Магнат (СИ)

— Задачки на вычитание мои головорезы решают отлично, — поддержал шутливый тон полковник Кондрашов.
— Пошли таких, чтобы складывать в уме тоже могли, — Алексей серьёзно глянул в глаза контрразведчику.
— Будем создавать резидентуру в Бразилии? — понимающе подмигнул Кондрашов.
— Да. И лучше бы подбирать агентов из офицеров–эмигрантов.
— Эх–хе–хе, много нашего брата по миру ветер революции рассеял, — печально вздохнул полковник.
— Вот и будем холить и лелеять всходы в чужой земле, — задумчиво рассматривая вынутый из браунинга магазин, заинтересовался пулями с округлыми наконечниками Алексей. — Эдуард Петрович, а в арсенале ваших людей найдётся коробка патронов к малогабаритному браунингу.
— Правда же, удобная штука, под рясой прятать? — заметив интерес батюшки Алексея к трофейному оружию, с улыбочкой подначивал Кондрашов. — Всё лучше, чем маузер на бедре таскать.
— Эт точно, — вынул патрон из магазина Алексей и пальцами вытащил пулю из гильзы. Её округлая форма напомнила шаману бусинку в чётках священника. — Появилась тут у меня одна задумка. Только вот надо будет в город наведаться, кузню на ночь арендовать.
— Патроны к подобной модели я вам отыщу, — пожал плечами Кондрашов. — А вот шататься в потёмках по городу не советую. Не понравился мне католический падре — злой у шпиона глаз.
Батюшка Алексей огладил ладонью короткую смоляную бороду и озорно подмигнул:
— Надоело мне в тесной каюте сидеть, разомнусь маленько — бесов по Рио–де–Жанейро погоняю.
Алексей сменил белую рубаху на чёрную, навесил на грудь медный наперсный крест и на ночь глядя высадился на пирсе. Кузню в портовом квартале отыскал быстро. За приличную плату договорился об аренде до утра. Хозяин оставил мальчишку–подмастерья приглядывать за чужестранцем. Опытного кузнеца не смутило выбранное для работы время: ночью легче следить за температурой раскалённого металла. Мастера обычно пользовались таким приёмом, когда занимались тонкой работой, искусной.
Вот и странный чернобородый инок воспользовался старым приёмом. Удивило только само изделие, над которым работал русский мастер. Алексей выковал плоские стальные звенья для цепи, не совсем похожей на ювелирное украшение. Звенья были фигурные, и в центр каждого зажималась пистолетная пуля с полукруглым навершием. В результате получилась лента, отдалённо похожая на пулемётную, которой так любили украшать грудь революционные матросы. Только без гильз она выглядела изящней и миниатюрней, очень смахивающей на вульгарную бижутерию. Эдакими золотыми цепярами на шее в старые времена кичились богатые купцы.
Края цепи соединялись хитрым замочком, а в середине болтался на кольце массивный церковный крест.
Сын Ведьмы легко вынул пулю из импровизированного патронташа, покатал в ладони и, приложив небольшую гравитационную силу, вставил пулю обратно в звено цепи. Сонный подмастерье даже не заметил удивительную манипуляцию рук шамана. Алексей был чрезвычайно доволен смертоносным боекомплектом. Метко посылать пули с руки у чародея получалось на пару сотен шагов. Убойная сила, конечно, оказывалась поменьше, чем у любимого маузера, однако обычный револьверный выстрел превосходила значительно. Так у маузера и патрон был винтовочный. Мощный агрегат, но громоздкий. С такой бандурой в приличное общество не пустят. А шаманский патронташ, закамуфлированный под церковный атрибут, любой досмотр у привратников пройдёт.
— Осталось только позолотить, — перебирая цепочку пальцами, довольно оценил ночную работу странный ювелир.
Алексей поблагодарил подмастерья солидной надбавкой к жалованию, крепко пожал руку пареньку, обрадованному неожиданной щедростью чужестранца, и вышел из кузницы.
Рассвет только забрезжил, слегка подсветив небо в стороне моря. Серые тени от нагромождения домов заливали мраком грязную мостовую.
Едва Алексей двинулся по переулку, как из тёмной подворотни резво выскочили четыре фигуры. У каждого мрачного персонажа в ладонях зажат кинжал. Вступать в долгую дискуссию аборигены не собирались.
 
Появление разбойников неожиданностью для Сына Ведьмы не стало, шаман срисовал вооружённые фигуры загодя. Алексей даже порадовался подарку судьбы — очень уж хотелось опробовать изготовленную боевую цепь в реальной схватке. Однако бить наповал придурков пулями батюшке показалось излишней жестокостью, добрый странник решил испытать цепь в качестве ударного инструмента.
Батюшка Алексей ухватил священный атрибут ладонью за нижнюю часть медного креста, рывком сдёрнул с шеи и взмахнул боевым цепом.
Стальные звенья со свистом рассекли воздух. Хлёсткие удары по предплечьям набегающих агрессоров выбили кинжалы из рук.
Звон ударившегося о камень мостовой металла заглушили болезненные вопли потерпевших.
Алексей крутанул разящий цеп ещё несколько раз, направляя удары ниже.
Взвизгнувшие от боли ночные спринтеры, прекратив забег, завалились на мостовую и, жалобно скуля, расползлись по стеночкам, освобождая проход.
Однако атака на смиренного русского инока на этом ещё не завершилась. Из густого мрака под нависающей аркой ворот показалась рослая фигура главаря налётчиков. Он располагался в десятке шагов впереди и был уверен в недосягаемости для холодного оружия батюшки. Главарь рассчитывал на свою отличную реакцию, ну и, конечно, на безотказный револьвер, который до поры покоился в открытой кобуре на правом бедре.
Бразильский стрелок преградил дорогу русскому иноку и, отведя вниз и в сторону руку, принял картинную стойку изготовки к стрельбе.
— А теперь, падре, посоревнуйся со мной!
— С превеликим удовольствием, ковбой, — усмехнулся Алексей и зеркально опустил руку со свисающей цепью к правому бедру.
— Ты, падре, никак, выпороть меня собрался? — рассмеялся главарь шайки. — Может, у тебя под рясой что–либо убойнее припрятано?
— Не торопись умирать, грешник. У меня есть к тебе пара насущных вопросов.
— Падре, я отродясь не исповедовался. Ты лучше сам богу помолись, напоследок.
— А не пальнёшь, с перепугу? Я же православный, мне правой рукой крестное знамение творить пристало.
— Крестись, падре, я подожду.
Алексей неспешно переложил боевую цепь в левую руку и размашисто перекрестился.
— Спаси господь меня от соблазна, не дай загубить душу бразильского грешника. Яви чудо своё: отведи руку наёмного убийцы, вразуми несмышлёного аборигена от опрометчивого шага.
— Ты, падре, чего–то не тому молишься, — смутился странным речам русского священника бандит. — Заканчивай бубнить, начнём поединок.
— Ох, нравишься ты мне: на честный бой вызвал, помолиться позволил, — тяжело вздохнул сердобольный батюшка Алексей. — Даже калечить не хочется такого благочестивого разбойника.
— Благочестивого? Так меня ещё никто не оскорблял, — криво ухмыльнулся уличный бандит. — Неужели ты, божий человек, считаешь свою цепь конкурентом моему револьверу?
— Конечно же, нет… ибо мой цепок гораздо быстрее, — издевательски подмигнул противнику шаман. — Но ведь тебе же, простой человек, сие не ведомо.
— Будто ты у нас не простой? — обиженно поджал губы разговорчивый бандит.
— Поединок покажет, — слегка покачивая цепью наперсного креста, не стал перекладывать оружие в правую руку чародей. — Начинай первым, грешник.
Бандиту надоела пустая похвальба сумасшедшего священника. Хоть и здоров телом русский богатырь, а исход дуэли всегда решает скорость реакции и, конечно же, правильный выбор оружия. Стрелок молниеносно выхватил револьвер из кобуры и попытался направить ствол в грудь самодовольного чужака, но…
Глаз даже не успел заметить, как цепь вылетела из ладони шамана и ударила в руку стрелка. Крест выбил револьвер, а звенья цепи обвились вокруг запястья бандита. Показалось, на руке повис корабельный якорь, неудержимо потянув к камням мостовой. Главарь шайки упал на колени и попытался приподнять скованную руку, но крест оказался, воистину, неподъёмным.
— Слава тебе господи, что явил волю чудную, — нависла тёмная фигура над стоящим на коленях грешником. Он даже не услышал, как подкрался батюшка Алексей.