Попаданка под соусом (СИ)

— А это смотря что ты сделаешь. Например, устроишь бунт или забастовку.
Ага, а вот за это спасибо. Бастовать не буду, поняла.
— А еще?
— Митинги, например.
— А, не, это мне все не надо, — открестилась я. — А если налог не уплачу?
— Налог вычитает из зарплаты работодатель, не бойся. Сиди тихо, работай хорошо, и будет тебе счастье.
— Спасибо, — искренне сказала я. Ага, выходит, тут к дракону за, как это, преступления против государства попадают. Ну это точно не мое, где я и где всякая деятельность такого плана.
— Пожалуйста. А теперь заткнись, будь добра.
Она уселась со мной рядом, достала кроссворд и начала разгадывать. Я бы помогла, но толку, когда я даже язык не знаю.
О, кстати, про язык.
— А вы не знаете, где можно переводчик купить?
— В министерстве миграции, пятьдесят гелдов в месяц, оплата на год вперед. Сиди молча. Мешаешь.
Ладно. Я замолчала, но сидеть было скучно, хоть вой. Коридор длинный, дверей много, но возле каждой скамеечки перегородки, вроде прозрачные, но если там кто-то сидит, сразу нет. Мимо и то никто не проходил, хоть ноги свои рассматривай.
Но я решила, что использую время с пользой. Например, досплю то, что не доспала ночью. Все равно работать сегодня до рассвета придется. Ой, что за жизнь!..
Ткнули меня в бок, когда я уже всерьез задремала. Ну и что, что скамья деревянная, а какой-то сучок все впивался мне в бок. Спать захочешь — и стоя заснешь. Тем более конвоирша тоже погрузилась в молчаливое созерцание, а если кто и пробегал по коридору мимо, то старался это делать на цыпочках, все же суд рядом. Снилась мне какая-то белибердень, что, собственно, неудивительно — обстановка вокруг не для снов нормального человека.
Ко мне приставал дракон — был он громаден, страшен, но почему-то в галстуке, трусах и носках. И с букетом цветов. Где дракон потерял туфли и всю остальную одежду, и что вообще это по Фрейду значит, я старалась не думать. Ну дракон, ну в трусах, бывает. Говорил дракон голосом Киддо с интонациями прожженного соблазнителя, ну или продавца-консультанта из магазина электроники. Ух, как вспомню это нежное и уверенное «очень рекомендую обратить внимание на вот эту модель стиральной машины, легким нажатием на сенсорную панель, коснитесь ее, вот так, выставляется именно та программа, которая вам нужна, тридцать функций, десять режимов, минимум движений — максимум пользы, три года гарантии от магазина, десять лет гарантии на компрессор от производителя, если возьмете страховку и дополнительный сервис, я сделаю вам скидку на доставку и установку»… И голос такой краси-ивый!
Дракон был некрасивый — фантазия наделила его чертами как китайского, в основном усами, так и бугристой мордой из европейских сериалов. Но его клыкастая улыбка и пугала, и завораживала. А еще он сыпал всякими непристойностями и звал на свидание. Говорил, мол, милая-любимая, буду ждать тебя от заката до рассвета, снял самую лучшую комнату в самой лучшей гостинице, буду кормить тебя деликатесами, гладить ласково. Я уворачивалась от длинного языка, который так и норовил забраться мне под платье, и все спрашивала, а что же нас ждет утром после такого свидания. Многозначительное молчание дракона во сне воспринималось намеком на свадьбу, но печенью я чуяла, что все не так однозначно.
Хотя поддаться на уговоры…
И тут тычок в бок. Я охнула, открыла глаза и первым делом увидела увесистую картонную папку. На ней был нарисован тот самый дракон, изображения которого и так в последнее время буквально преследовали меня. Картинка, кстати, была неравномерно прокрашена, что наводило на мысль, что где-то есть комната, в которой сидят бедные работники кисти и карандаша и целый день напролет рисуют и рисуют на папках драконов. С ума сойти можно!
— Вставай, — приказала мне моя конвоирша. — Свободна.
— А?.. — открыла я рот, чтобы спросить про сроки, наказание и вообще — что мне дальше делать. Но на меня шикнули, мол, молчи.
— Завтра подашь в министерство график своей работы. Сроки рассмотрения — две недели. Через две недели в первый выходной за тобой придут, чтобы отконвоировать к месту отбывания наказания.
 
— А?.. — я снова попыталась спросить, все же это крайне важно знать — куда подавать этот график, какие отчетности нужно сдавать после работы, если нужно. Но выражение лица у конвоира было такое, что все мое желание пообщаться завяло тут же. И чего это я? Мешаю человеку сразу от меня отделаться и уйти по своим делам. А информацию я могу и у кого-то другого узнать, например, когда завтра пойду эту самую бумажку с графиком сдавать. Или вообще можно зайти к Нине на работу, она же работает или выходная и отдыхает в пансионе. Иного-то не дано, таким переселенцам как мы вообще запрещено выезжать за пределы Еронии первые три года.
Это, наверное, для того, чтобы от дракона не сбежали. Но так-то — я всерьез задумалась над этим моментом — ни у кого из тех, с кем я разговаривала, не возникало желания сбежать из Еронии, несмотря на дракона и его угрозу, несмотря на крошечную чаще всего зарплату или отвратительное отношение на некоторых местах работы. Хотя, может, тому виной то, что все, что я слышала о мире за пределами Еронии, это как весь этот мир разваливается?..
— Чего стоишь на проходе? — толкнули меня в плечо, и я вдруг обнаружила, что все это время послушно шла за конвоиршей, а та вдруг свернула в караулку, оставив меня буквально на пороге здания суда.
Я сделала шаг в сторону, пропустив толстого сотрудника, и пошла вперед — в новое будущее. Ну или типа того. Бежать мне сегодня было некуда, но и тормозить не стоило. Во-первых, переводчик, во-вторых, свои пожитки…
— Нейре гидеор! — наорали на меня, стоило мне шагнуть со ступеньки на обычную дорогу. Мимо, буквально в паре сантиметров от моей ноги, промчалась повозка, щелкал зубами усталый дисс, орал во все стороны повозчик. Спешил, по всей видимости. Хм-м… И тут я поняла, что все спешили, это только я в последнее время жила в свое удовольствие.
Вон между магазинами курсировали курьеры, спешили.
Бежали по улицам бонны с корзинками в эти самые магазины и еще на рыночек, пока тот еще работает. Разъезжали повозки туда-сюда. В кафе на площади относительно пусто — там три бездельника наслаждались поздним завтраком. Но официанты не прохлаждались, натирали тарелки и бокалы тряпицами до блеска. Дымили заводы, что-то отдаленно гудело в той стороне, где расположился порт. И ни одного явного бездельника, которому бы пришлось покормить рыбок в фонтане посреди площади. А ведь и правда, за все это время их кормил только один человек — и, скорее всего, работа у него была такая. Ни бабушек-мамочек с детьми, ни курящих трубки местных стариков — эти появятся ближе к вечеру. После работы, судя по всему. Либо на выходных, которые у большинства населения плавающие.
Теперь и мне так. Эх.
Я подтянула, расправила платье, чтобы уже совсем не пугать окружающих, и затопала в сторону, где мигала вывеска с амулетом. Ждать месяц было глупо, чтобы зарядить кулон в министерстве. А еще этот миграционный налог или что там… И тем более ни о какой зарядке на год я и думать не хотела, откуда такие деньжищи?
Но можно же воспользоваться частными услугами, зарядить хотя бы на месяц, чтобы понимать окружающих… И в дополнение купить пару книжек для изучения местного языка. Тогда авось и переводчик не нужен будет так часто. При работе посудомойки что важно? Чтобы руки мыли и посуду не роняли, разговаривать там не с кем. А надевать дорогой переводчик можно будет только в случаях, когда это и правда необходимо — серьезные разговоры, например.
Деревянная массивная дверь даже не скрипнула, звякнул вверху колокольчик — и меня запустило в шикарное помещение. Светлые ткани, выгодно подсвеченные витрины, блеск дорогих камней и мелкие искры, то и дело сыплющиеся с потолка. А у меня ботинки в грязище и платье мятое и не по фигуре, и денег чуть больше чем ни шиша. Местный продавец-консультант появился как фей — легкий, воздушный, в шикарном костюме, с указкой-палочкой, но запнулся, не дойдя до меня пару-тройку метров. Его профессионализму можно было похлопать — он даже не изменился в лице, хотя и смерил взглядом.