По зову рода (СИ)

— Чьи это гербы?
— Круглый щит варягов. Приходили они к нам, да не солоно хлебавши вороталися, — с явной гордостью в голосе отозвался воин. — Древо над озером — это наш Белозерский.
— А третий с рысью? — спросил Казимир, когда понял, что продолжения не последует.
Юрас почему-то не спешил с ответом, словно был недоволен нахождению этого герба над воротами.
— Это щит вогуличей. Мы с ними вроде как в дружбе.
— Но тебе это не особо по нраву? — Ведуну стало страсть как интересно, разговорить молчаливого воина.
— А чего тут хорошего? — буркнул в ответ Юрас, пожав плечами. — Дружба эта однажды нам боком встанет. Нет бы воевать, как должно, как деды завещали… А мы всё договариваемся, да свадебки справляем.
— Ты мне тут давай… — гаркнул Ратибор, незаметно поравнявшийся с телегой. — Мечом ещё махать начни, как языком машешь!
Воин в миг присмирел, недовольно зыркнув на ведуна, мол, из-за тебя всё. Воевода же, заметив на себе взгляд Казимира, пояснил:
— Юрас у нас не токмо говорить мастак, да и витязь он славный. Ему лишь бы руки размять, да кого-нибудь укокошить, — со смехом добавил Ратибор. — Только вот одна беда, сначала говорит, а опосля думает.
Бросив напускной гневный взгляд на притихшего воина, и довольный тем, как тот неловко умолк, воевода вновь обратился к Казимиру:
— Ну, ты, брат, спать! Мы уж решили издох, захворал или того хуже, обнаглел! — с усмешкой пробасил Ратибор. — Я думал ведёрко воды тебя в чувство приведёт.
— Хорошо, что до этого не дошло, — отозвался Казимир. — И на том спасибо.
— То не мне спасибо, — ухмыльнувшись в усы, ответил воевода. — Просто ведра с собой не было.
Когда они подъехали к воротам, навстречу вышли четверо всадников, вооружённых копьями и щитами с изображением дерева над озером. Ратибор не останавливаясь махнул им рукой, и воины, окружив телегу, двинулись следом, словно сопровождают пленника. Едва арка ворот мелькнула над головой, опешивший Казимир понял, почему они так сделали. Им открылась улица, мощёная деревом. По ней едва ли могли проехать строем четверо верховых, а потому, скакавшие впереди разгоняли толпу перед телегой. Народу было видимо невидимо! Ведун в жизни не встречал столько новых лиц одновременно. К его вящему удивлению, на них никто не обращал внимания, словно подобный конный разъезд для обывателей не являлся чем-то из ряда вон. По своим делам спешили мастеровые, погонявшие перед собой подростков, тащивших инструменты, суетились земледельцы, которые тянули и катили многочисленные тележки с товаром, расхаживали солидные, зажиточные хозяйки в сопровождении ни то дочек, ни то невесток, оглядывая разномастную продукцию многочисленных уличных торгашей. Весь город напоминал одну огромную ярмарку.
— У вас всегда так? — спросил Казимир, но Юрас ничего не ответил, то ли не слышал, то ли делал вид.
Гомон и правда стоял такой, что в пору и себя перекрикивать. Казимир решил, что его везут прямо к кнесу на поклон, но оказалось, что он ошибался. Телега остановилась подле вычурного терема с резными петушками на крыше. Ладные прилаженные одна к другой без малейшего зазора ставни были заперты. Воевода первым спрыгнул с коня, коротко свистнув. Из сеней тотчас выскочил пожилой мужичонка в простой серой рубахе, принимая из рук Ратибора уздечку. Бережно поглаживая животное по щеке, конюх повел того в стойло.
«Значит не к кнесу, — понял ведун, разглядывая дом воеводы. — Хорошо живёт. Доброе жилище».
В небольшом дворике росли ухоженные яблоньки, несколько кустов смородины, имелся и свой колодец-журавль. Из построек был хозяйский терем, конюшня и небольшая пристройка, видимо, для работников. Вместо забора улицу ограждала витая изгородь, сплетённая из тончайших веточек, протянутых между украшенными резными набалдашниками столбами.
«Да уж, — подумал Казимир. — Вряд ли Ратибор боится воров. Кто к нему полезет? Всё равно, что сразу на плаху голову положить».
Между тем, Мечислав и Юрас, дождавшись отмашки воеводы, откланялись по своим делам, коротко распрощавшись с ведуном. Казимир неловко застыл посреди двора, переминаясь с ноги на ногу. Он никогда не видал такого достатка. Люди в Белозерске жили совсем иначе, как ему даже и не снилось. Большой город, казалось, мог бы вместить сотню, а то и больше таких деревень, как его родные Вышки.
 
— Казимир! — прозвучал зычный голос воеводы, явно привыкший выкрикивать команды на поле брани. — Ты что там замер? Подь сюды!
Ведун прошёл в сени, стараясь ни на что не пялиться. Ему впервые в жизни было до одури неловко, что он настолько дик по сравнению с этими людьми, о существовании которых, раньше и не знал. Оказавшись в светлой и уютной горнице, Казимир снова застопорился, глядя на чисто подметённый дубовый пол. Зыркнув на свои изношенные и замаранные дорожной грязью лапти, ведун чуть сквозь землю не провалился от стыда. Заметив его замешательство, Ратибор его по-своему истолковал, спокойно бросив:
— Да не боись ты, иди, говорят! Вот, усаживайся, — продолжил воевода, указывая на лавку через стол от себя. — Чем богаты, как грится… — и толкнул к нему миску с остывшим супом, с кусочками куриного мяса.
Казимир тотчас почувствовал, как же он голоден. С прошлого вечера во рту и маковой росинки не было. Тем не менее есть он начал не спеша, хотя в пору было вылакать содержимое тарелки одним махом. После похлёбки закусили вчерашними лепёшками и парой головок лука, которые запили смородиновым компотом.
— Ну, что? — встрепенулся Ратибор, едва с трапезой было покончено. — Отдыхать с дороги, надеюсь, не надобно? Махнём сразу к рудокопам?
Казимир прочистил гордо и сказал то, что уже давно решил:
— Я должен идти туда один.
— Это ещё зачем? — с сомнением протянул воевода.
— Ежели подозреваешь своих в том, что они всю историю с нападением болотника выдумали, то увидав тебя все будут по струнке ходить. Лучше мне самому. Я поброжу по округе, поговорю с лесом, может чего интересное найду, а там глядишь и дух сам на меня выйдет.
— А если разбойники нагрянут? — поднял вверх бровь Ратибор. — Чего делать будешь?
— А что с меня взять? — пожал плечами Казимир. — Да ты и сам сказал, что прочесали всё, нет их.
— Ну, сказал, — нехотя согласился воевода. — Но всё равно не дело это. Ежели ты мне опосля доложишь, мол, так и так, извёл я вашего болотника. Как мне потом кнесу докладывать о том, чего я не видел сам?
— Если там и правда болотник, то изводить я его не стану, не в моих то силах выгонять лесного духа с его же дома. Да только вот сомневаюсь, что стал бы он понапрасну народ гонять. Здесь что-то иное… Не бывает так.
— Добро, — наконец, согласился Ратибор. — Сколько тебе времени понадобится?
— Не знаю, — честно ответил ведун. — Может один день, может несколько. Пока новое нападение не застану, буду ходить.
— А ты, я вижу, парень не промах, — оскалив свою немного жутковатую улыбку, пробасил воевода. — Добро. Как, что, приходи сюда переночевать, аль откушать. Я дворовых предупрежу. Провожатых до приисков тебе выделить?
— Не надо, — возразил Казимир. — Я лучше постепенно начну. С города.
На том и порешили. Выйдя из дома Ратибора, Казимир замер в нерешительности. За поясом прожигал кожу сребреник, который ведун взял с собой, прознав, что поедет в город. Ему страшно хотелось прогуляться по торговым рядам и что-нибудь купить… что угодно, лишь для того, чтобы потратить деньги, которых у него никогда не было. Медленно шагая по улицам, ведун, наконец, решил, что ничего дурного не станется, если он просто немного погуляет. Иногда Казимир останавливался у торговцев съестными припасами, напрочь теряя дар речи.
— Яблоки? Откуда? Не могли же они ещё народиться? — вопрошал он, тыкая пальцем в полотняные мешки, полные мелких краснобоких плодов.
— Так это не наши, а Таманские, — отвечала розовощёкая девчонка, лучезарно улыбаясь. — Тятенька с Фанагории привёз.
Казимир кивал, улыбаясь в ответ, хотя и слова не понимал в чужеземных названиях и никогда не слыхал про те края.