Чудак из Города Луны (СИ)
А молодые люди остались на месте. Во-первых, раз уж они оказались здесь, глупо было упускать возможность отдохнуть. А во-вторых, нужно было обсудить услышанное, и решить, как именно выполнять то, что им поручили. Но начала Лаура не с этого.
— Ты прошёл … можно сказать, сдал экзамен, — улыбнулась она.
— Кажется, уже второй. Первому я радовался больше.
— Я тебя понимаю! — рассмеялась она. И тут же стала серьёзной. — Кто знает, какой важнее…
— Важно, как сделать так, чтобы … увидеть нашу победу. И чтобы нас не убили.
— Ну … да.
И разговор опять стал деловым.
[1] На эту тему можно порекомендовать видео Юлии Латыниной «Как менялся климат», ссылка: https://www.youtube.com/watch?v=MOp011KTPtg
14
14.
Убийца размышлял. Точнее говоря, он подводил промежуточные итоги. Так он называл это для себя.
Во-первых, он узнал много интересного от одной из жертв. К сожалению, только от одной. От Элизабет Венс. И лишний раз убедился не только в существовании тех, с кем он ведёт борьбу, но и в том, насколько они, действительно, опасны. Обычными методами их не одолеть. А значит, он будет продолжать…
Во-вторых, он ещё раз увидел человеческую природу. Отвратительную. Эгоистичную. Каждая из них пыталась выжить … за счёт другой. Разумеется, им не удалось, — как не удалось бы, если бы они пытались спасти друг друга. Для этих двух всё было предрешено. Но … если бы они не повели себя так, возможно, он бы задумался на будущее. А так… Не жалко. Да, он будет продолжать. Люди лишний раз подтвердили, что не заслуживают другого обхождения. Убийца улыбнулся, хотя, если бы его кто-то видел в этот момент, то заметил бы, что улыбается он как-то криво.
В-третьих… Одна из жертв, Элеонора Си, оказалась непричастной… А вот это уже плохо. Плохо не потому, что он убил невиновного человека, нет. Плохо потому, что ресурсы, прежде всего, — время, потраченные на эту акцию, оказались потраченными наполовину напрасно. Но ещё хуже было то, что он ошибся.
Такое случалось и раньше, — и это тоже была напрасная трата времени и других ресурсов. Именно об этом он жалел, а не о чужих жизнях.
Каждый раз убийца делал своеобразную работу над ошибками. Пытался понять, как произошло, что он неправильно определил врага, — и в результате убил не того. Но самое главное, что кто-то из врагов остался жив, и продолжал действовать, продолжал вредить. Он не нашёл… А ведь именно в том его задача, с какой стороны ни посмотри.
В данном случае — сомневаться в ошибке не приходилось. Но где именно он её допустил? И кто враг? Насколько это плохо?
Оставалось утешаться одним: каждая непричастная к его врагам жертва означает, что никто не будет верен в том, чем именно он занимается, и почему. Ни сами враги, которых он убивает, — если уж он убивает не только их. Ни те, кто расследуют убийства. Какой парадокс! А стали бы они заниматься расследованием, если бы понимали, кто он, и почему это делает? Что он вынужден, — как раз потому, что они не могут или не хотят уничтожить этого врага…
Ирония судьбы, да и только!
— Никогда не разговаривал с ней, чёрт побери, даже понятия не имею, как она выглядит! — воскликнул Пика. Он не понимал, какого чёрта его притащили сюда, только из-за попытки поговорить с Элизабет Венс. И кто, собственно, этот полицейский, сидящий сейчас напротив него. Непохож на обычного детектива.
— Я не буду показывать тебе фотографии, как она выглядит. — Лейтенант Лекар говорил в настоящем времени. — Так чего ты от неё хотел?
— Я — уличный художник, — объяснил Пика. И начал говорить чистую правду. — Мы с товарищами пользуемся обычными красками для того, чтобы создавать наши картины … которые радуют глаз, и делают город не таким однообразным. Это, знаете ли, офицер, занимает довольно много времени. А что касается этой Элизабет, я слышал, что она может написать одну полезную программу. Которая позволяет рассчитать и сделать трафареты.
— Какие такие трафареты? — удивился лейтенант. И прослушал короткую лекцию о том, как обычно работают уличные художники, и как можно сократить время на создание каждой картины. — И что?
С этого момента Пика начал врать:
— И я захотел попробовать рисовать именно так. Чтобы успеть побольше. Думал поговорить с этой Элизабет, чтобы она … или составила для меня такую программу, или сама рассчитывала трафареты. Лучше первое, конечно, тогда бы я от неё не зависел.
— Но не успел?
— Нет, я об этом только несколько дней, как услышал. И, пока разобрался с другими делами… Вот только теперь собрался. А в чём дело, офицер? Что она натворила?
— Ничего, кроме того, что умерла. — На лице лейтенанта появилась мрачная улыбка. — Да так, что теперь этим занимаемся мы. О подробностях, уж извини, говорить не буду.
Пика только теперь понял, что имел в виду собеседник, когда сказал, что не будет показывать фотографии, как Элизабет Венс сейчас выглядит. И о подробностях расспрашивать не собирался. В голове вертелась только одна мысль: «Во что я влез, чёрт побери?». И всё — из-за этого полицейского Кранца. О котором, опять же, этому его коллеге рассказывать нельзя. Ведь он, Пика, фактически начал вести своё расследование за спиной не только у официальной полиции, но и у Кранца, а тот, судя по всему, тоже занимался самодеятельностью… А теперь вот совсем с другой стороны прилетело. Как бы там ни было, рассказывать про Кранца нельзя. Нужно придерживаться той же версии, про художника, который решил меньше трудиться ради того же результата.
— Да… Значит, ничего у меня теперь не получится, — цинично заявил Пика.
Лейтенант скоро понял, что больше от этого типа ничего не добьёшься. Проверить, врёт или нет, было невозможно, по крайней мере, пока. Выяснив, кто рассказал Пике, чем занималась покойная Элизабет Венс, лейтенант решил, что допрашиваемого можно отпустить. Посоветовав ему, — советы лейтенанта редко игнорировали, — держаться от этого дела подальше, и никому ни о чём не рассказывать. После этого Лекар пошёл в кабинет капитана Дэвиса.
— Вот такая штука… — сказал, и начал доклад. Начальник выслушал и удивился:
— Но почему вы докладываете об этом мне?
— Потому что в деле всплыли уличные художники. А у нас в последнее время столько проблем … из-за крамольных картин… Тот, кого я сегодня допрашивал, не имеет к ним отношения, во всяком случае, похоже на то. А если имела эта Венс? Ведь кто-то же знал, что она таким занималась, могла быть связана ещё с кем-то из этих художников… — Лейтенант не слишком жаловал эту публику.
— Всё может быть. — Капитан задумался. — Но, если Элизабет Венс имела какое-то отношение к этой крамоле… Во что же тогда была втянута сержант Си?
— Кто знает… А может быть, она была случайной жертвой. Или как раз Элизабет… Даже если она таким занималась, вовсе не обязательно, что убийство связано с этим. Могло быть и совпадение, хотя я в него не очень-то верю, но мало ли…
— Тоже верно. — Капитан задумался. — Об убийстве, связанном с такими делами, нужно было бы сообщить в контрольный отдел, но…
— Да, если бы не сержант Си… — Им не хотелось делать что-то, что потенциально может опорочить память коллеги.
— Мы не будем этого делать, — вынес вердикт начальник. — Пока. Нужно разобраться самим… Если, действительно, всё связано с этим, — у нас не останется выбора. Но не раньше, чем мы получим доказательства. Кстати, кажется, одна ваша теория не подтвердилась. Венс ведь жила на безусловный доход, не работала…
— Я и не утверждал, что эта теория — истина в последней инстанции, — покачал головой лейтенант. — С другой стороны, она могла зарабатывать на своих программах. Кстати, нужно будет это проверить, возможно, причина как-то связана с этим. Но, в общем…
— Да. Чёрт побери…