели, таком тёплом и желанном, член Адама дёрнулся. Он был так чертовски хорош. Такой отзывчивый. Может ли он подтолкнуть его дальше? Сильнее? Насколько тёмными были фантазии Ноя? Адаму не терпелось узнать.
ГЛАВА 10
Ной
Ной плохо спал в чужих кроватях. Не имея своего дома, а постоянные переезды из одной приёмной семьи в другую на протяжении многих лет привели к тому, что он постоянно испытывал чувство тревоги и уснуть мог только в своей кровати. Даже если кровать была похожа на облако, а подушки были с правильной поддержкой и простынями дороже, чем его кредитная история. Именно поэтому он наскрёб все до последней копейки на покупку старого трейлера, чтобы никто и никогда больше не смог отобрать у него кровать.
Но он никогда не спал ни в чьей постели, кроме своей. Ной не ходил на свидания, у него не было парней или друзей с привилегиями. Для этого нужно иметь друзей, а их у Ноя тоже нет. Так было проще. Если ты не сближаешься с кем-то, он не может тебя бросить. Так он говорил себе.
Или, по крайней мере, говорил до Адама.
Ной не ожидал, что останется с ночёвкой, даже когда они въехали в гараж Адама. Возможно, это подразумевалось, но Ной был не в себе после их обыска в доме Гари. Он сам виноват. Ной не послушался Адама, который специально просил его не терять бдительность. Он думал, что это безопасно.
Но потом увидел фотографию. Дурацкую грёбаную фотографию Гари и его отца, улыбающихся и счастливых. Он знал, почему они выглядели такими счастливыми, знал, что он был в той хижине. Знал, что с ним будет, когда они вернутся.
Желчь поднялась к горлу, когда воспоминания стали пробиваться из подсознания. С разочарованным рыком Ной мысленно затолкал их обратно, перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку Адама. В нос ударил аромат душистого мыла и дорогого одеколона, вызвав жар во всём теле.
Что он собирался делать с Адамом? С Адамом, который объявил его своим всего через сорок восемь часов, как какой-то пещерный человек. С Адамом, который поклялся, что никому не позволит обидеть его, словно давал клятву на крови. С Адамом, который подарил ему самый сильный оргазм за всю его жизнь, после чего уложил в постель и поцеловал в лоб.
Черт побери. Ною хотелось верить инстинктам Адама. Ему хотелось верить, что та часть Адама, которая могла чувствовать, каким-то образом распознала ту часть в Ное, которая не могла чувствовать и попыталась закрыть брешь. Но реалист в нём кричал, что он просто игнорирует миллион красных флажков и, в лучшем случае, ему разобьют сердце, а в худшем — он окажется в канаве. Честно говоря, он не знал, что хуже.
Но как бы Ной ни сомневался в намерениях Адама, он твёрдо знал, что не уйдёт. Ной не собирался бежать. Большую часть своей жизни Ной чувствовал грусть и одиночество или вообще ничего не чувствовал. Адам заставил его чувствовать радость и возбуждение. Когда он проснулся утром в объятиях Адама, то чувствовал себя... в безопасности. А Ной никогда не чувствовал себя в безопасности.
Когда Адам ушёл, Ной полагал, что проведёт время в затемнённой комнате, глядя на тени на потолке. Но как только он зарылся лицом в запах Адама, всё ещё пьяный от недавнего оргазма, то просто вырубился.