Спящие секреты

– Гражданин Латунин? – За дверью квартиры оказался капитан Чистяков Геннадий Геннадьевич, местный участковый. Невысокий, с аккуратным брюшком, проступающим даже через форменную тужурку, мужчина лет сорока вполне мог сойти за комбайнёра-передовика из какого-нибудь советского фильма. Почему именно комбайнёра, Петрович не знал, но, скорее всего, большую роль в этом ощущении сыграло лицо полицейского. Узкий лоб и широкие щёки украшались носом в виде картошки и глубоко посаженными чёрными глазками.
Впрочем, возможно, что Александр Петрович просто плохо знал уважаемого стража правопорядка. В конце концов, форма на нем сидела ладно, опытный офицерский взгляд отметил эту деталь машинально, а потрёпанная дерматиновая папочка наводила на мысль, что у себя в околотке полицейский не отсиживается, честно отрабатывая ножками вверенный ему участок ответственности.
С этим представителем власти Латунин до сегодняшнего дня никогда не пересекался, но по въевшейся в кровь привычке внимательно отслеживал всех должностных лиц, имеющих отношение к пятиэтажке, в которой у него была квартира.
Как зовут сантехника, какой номер у дежурного врача местной поликлиники и уж тем более – к кому бежать в случае пожара или ограбления. За последние тридцать лет эти сведения не понадобились Петровичу ни разу, но это же не повод ломать давно установленный порядок.
– Доброе утро, Геннадий Геннадьевич, – добродушно улыбнулся Латунин полицейскому. – Зайдёте?
Судя по всему, таким образом участкового встречали крайне редко. Чистяков собрался было что-то сказать, передумал и молча прошёл в квартиру мимо посторонившегося Латунина.
– Чай? Кофе? – предложил скороговоркой Петрович, но полицейский отрицательно помотал головой, ощупывая мужчину колючим изучающим взглядом.
«Почему полицейские никогда не верят в обычную людскую доброжелательность? – внезапно подумал Латунин. – Стоит, пытается сообразить, что я за фрукт, откуда знаю его имя-отчество. И подозрение, подозрение… Я уже заранее виновен во всех самых страшных и опасных преступлениях. И всё только потому, что веду себя не так, как большинство обычных людей. Что это? Профессиональная деформация или я просто преувеличиваю?»
Некоторое время мужчины с интересом разглядывали друг друга в полном молчании, а затем участковый решил нарушить его первым.
– Вы не ответили на мой вопрос, – проскрипел он донельзя казённым тоном. – Вы гражданин Латунин?
– Я гражданин Латунин, – с нажимом на местоимение ответил Петрович. – А вы?
– Ваш участковый уполномоченный. – Полицейский с готовностью продемонстрировал развёрнутое удостоверение. – У меня есть к вам несколько вопросов.
– Спрашивайте, – с готовностью согласился Петрович. – Только если можно побыстрее, мне ещё надо успеть собраться на работу.
Он улыбнулся участковому максимально дружелюбно, но ответной взаимности, к сожалению, так и не дождался. Наоборот, как и предполагалось, получил самый предсказуемый вопрос.
– И кем вы работаете? – взгляд Чистякова стал ещё более колючим.
– Сотрудник частного детективного агентства «Порядок». – Латунин с грустью подумал, что на работу такими темпами он наверняка опоздает. Не самое лучшее начало трудовой карьеры, но Петрович прекрасно понимал, что каждый следующий его ответ будет вызывать новые вопросы. Маленькие последствия предыдущего места работы.
– Очень интересно, – оживился участковый. – А по моим сведениям, вы не работаете, ведёте достаточно праздный образ жизни…
Мхатовской паузе в речи полицейских никто никогда не обучает, но это умение само собой появляется у каждого, кто успел проработать «на земле» хотя бы полгода. Впрочем, Петрович тоже «в поле» стоптал не одну пару кроссовок, поэтому прекрасно знал, что в эту игру можно развлекаться вдвоём.
Он смотрел на участкового и с удовлетворением наблюдал, как медленно набухает жилка на шее возле форменного кителя.
«Поделом тебе, – мстительно подумал Латунин. – Нечего напоминать людям об их ошибках, тем более когда не знаешь всех обстоятельств». Петрович ждал развития театрального этюда, а потом с горечью вспомнил, что опаздывает, и понял, что полного удовольствия получить не выйдет.
 
– Я военный пенсионер, – опередил Петрович уже открывшего рот полицейского. – После увольнения позволил себе небольшой отпуск. Законом вроде бы это не возбраняется. Теперь решил устроиться на работу, потому что пенсия, пускай даже военная, не так велика, как нам бы хотелось. Показать документы?
– Покажите, – кивнул Чистяков, зачем-то открывая, а затем закрывая молнию на своей дерматиновой папочке. Капитан выглядел обескураженным. Судя по всему, он шёл по адресу, твёрдо уверенный, что встретит здесь махрового тунеядца, к тому же не брезгующего запоями, однако все его мысленные построения рушились, как карточный домик.
Пенсионное удостоверение Александра Петровича было в полном порядке. Маргарита Павловна, кадровичка, ответственная за пенсионеров, достаточно тяжело и долго болела коронавирусом, так что Латунин выписывал свои документы собственноручно.
– Всё понятно, – разочарованно протянул участковый, возвращая Петровичу документы, которые за пару минут успел тщательно изучить и обнюхать. Единственное – на зуб не попробовал. Сожаление об этой упущенной возможности отчётливо сквозило в глазах полицейского, но не давать же ему в самом деле грызть официальные бумаги.
Латунин усмехнулся про себя собственной лихости, но уже буквально через секунду понял, что праздновал победу слишком рано.
– Александр Петрович, – уже предельно официальным тоном продолжил беседу участковый. – Я прибыл, чтобы опросить вас по поводу серии преступлений, связанных с исчезновением породистых кошек и котов в нашем микрорайоне.
 
Глава 5
 
Даниил
 
– Даниил Артёмович, кадры вернули ваш рапорт на отпуск!
Лист А4 медленно спланировал на стол, но Ревенькова не стала дожидаться окончания его плавного полёта и, долбя пол каблуками туфель, уже удалилась в другой конец кабинета.
«Сука», – привычно подумал про себя парень, не пытаясь, впрочем, озвучивать свои мысли. Анна Сергеевна наверняка догадывалась, что о ней думает коллега, но ни капельки не переживала по этому поводу. Иногда Даниилу казалось, что она искренне гордится тем, как о ней думают за глаза коллеги, причём не только мужчины, но и некоторые женщины. В любом случае Ревенькова ни на йоту не пыталась изменить своё поведение и продолжала гордо нести знамя твари в человеческом обличье.
Парень с тоской посмотрел на стандартный бланк рапорта с бесчисленным количеством виз и согласований и с тоской потянулся к служебному телефону. На том конце провода отозвались без промедлений.
– Жень, – грустно спросил Даниил, услышав знакомый голос. – Ну что у вас за обострение очередное?
Их кадровый куратор Женя, официально капитан Парамонов Евгений Сергеевич, был одним из последних живых воплощений оптимизма на государственном лайнере бюрократии. Судя по тому, что роста в кадровике насчитывалось едва ли сто шестьдесят пять сантиметров, а избыточного веса не водилось даже в теории, позитива в госслужбе оставалось всё меньше.
Однако даже плохие новости Женя умел сообщать исключительно радостным голосом, от которого казалось, что заканчивать жизнь самоубийством пока ещё рановато.
– Даня! – обрадовался Парамонов знакомому голосу. – Как дела? Ты какой-то грустный сегодня.
– Я всегда грустный, – на автомате парировал Даниил. – Особенно когда мой отпуск внезапно оказывается под угрозой. Почему мой рапорт вернули?
– Ах, это! – Фонтан эмоций никуда не исчез, а внутреннюю энергию кадровика можно было почувствовать даже через телефонную трубку. – Даня, у тебя в инструктаже по мерам безопасности Осетии не хватает.
– Чего не хватает? – В первую секунду Даниилу показалось, что он ослышался. – Зачем мне Осетия? Я вообще-то в Питер собираюсь ехать.
– Это неважно, – голос кадровика по-прежнему разливался ручейком дружелюбия. – Указиловка из центра пришла, теперь надо указывать, что ты предупреждён о запрете поездок в Абхазию и Южную Осетию.