Замок Отранто и другие истории

– Я смиряюсь безропотно, – ответила Ипполита. – Но неужели Господь не пощадит ту, кто является моим единственным утешением? Ужели Матильда тоже должна погибнуть? Ах, отец мой, я пришла для того, чтобы… Но отошлите вашего сына… Никто, кроме вас, не должен слышать то, что я хочу сказать…
– Да снизойдет Господь ко всем вашим мольбам, достойнейшая государыня, – сказал Теодор, уходя. Джером нахмурился, услышав эти слова.
Ипполита рассказала монаху о возникшем у нее и сообщенном ею Манфреду замысле, как и о том, что князь отправился к Фредерику предложить ему руку Матильды. Джером не мог скрыть досады, которую вызвал у него предпринятый Ипполитой шаг, но попытался объяснить ее малой вероятностью того, чтобы Фредерик, ближайший по крови родственник Альфонсо, явившийся потребовать свое наследство, пошел на союз с узурпатором принадлежащих ему прав. Но изумлению Джерома поистине не было предела, когда Ипполита поведала ему о своей готовности принять развод и спросила, будет ли ее согласие сообразно с законами церкви. Просьба Ипполиты дать ей совет позволила монаху, умолчав о том, как мерзка ему мысль о предполагаемом браке Манфреда с Изабеллой, расписать княгине самыми мрачными красками всю греховность ее согласия на развод, предречь ей Божью кару в том случае, если она уступит Манфреду, и строжайшим образом наказать ей, чтобы она с негодованием и возмущением отвергла подобное предложение, в каком бы виде оно ни было сделано.
Тем временем Манфред успел сообщить свой план Фредерику и сказал, что недурно бы сыграть сразу две свадьбы. Переменчивый маркиз, на которого произвела глубокое впечатление красота Матильды, выказал живой интерес к предложению Манфреда. Он забыл свою вражду с ним с тем большей легкостью, что едва ли мог рассчитывать силой низвергнуть его с княжеского престола; и, подумав, что от брака его дочери с тираном, может быть, еще и не будет потомства, решил, что, женясь на Матильде, он надежнее обеспечит себе права наследования. Он почти не противился уговорам Манфреда и только ради соблюдения приличий поставил условием согласие Ипполиты на развод. Манфред взял это на себя. Окрыленный успехом и горя желанием приблизить брак, который сулил ему надежду на продолжение рода, он устремился в покои своей жены с твердым намерением добиться ее покорности. Узнав, что она отправилась в монастырь, он вознегодовал. Нечистая совесть внушила ему подозрение, что Изабелла успела сообщить Ипполите о его замысле. Он подумал, не ради того ли пошла она сейчас в монастырь, чтобы остаться там до тех пор, пока не сможет представить непреодолимые препятствия к их разводу. Обычное недоверие, которое он испытывал к Джерому, вызвало у него опасение, что именно монах уговорил Ипполиту укрыться в этом святом месте, чтобы помешать осуществлению планов ее супруга. Горя желанием поскорее раскрыть эти козни и помешать их успеху, Манфред поспешил в монастырь и появился там как раз в тот момент, когда монах горячо уговаривал Ипполиту ни в коем случае не соглашаться на развод.
– Сударыня, – сказал Манфред. – Какое дело привело вас сюда? Почему вы не дождались моего возвращения от маркиза?
– Я пришла испросить Божьего благословения вашим переговорам, – отвечала Ипполита.
– Мои переговоры не нуждаются во вмешательстве монаха, – заявил Манфред. – И неужели из всех живущих на свете людей вы не могли найти никого другого, с кем вам было бы приятно собеседовать, кроме этого седого предателя?
– Нечестивый государь! – воскликнул Джером. – Неужели ты пришел сюда к алтарю для того, чтобы оскорблять служителей алтаря? Но твои богопротивные замыслы раскрыты, Манфред. Господь Бог и эта добродетельная госпожа знают о них – напрасно ты хмуришься, князь! Церковь презирает твои угрозы. Ее громы заглушат взрывы твоего гнева. Продолжай, продолжай упрямо стремиться к своей гнусной цели – разводу, но знай, что скоро церковь произнесет свой приговор, и я с этого самого места обрушу ее проклятие на твою голову.
– Дерзкий бунтовщик! – вскричал Манфред, пытаясь скрыть страх, которым наполнили его душу слова монаха. – Ты осмеливаешься грозить своему законному государю?
 
– Ты не законный государь, – ответил Джером. – И ты вообще не князь! Иди и обсуждай свои притязания с Фредериком, а когда вы кончите…
– Мы уже кончили, – прервал его Манфред. – Фредерик согласен жениться на Матильде и отказывается от своих притязаний, сохраняя за собой право наследования лишь в том случае, если у меня не будет потомства мужского пола.
Когда он произносил эти слова, три капли крови упали из носа статуи Альфонсо. Манфред побледнел, а княгиня пала на колени.
– Смотри! – вскричал монах. – Видишь ты это чудесное знамение, гласящее, что кровь Альфонсо никогда не смешается с кровью Манфреда?
– Высокочтимый супруг мой! – промолвила Ипполита. – Смиримся перед Господом. Не подумайте, что неизменно послушная жена ваша восстает против вашей власти. У меня нет своей воли, отличной от воли моего супруга и церкви. Обратимся же к этому высокому суду. Не от нас зависит разорвать узы, которыми мы соединены. Если церковь одобрит расторжение нашего брака, да будет так – мне ведь осталось жить немного лет, и они все равно уже будут омрачены горем. Где же лучше влачить их, как не у подножия этого алтаря, в молитвах о вашем и Матильды благополучии?
– Но вы не останетесь здесь до тех пор, – сказал Манфред. – Вы возвратитесь со мной в замок, и там я поразмыслю о шагах, которые надлежит предпринять для развода, а этот вмешивающийся не в свое дело монах туда не пойдет; мой гостеприимный дом отныне навсегда закрыт для этого предателя. Что же касается отпрыска вашего преподобия, – продолжал он, – я изгоняю его из моих владений. Он, я полагаю, не является неприкосновенным лицом и не находится под защитой церкви. Кто бы ни женился на Изабелле, это во всяком случае не будет наглый выскочка, новоявленный сынок святого отца Фальконары.
– Наглые выскочки, – ответил монах, – это те, кто захватывают троны законных государей, но они увядают, как трава, и исчезают, не оставляя после себя следов.
Бросив на монаха презрительный взгляд, Манфред направился к выходу, уводя с собой Ипполиту, и у дверей церкви потихоньку велел одному из своих людей спрятаться поблизости от монастыря и немедленно доставить ему известие, если здесь появится кто-нибудь из замка.
  Глава V  
Чем больше думал Манфред о поведении Джерома, тем сильнее укреплялся в убеждении, что монах потворствует любовным отношениям Изабеллы и Теодора. Но то обстоятельство, что этот самый Джером, в недавнем прошлом столь податливый, снова выказал дерзкую строптивость, порождало у Манфреда еще более серьезные опасения. Он даже подозревал, что монах пользуется тайной поддержкой Фредерика, и ему казалось, что не случайно совпали по времени прибытие маркиза в замок и вторичное появление Теодора. Всего же более его тревожило сходство Теодора с портретом Альфонсо. Но вместе с тем он твердо знал, что Альфонсо умер бездетным – в этом не могло быть никакого сомнения. А Фредерик согласился отдать Изабеллу ему в жены. Все эти противоречия заставляли Манфреда терзаться множеством сомнений. Он видел лишь два способа выпутаться из своих затруднений. Один из них заключался в том, чтобы отказаться от княжества Отранто в пользу маркиза. Но такому решению препятствовали его гордость, честолюбие и вера в старинные пророчества, гласившие, что при известных обстоятельствах он сможет сохранить все, чем владеет, для своих потомков. Другой способ состоял в ускорении его бракосочетания с Изабеллой. Идя вместе с Ипполитой по дороге к замку, Манфред сначала долго молчал, занятый одними и теми же настойчиво преследовавшими его мыслями, но потом заговорил с княгиней о предмете своего беспокойства и стал, приводя разные доказательства, внушать ей, что она должна не только согласиться на развод, но и деятельно помочь его осуществлению. Ипполиту не надо было долго убеждать, чтобы она склонилась перед его волей. Она попыталась было уговорить Манфреда избрать путь отречения от своих владений, но увидев, что ее увещания тщетны, заверила мужа, что, действуя в согласии со своей совестью, она может не возражать против их разрыва, но, не услышав более основательных доводов, нежели те сомнения, о которых он ей поведал, сама не станет домогаться этого.