Бонус в наследство (СИ)
– Мобиль получает Лоресия сан Марна, – бесстрастно сказала сана Римма. – Вместе с гаражом.
«А я? – мысленно возопила Рена. - Неужели мне ничего не достанется, кроме разбитого мобиля без колёс и дверей?!»
– И ещё, – короткопалые руки нотариуса вытащили из пакета небольшую папочку рыжего цвета.
Надежда толкнулась в сердце тёплым комочком.
– Вам завещан бонус, – сан Римма сунула ей папку, даже не раскрыв. – Сан Марн вступил во владение офисом и служащим, долговым рабом по имени Деми сан Котт, сто девять дней назад. И завещал данное дело вам. Стоимость дела оценена в два круга. Прибыльность ноль целых одна сотая, налог выплачен до окончания установочных сроков, общая стоимость недвижимости включая обстановку – сто квадратов.
Два круга! Это же почти ничего! Ива издала квакающий звук, а Лора – чирикающий.
– Хорошее приобретение, – сказала Ива. – Наверное, офис расположен в спичечной коробочке, а служащий – рыжий таракан с усами. За сто квадратов нынче публичный туалет на месяц – и то не снять.
– Видно, ты пыталась, если знаешь, – сухо пошутила Лора.
Рена не хотела издавать никаких звуков, но желудок её решил пропеть громкую серенаду. Видимо, прощальную, потому что в глазах у младшей наследницы потемнело, и она упала с кресла на давно не крашенный деревянный пол.
ГЛАВА 2
В квартире, конечно, по-прежнему было пусто, как у Рены в желудке. И нежилой дух там поселился, хотя по факту Рена пока не съехала. Ещё не так давно запах старости и лекарств витал в этих стенах. Теперь же Рене казалось, что в доме не пахнет ничем. Она уже не могла думать об этих стенах, как о своих: отныне здесь всё принадлежало старшей сестре.
– У тебя тут, я смотрю, хозяйство налажено, – хмыкнула Ива. – Питаешься старыми свитерами, бледная ты моль?! Ставь чайник, Лора. Я спущусь в лавку за готовыми завтраками. А себе, пожалуй, возьму пару яблок и сливовый джем.
– Прихвати сосисок, - тут же сказала Лора, никогда не упускавшая возможности поесть за чужой счёт.
Она жила то с отцом, то в крошечной комнатке при кафе, где работала поварихой. Рена ни разу не видела её за готовкой – кашеварила обычно или сама, или с папой в паре.
– Обойдёшься, - ответила Ива. – Готовые завтраки всегда сбалансированы, к твоему сведению. Сосиски всё испортят.
Рена с удовольствием сделала бы пару отступлений от здорового питания в пользу каких-нибудь сарделек или сосисок. Восхитительно жирненьких, со звонко лопающейся под зубами кожицей, пахнущих подкопчённым мясом… Она закрыла глаза. Во рту появился кисловатый привкус, а тупая боль в животе превратилась в острую. Словно нож. Которым режут острый перец. Жгучий перец для мясного соуса, который подают в маленьких дешёвых ресторанчиках «Асао». Боже праведный, как же хочется есть…
– Почему ты не позаботилась о завтраке? У тебя тут вообще никакой еды, - с упрёком сказала Лора, едва дверь за Ивой захлопнулась. – Даже чая нет!
В ее голосе слышался намек на сочувствие. Правда, очень слабый намек.
– Чай есть, – вяло улыбнулась Рена. – И вроде даже сахар оставался...
– Ты питаешься чаем с сахаром? – ужаснулась Лора. – Я много раз тебе советовала, как кулинар бистро здорового питания, чтобы ты всегда держала у себя как минимум три вида круп, фрукты, овощи…
Рена прилегла на кушетку, слушая, как из кухни доносится деловитое сопение чайника. Чугунная плита ещё дедушку с бабушкой видала. Которых Рена едва помнила… Что ж, теперь Ива будет пользоваться ею. Вот только она никогда не стояла за плитой здесь, в этом доме. Сначала, как слышала Рена, о еде заботилась их с Лорой мать. Потом был развод из-за того, что Артоми начал встречаться с другой. Первая папина жена забрала себе Иву, белый модный мобиль, который теперь и стоял в гараже без колёс, и все семейные сбережения. У папы осталась Лора, которой тогда было шесть лет. Мама Рены вошла в его дом спустя целый год, уже беременная, и с той поры обе старшие сестры ненавидели младшую. Да, да, ещё до рождения. Лицемерки от природы, хитрые лисы, они всегда изображали нежную любовь к Рене. Их мачеха даже не подозревала, что девочки терпеть не могут ни её, ни Рену! А отец, возможно, и чувствовал подвох, но был слишком увлечён женой. Страсть не проходила вплоть до той поры, пока матери Рены не исполнилось сорок семь лет, а Рене – семнадцать. В тот год мамы не стало – утонула в нашумевшей в прессе аварии теплохода «Аран Давартран». Груженная песком баржа врезалась в борт теплохода, погибло много людей, и мама Рены была в их числе.
– Спишь, что ли? - раздался противный голос Ивы. - Вставай, нечего пролёживать мою кушетку.
Рена вскинулась и едва не заплакала от боли. Воспоминания трёхлетней давности сплелись с нынешними, ещё не зажившими.
– Иди поешь, Рена, – пригласила Лора. - Ива, зачем ты купила разные завтраки? Теперь я не знаю, какой взять: рыбный, куриный или мясной!
Рена повела ноздрями.
Маленькие корзиночки из желтовато-серого картона издавали соблазнительные запахи. Такую пищу можно было есть даже не разогрев, но Ива сан Марна никогда не принимала внутрь пищу холодной: считала, что это вредно для желудка.
Выхватив из-под рук старшей сестры первую попавшуюся упаковку, девушка, урча, как голодная кошка, открыла картонную крышку и принялась есть. Прямо руками зачерпывала бурый рис, политый сладковатым соусом, кусочки запечённой рыбы и палочки сельдерея и моркови. Поначалу Рена даже вкуса не различала, хотя обычно рыбу недолюбливала. Но когда как следует проголодаешься, не до привередливости.
Поймав брезгливые взгляды сестёр, застывших с вилками в руках в ожидании, пока на сковородке подогреется их еда, Рена ничуть не смутилась. Только облизнулась и взяла со стола ложку.
– Доедай и уходи, - сказала Ива. - Можешь собрать твои вещи. Но я проверю, чтобы ты не унесла ничего лишнего.
Рена не наелась, но картонку отставила.
– Я думала, ты дашь мне ещё хотя бы пару дней, – пробормотала она.
– Для чего же?
– Хотя бы чтоб найти жильё, – ответила Рена, понимая, что за два дня эту проблему не решить.
Нет работы – нет денег – не найдёшь и жилья. Так ведь это работает.
– Вся Диварра рукоплещет, представь себе, – кисло ухмыльнулась Лора. – Никчёмная ты дурёха!
– Какая уж есть. Дайте мне пару дней!
– Я дам тебе доесть мою еду и выпить мой чай, – безжалостно сказала Ива, – и убирайся. И так тут пожила в своё удовольствие! Двадцать лет и ещё три месяца после смерти папочки впридачу! И знаешь ли… Если бы он оставил квартиру тебе, разве ты не выставила бы отсюда все Лорины вещички?
Рена пробубнила, что Лорины вещички могут оставаться на своих местах, и она даже может их не стирать и не ставить на место: как кинула, так пускай и валяются. Но её уже не слушали. Торопливо доев рис и рыбу, девушка не стала ни пить чай, ни есть морковный пирог – полезный и, очевидно, поэтому такой гадкий!
***
Собрать немудрящие пожитки не составило большого труда. Гораздо сложнее оказалось свыкнуться с мыслью, что отныне у Рены нет дома. Причём по-ивиному выходило, что три месяца она занимала эту квартиру, не имея на неё никаких прав. Противно, грустно и страшно! И ведь даже мысли не мелькнуло, что квартира может оказаться чужой. Надежда на то, что она унаследует собственное жильё, не покидала Рену до последнего. И вот надо же… именно эта она и рухнула.
Стараясь не разреветься, Рена нашарила на тумбочке возле кровати рамку с чёрно-белой фотографией отца и мамы и сунула её в чемодан. Вопрос, куда податься, сейчас тревожил больше всего – даже сильнее потери отца! Пока Рена ещё не ушла, она могла бы кому-нибудь позвонить. Но родня матери вся жила в других городах, а немногочисленных друзей она побеспокоить боялась. Бывшая сослуживица, например, пустила бы её к себе ненадолго: она всегда относилась к девушке хорошо. Но там двое детей в маленьком доме, пожилой муж – старше сослуживицы, тоже не юной, на шестнадцать лет… Нет, исключено. Других друзей, у которых можно было бы задержаться больше, чем на одну-две ночи, у Рены не было. Все или с родителями, или с супругами, или на съёмных квартирах. В Диварре не так-то просто найти свой угол. Промышленная столица мощной державы, надменно дымящей другим странам в лица своими бесчисленными трубами, кишела бездомными. Целые кварталы окраин были битком набиты «уличной пылью».