Эксперимент. Реальность или Отражение (СИ)

Тихо, словно мышка, крадусь к барной стойке. При этом парочка так увлечена своим разговором (хотя по правде говоря им там и не пахнет), что совершенно не обращает на меня внимания. Именно поэтому в следующую минуту я наконец решаю обозначить своё присутствие, громко сказав:
— Будьте добры, кофе!
От неожиданности Ковалевский вздрагивает, едва не опрокинув стакан, что протирал минутой ранее. Едва слышно чертыхается, а затем эта парочка одновременно переводит взгляд на меня.
Первой подаёт голос Милана:
— Зачем так кричать? И почему ты пришла так рано?..
«Тебя забыла спросить!» — мысленно возмущаюсь, но в ответ говорю лишь:
— Невообразимое рвение работников — залог процветания. Разве на так?
Едва заметно ухмыляюсь, видя, как кривятся идеально накрашенные губы.
Мельком перевожу взгляд на Ковалевского. Однако вместо ожидаемого шока, замешательства и полнейшей растерянности, замечаю лишь непробиваемое спокойствие, овеянное холодом. Он продолжает тщательно вытирать стакан от возможных следов. Только точно также брошенный мельком на меня взгляд горящих глаз заставляет распознать скрытый посыл того, что: во-первых, по всей видимости он не очень хочет придавать огласке тот факт, что мы знакомы; во-вторых, он в ярости.
— Что ж.
Услышав это, снова перевожу взгляд на девушку. На этот раз в её глазах мелькает что-то сродни мрачного блеска, не предвещающего ничего хорошего.
— Раз уж такое дело, то думаю ты не будешь против того, чтобы сегодня задержаться и помочь на банкете.
— У нас банкет?..
— Да. Приедет друг Тимура Васильевича со своей компанией. Поэтому с семи вечера наше кафе на спецобслуживание. Смекаешь?..
Прищуриваюсь, едва заметно сжимаю руки в кулаки. Затем спешно разжимаю пальцы и, расплывшись в милой улыбке-оскале, произношу:
— Вы моя начальница. Вам и решать.
— Отлично. Тогда решено. — С довольной улыбкой стервы, провернувшей грязное делишко, она что-то чиркает в своём ежедневнике, а затем оборачивается к парню.
Я фыркаю, невольно привлекая внимание Ковалевского. Но, когда блондинка открывает свои пухлые губы и начинает говорить, он спешно отводит взгляд.
— Договорим позже. Хорошего дня.
Ковалевский, как всегда, растягивается в улыбке искусителя.
— Конечно. И вам хорошего дня, Милана Валерьевна.
Девушка едва заметно подмигивает. Словно я слепая и не замечу подобного телодвижения. Как и открытого флирта, доводящего меня до приступов тошноты. А затем удаляется в свой кабинет, цокая по полу высокими каблуками.
— Красные лакированные лодочки. Как пошло, — едко говорю я, глядя в след удаляющейся женской фигуре, обтянутой в белую блузку и чёрную юбку карандаш, с такой же отделкой из бахромы, как у нас.
Ковалевский усмехается, чем тут же привлекает мое внимание. Однако я удивленно вздёргиваю бровями, когда понимаю, что он стоит рядом со мной. А в следующую секунду ойкаю, хватая ртом воздух, потому что этот ненормальный резко разворачивает меня, пригвоздив к барной стойке, закрывая путь руками, выставленными по обе стороны.
Я оказываюсь в кольце его рук, и лишь полыхающий дьявольский взгляд не даёт мне трусливо поджать хвост. Наоборот, распаляет ещё больше, заставляя вздернуть подбородок.
— Твои манеры все-таки оставляют желать лучшего.
— Сейчас ты снова заявишь мне, что не следишь за мной? — не скрывая раздражения, злостно произносит он, хлопнув рукой по гладкой, лакированной поверхности барной стойки.
Я вздрагиваю, на доли секунд потеряв контроль. Но затем снова поднимаю взгляд, чувствуя, как сердце в моей груди набирает обороты.
«Что за чертовщина?» — спешно проносится в мыслях.
Странное щекочущее ощущение, смешанное с толикой адреналина и восхищения, проносится по венам, как если бы я махнула на американские горки.
— Любое мое слово заведомо будет воспринято тобой предвзято.
— Сверчкова, ты издеваешься?! — Он едва ли не вдавливает меня своей грудью в предмет мебели, заставляя едва облокотиться о поверхность и чуть ли не лечь на неё спиной. При этом я подмечаю тот факт, что он впервые назвал меня по фамилии.
 
Это уже означает, что мы стали ближе?..
«Ага. Сейчас вы ближе некуда» — ехидно поддакивает внутренний голос, когда чувство самосохранения кричит:
«Лучше бы тебе вернуть дистанцию!»
— Может для начала отпустишь меня?
— А то, что? — Его губы оказываются в опасной близости от моих. В какой-то момент мне кажется, что лишь толща очков позволяет его лицу находиться на расстоянии. Пусть даже и таком минимальном.
— А то я перестану себя сдерживать и начну кусаться, — клацнув зубами, весело произношу я, в который раз чувствуя пробегающие по коже мурашки, когда его близость становится столь явной. И каждый раз я не могу разгадать нотки его одеколона. Словно летний шторм в грозу, свежесваренный кофе и древесина.
Черт.
Его запах сводит меня с ума.
Непроизвольно сглатываю, чувствуя, что вот-вот сорвусь и втяну носом воздух, чтобы отчётливее прочувствовать аромат, исходящий от него. Но он ухмыляется, поднимает руки вверх, освобождая меня от своего капкана, и делает шаг назад.
— Какой послушный мальчик, — не в силах сдержаться, беззлобно, но с долей иронии говорю я.
Ковалевский покачивает головой.
— Не нарывайся, сверчок.
Закатываю глаза и тут же обхожу барную стойку. Проблем с техникой у меня никогда не возникало. Как и с восприятием и быстрой обработкой информации. Поэтому за те дни, что я отработала, Денис научил меня самостоятельно делать кофе различных видов. Однако сейчас я наливаю себе самый обыкновенный горячий шоколад, наблюдая за густым, невесомым паром, срывающимся вверх.
— Я все ещё жду ответ.
— А я все ещё жду твоих манер. Или хотя бы банальное — как и полагается при встрече — «привет», — говорю с обречённым вздохом и вынимаю металлический подстаканник, выливая его содержимое в одну из кружек.
— Тогда тебе придётся ждать вечность, — насмешливо произносит он, и я оборачиваюсь, удерживая кружку в руках.
Теперь мы поменялись местами. Он стоит напротив меня по другую сторону от своего места. В то время, как я взираю на него из-за барной стойки, стоя в окружении дорогого алкоголя, различных сладостей и напитков.
— Ничего. У меня неплохая выдержка, — хитро сверкнув глазами, произношу я и делаю первый глоток сладкого, тягучего шоколада, с едва заметной молочной пенкой, напоминающей взбитые сливки.
Ковалевский довольно пристально наблюдает за этим действием. Он буквально сверлит меня своими глазами, заставляя неуютно стоять на месте. Так, что в какой-то момент этой молчаливой игры, я все-таки сдаюсь, уступая ему. При этом бросаю взгляд на часы, которые показывают, что до открытия остаётся не больше пяти минут.
— Я устроилась сюда пару дней назад. И, знаешь… — Мы встречаемся взглядами. Правда вдруг неожиданно, но так отчаянно желает сорваться с моих губ. Что все это ложь, и я устроилась сюда намеренно. Однако в последний момент я сжимаю губы, после чего говорю:
— Это чистая случайность. Просто увидела на сайте объявление. И вот я здесь. — Развожу руками в разные стороны, стараясь не отводить взгляд от его прищуренных глаз. Хотя я впервые лгу. Лгу так открыто и изворотливо. И, честно говоря, это чувство начинает съедать меня изнутри. Поэтому я беру поднос и маленькую тряпку, чтобы протереть столы, а затем говорю: — Приятно было с тобой поболтать. Но мне пора работать.
Удивительно. Хотя скорее странно. Ведь он молчит. Не пытается снова выбить из меня ответ. Не кричит. И даже не злится.
Он лишь неопределённо хмурится. А затем становится прежним, коротко пожимая плечами. После чего спешит занять своё рабочее место за стойкой.
Тогда я разворачиваюсь и следую к столикам. Именно в этот момент замечаю, как в зал врывается главный весельчак, как всегда в последний момент. Заметив меня, Костя машет рукой и ослепительно улыбается. Милая, соблазнительная ямочка на его щеке, как и всегда, привлекает к себе внимание. Отвечаю на приветствие парня и продолжаю своё занятие. При этом мельком замечаю, как он здоровается с Ковалевским, а затем скрывается в подсобке.