Восьмой (СИ)
Ещё её удивляло то, родители Аркадия были не против её переезда к нему. Всё таки, как быстро её приняли в эту семью…
И вот, приближался первый за эти несколько лет Новый Год, встречаемый ею с радостью. Прошлые, если можно так выразиться, Новые Года не приносили ни радости, ни чего-либо ещё. Просто повод сменить календарь. Как в анекдоте:
— Эти елочные игрушки фальшивые!
— Почему?!
— Потому что не радуют!
А теперь всё совсем иначе. Рядом с ней её мужчина. Уже не может она его называть просто каким-то парнем. Нет, это уже мужчина, что доказал ей, что умеет любить и прощать. И просить прощения. И, похоже, последнему от него научилась и она…
Тридцать первое декабря. На кухне вовсю шла подготовка к празднованию, Дарья Никитична готовила сразу несколько блюд, варились свиные ножки для холодца, курица, морковь, картошка для салатов. И размораживалась утка. И потом всё это будет съедаться пару недель, наверно, после Нового Года.
Алла уже отвыкла столько готовить, да и в прошлые Новые Года она вообще предпочитала сходить в магазин да и купить пару готовых салатов, либо заказать чего, а то и вообще пойти в ресторан.
Но сейчас это всё было весело. Наверно, даже веселее, чем сам праздник. Не желая бездельничать, она навязалась помогать. Чистила овощи, резала, строгала, слушала советы Дарьи Никитичны, которая попросила называть её мамой. Ещё она рассказывала разные забавные случаи из детства Аркадия. Во время рассказа одного из них, Аркадий, пытавшийся помогать Алле, резко смутился, пробормотал что-то вроде "Мааам, ну такое-то зачем рассказывать???" и быстро ретировался с кухни.
Она нашла его на балконе, закутавшимся в куртку.
— Ну, ты чего? — Весело спросила она, тоже нацепив куртку, чтобы выйти на балкон.
— Некоторые подробности моего темного прошлого хотелось бы сохранить в абсолютной тайне, — мрачно вздохнул он. — Не слишком приятно, когда рассказывают, как я в детстве с дикими воплями отчаяния бегал от стаи гусей и потом ещё пару месяцев от них шарахался…
— Ну, такие они, родители, — она тоже вздохнула. — Были бы живы мои, они бы тоже могли рассказать немало такого, что я от стыда просто сгорела бы.
Он обнял её, поцеловал в щеку.
— Не бойся, не останешься одна, я с тобой, чтобы ни случилось.
Она взяла его за руку, переплела пальцы.
— С тобой мне ничего не страшно, — и она была уверена в своих словах. — Плечо-то не сильно болит?
Вчера, когда им осталось забрать всего пару пакетов её вещей, которые можно было уже просто отнести самим, он ещё раз остался у неё на ночь, уже на последнюю, на пике страсти она укусила его за плечо, теперь оставался довольно заметный след, хорошо, что футболка надежно всё скрывала.
— Не болит, даже как-то приятно, — он улыбнулся, — ты словно свою метку на мне поставила, никому не подходить! Моё!
— Да, всё именно так, — она тоже улыбнулась, подумывая о том, что надо будет как-нибудь обновить эту метку.
Долго прохлаждаться на балконе у них не вышло, дверь открылась, выглянула Ника.
— Ну и чего вы тут засели? Пошли уже на улицу!
— Вот ведь неугомонная, — покачал головой Аркадий. — И ведь вытащит, никуда не денешься.
— Пойдем, пойдем, — согласилась и Алла. — Если только Дарье Никитичне не нужна будет помощь.
— Да я тут уже сама справлюсь, — сказала та, заглядывая в комнату, — идите, гуляйте.
На улице было холодно, всё таки зима, весело кружась, падали снежинки. Но теплая одежда и, что самое главное, её мужчина рядом, придавали Алле сил. Медленно приближался вечер, небо понемногу окрашивалось сумерками, скоро уже надо будет накрывать на стол и ждать заветной полночи.
Алла поразилась тому, насколько энергична Ника, вот совсем чуть-чуть зазевались они с Аркадием, как в них полетели снежки, просто таки с поразительной скоростью. Пришлось нырять за сугроб, спешно лепить свои и кидать их в его коварно напавшую сестру. И смеяться, когда он мужественно закрывал её собой, принимая вражеские снежки на себя, позволяя пользоваться собой как укрытием и в свою очередь кидать снаряды.
Потом пришлось спасаться бегством, к Нике присоединились её подружки, явно объединенные против них, обстрел снежками усилился в несколько раз…
— Всё, всё! — Аркадий махал руками, сдаваясь, немало снега попало ему за воротник, приходилось вытряхивать его, снимая куртку.
— Что, сдаешься?! — Ника воинственно подбрасывала в руке большой снежок.
— Да, сдаюсь, — Аркадий отряхнулся, а потом быстро подошел к сестре, кидая ей в лицо горсть снега. — Побежали, быстро! — Это он уже Алле, схватил за руку и они помчались снова, подгоняемые снежками и криками его сестры.
В общем, было весело, Аркадий с Никой воевали как брат и сестра, могут друг друга подкалывать, но ведь если случится какая-нибудь неприятная ситуация, они точно будут друг за друга горой. Алле не было уже времени унывать из-за того, что она была единственным ребенком в семье и что уже несколько лет она жила одна. Тут за несколько дней выпало столько событий, её приняли в эту семью, что теперь всё прошлое уходило, оставаясь там, где и должно было, в прошлом. А, может, все те неприятности прошлого и должны были случиться, чтобы теперь вот она могла быть счастлива с ним?
Вернувшись, получили порцию критики от Дарьи Никитичны за устроенную баталию, наблюдала, видимо, из окна за ними. Или просто поразилась их виду, все облеплены снегом с ног до головы. Переоделись, обогрелись, помогли поставить стол для новогоднего застолья в зале, расставить тарелки, стулья. Пусть и оставались ещё несколько часов, но лучше было сделать всё заранее.
Потом снова стояли на балконе в теплых куртках, снова пили чай. Всё таки прав Аркадий, есть в этом что-то особенное. Вокруг разлита темнота, разрываемая всполохами света новогодних фейерверков, хоть и рановато их пускать, отгоняемая вывесками магазинов, украшениями, гирляндами, фонарями и всем прочим.
Снег крупными хлопьями кружится в воздухе, особо наглые снежинки всё норовят залететь прямо в их кружки.
— Я совсем забыла! — Спохватилась Алла, доставая смартфон и от спешки роняя его из рук.
— А? Что забыла? — Аркадий быстро перегнулся и ловко подхватил его, отдал своей женщине. Иначе бы пришлось бежать с пятого этажа вниз, искать его в сугробе.
— Забыла Оле позвонить, — Алла благодарно потерлась щекой о щеку своего мужчины, а ведь эта легкая щетина ему идет. — Она же не знает, что мы теперь вместе. По настоящему вместе. Да и с Новым Годом поздравить надо же.
— Да, надо позвонить, — расплылся в улыбке он.
Ольга долго не отвечала, минут пять. Затем наконец приняла вызов.
— Аллочка! Как ты там? Я тебе вот как раз собиралась звонить, у нас тут уже Новый Год почти скоро, ещё полчаса осталось! Паша тут горячие бутерброды делает. Мы тут у его родителей, не дают мне ничего делать, носятся как с писанной торбой, представляешь?!
— Оля, я…
— Как ты там? Что там с Аркадием? Всё таки не помирились? Эх, жаль…
— Помирились мы уже, — вклинился в её монолог Аркадий. — Вот стоим вместе на балконе, чай пьем, да и тебе звоним, чтобы поздравить с Новым Годом и сказать самое главное — Спасибо! Спасибо тебе за всё!
— А… А за что? — Оля аж опешила таким новостям и благодарностям.
— Если бы не ты, то Алла не обратила на меня никакого внимания, не пришла бы ей в голову идея выдать меня за её парня. И не закрутилась бы вся эта история.
— Так это… так вы… Уфф! — Наконец она смогла выговориться, — Так вы всё таки вместе! Паша, Алла с Аркадием всё таки вместе! Поздравляю вас! И с Новым Годом тоже!
— Оля, большое спасибо тебе! — По щеке Аллы прокатилась слеза, но уже слеза счастья, — поздравляю вас с Пашей!
— С Новым Годом! — В трубке послышался голос Павла. — Аркадий, ты береги её, она много чего натерпелась!
— Обязательно!
А потом было новогоднее застолье, от которого придется, наверно, пару недель на диете сидеть, отмечала про себя Алла, но пробовала все блюда. Всё очень вкусно, надо будет обязательно попросить Дарью Никитичну поделиться рецептами. Пусть в Вокарске они и будут жить у его бабушки, но уже сама приняла решение, что уж точно будет помогать ей в готовке. Если не будет, конечно, очень сильно загружена работой.