Рассвет придет (СИ)
И откуда, интересно, знают неизвестные, что там творится в метро? И почему он узнает об этом лишь сейчас. Выходит, пару часов назад Чероки, прощаясь с ним в кафе, еще ничего не знала?
А время для расспросов неудачное. Его подтолкнули в спину.
Охитека ввалился внутрь флайера. Машинка из тех, к которым он привык. Усиленная подвеска, маневренные двигатели — на такой можно и гонять, и совершать немыслимые виражи. Уж если корыто оказалось способно на практически невозможное… В голове гудело.
Он катастрофически сдает. Его раз за разом вытягивают за уши из очередной передряги, а он теряет силы, и точно знает, что в следующий раз совершит еще большую и нелепую оплошность. И в конце концов придет-таки к закономерному концу. Ощущение безнадежности. И неизбежной необходимости продолжать бессмысленную гонку.
Нэси захлопнул бездумно изнутри дверь, не глядя по сторонам, машинально тронул флайер с места. Наверняка его спасители отвесили ему не один нелестный эпитет за беспечность.
Это, должно быть, та самая охрана, о которой говорила Чероки. Все-таки она отправила кого-то следить за ним, и помочь в случае надобности. Хоть он и отказывался. Охитека ощущал себя вымотанным. Ни злости, ни благодарности, ни испуга — не осталось ничего. Только тяжелая усталость. И желание поскорее со всем покончить. И будь что будет.
Флайер влился в поток над городом, и нэси откинулся на спинку сиденья. Да, глядеть следует в оба. Вот только глаза закрывались.
Так и не поспал, пока находился у Чероки. Зря! Потратил несколько часов на чтение. А толку? Все равно решил отправиться к фундаменталистам — поленился раздумывать, к кому обратиться будет выгоднее. Решил, что надежность — главный критерий выбора. А кто из нынешних воротил стоит за происходящим — так и не понял. И что удивительного: Лэнса с осени бьется над этим вопросом, а так и не приблизился к разгадке! И Чунта, скорее всего, имеет дело с подставными лицами. И даже не пытается что-то выяснить.
*** ***
Пока летел над городом, нэси с горем пополам привел мысли в порядок, остановив их бестолковый круговорот. В голове чуть прояснилось.
Вылетая на загородную трассу, он открыл оба окна спереди. Свежий морозный ветер привел немного в чувство. Ощущение безысходности и бессмысленности происходящего частично изгладилось, вернулось желание жить и действовать.
Вернулись чувства — точнее, одно чувство. Испуга от осознания равнодушия, которое накрыло его на много беспросветных минут. От понимания, что, не будь у него того получаса, который пообещал безвестный спаситель — его жизнь не стоила бы и берестяницы. И от понимания, что это — разовый подарок. Усталость станет еще сильнее, а такой роскоши, как полчаса на то, чтоб прийти в себя, ему никто больше не подарит. Скоро, уже скоро все закончится, — попытался ободрить себя нэси. — Совсем скоро — так или иначе. Только добраться до Колизея. Всего-то добраться до моста и пересечь самый небольшой по площади континент из трех. Даже не весь, лишь его половину.
Он глубоко вздохнул.
— Моя жизнь в твоих руках, Спящий, — прошептал негромко.
Усмехнулся. Уже фаталистом стал — все, практически отбегался. Мысль не обрадовала. — Моя жизнь в твоих руках — но зачем тебе было столько мне помогать, если ты теперь отступишься?..
Охитеке сделалось смешно. Торгуется с духом Спящего шамана, надеясь выторговать… что? Лишних сил или везения? Неважно — кажется, силы еще есть, раз он решил прибегнуть к торгу — значит, еще есть желание жить.
Нет, он не сдастся! Его отделяют какие-то несколько часов от окончательной победы. Мысль о том, что победой еще надо будет как-то распорядиться, да и не окончательная она — нэси тщательно задавил.
Высмеял мысленно собственную слабость — подумать только, испугался, что подстрелят, и уже готов сложить лапки! Немного же у него смелости и решимости, раз он готов сдаться из-за такой мелочи, как очередная попытка лишить его жизни. Ведь он-то все еще жив!
В глубине души шевельнулась злость, вернулся исчезнувший было азарт. Охитека вдавил педаль в пол, разгоняя флайер по ровной дороге. И прикрыл окна — не хватало простудиться.
Дорога тянулась между двумя отвесными скалами. Одна тянулась ввысь, другая — обрывалась в пропасть.
Бодрость вернулась. Но это ненадолго. Стоило бы остановиться, чтобы поспать.
Да, флайер ему презентовали новейшей конструкции. Можно задать программу, и умная машина сама будет ехать по дороге. А он сумеет вздремнуть. Вот только это опасно — можно прохлопать погоню.
Кинул взгляд по сторонам. По дороге в обе стороны неслись потоки машин, над трассой свистели флайеры — их было не меньше, чем наземных авто.
Время от времени какой-нибудь лихач взмывал отвесно ввысь, пытаясь добраться до верха скалы. Или, наоборот — вылетал за пределы полотна дороги, выписывая виражи над пропастью.
Оживленно — непривычно после пустынной трассы на Асинивакамиг.
Нет, если он сейчас съедет к обочине или попытается притулиться на уступе внизу, его точно заметят! Привлечет ненужное внимание.
А погоня… интуиция не раз уже спасала его. Если откажет — значит, судьба такая.
Он решительно набросал маршрут на сенсорной карте. Проложил путь через оживленные города — нечего светиться на кружных дорогах. В плотных городских потоках его еще заметить нужно! Установил сигнал — чтобы разбудил его на подлете к мосту через пролив. Чтобы поспать, оставалось часа четыре-пять.
Над Наваджибигом лучше бодрствовать. Скорее всего, к тому моменту его обнаружат и снова сядут на хвост.
Охитека едва успел скинуть скорость, заметив придорожную закусочную. И окошко для автомобилистов, которым нужно взять еду с собой, имелось. Он направил флайер туда. Стоит разжиться едой, пока возможность есть. В дороге через Вавиекамиг он намерен спать. А к Наваджибигу его вполне могут засечь и накрыть. Там уж не поспишь. И не притормозишь, чтобы купить чего-нибудь съестного.
Да, ему дотянуть только до Колизея — меньше оборота. Но кто знает, какие еще неожиданности преподнесет дорога?
*** ***
Нэси негромко свистнул.
— Эй, брателло!
Дождался, чтобы человек обернется на оклик и распахнул дверцу флайера, гостеприимно кивая. Тот ждать себя не заставил — живо нырнул внутрь. Охитека рванул рычаг на себя — и флайер помчался прочь.
Вид у незнакомца был затравленный и изможденный. Дышал тяжело — видимо, неплохо набегался и запыхался, уходя от преследования. Голоден, устал. Нэси молча сунул ему на колени пакет с оставшимися пирожками, купленными в закусочной для автомобилистов еще на Вавиекамиге посреди трассы. Тот, настороженно зыркнув, принялся жадно жевать.
Вот и ответ на вопрос, — нэси невольно про себя усмехнулся. А он голову ломал — то ли на флайере лететь к Колизею, то ли бросить на одной из узких улочек Наваджибига и спуститься-таки в метро. Ведь рыскали-то по станциям в Уру! Нет, с таким спутником никакого метро — это ясно.
Охитека сам не мог бы сказать, что дернуло его окликнуть загнанного бродягу, явного уголовника, да еще и посадить к себе в машину. Настойчиво свербела мысль, что появление неведомого типа — знак свыше. Правда, не менее настойчиво кружилась и та, что он совершил невообразимую глупость, которая разрушит все планы.
Человек, подобранный им, наверняка преступник. Более того — преступник, скрывающийся от преследования стражами мира. Да те гнались за ним по улице!
И тип из тех, что не останавливаются ни перед чем. Вот только ни опасений по отношению к пассажиру, ни настоящей уверенности в том, что совершил ошибку, нэси не испытывал. Вторая мысль была скорее данью привычному здравомыслию. Стереотипу, утверждавшему, что уголовникам доверять нельзя, и что любое существо, связанное с криминальным миром, опасно и непредсказуемо.
«Я тоже опасен и непредсказуем, — напомнил себе нэси. — Вон, даже пристрелить пытаются от греха».