Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ)
Оглядевшись, вокруг можно было увидеть множество таких же лучей, ведь они поднимались в небо каждые триста ярдов. Сто пятьдесят новейших озоногенераторов были закуплены и введены в эксплуатацию корпорацией «Джарлинго констракшнз» — застройщиком, который возвел на окраине Сиднея пару новых микрорайонов, объединенных под названием «Блу скай таун», где смогли поселиться еще триста тысяч людей. Озоногенераторы стали «фишкой» рекламной компании, где утверждалось, что жители Блу скай таун смогут загорать летом под солнцем, не опасаясь рака кожи.
Грохот озоногенераторов жителям микрорайона слушать не приходилось — это была прерогатива без малого пятисот человек обслуживающего персонала, работающих на граничащем с жилым районом пустыре. Среди них и я, оператор по обслуживанию и ремонту озоногенераторов на участке № 13. Вовсе не та работа, о которой я мечтал в детстве. Но в моей нынешней жизни вообще многое шло вразрез с детскими мечтами.
§ 67
— Входите, Димитрис, — почти дружелюбно предложила мне дежурный врач, когда я, воспользовавшись штатным электрокаром, добрался до пятиэтажного административного здания «Джарлинго констракшнз», и прошел к медицинскому пункту. — Как самочувствие?
— Превосходно, — ответил я угрюмо.
Существовало две причины, по которым я избегал врачебной помощи.
Первая и главная причина — я раз и навсегда зарекся принимать различные обезболивающие, которыми так и норовили напичкать меня все врачи, которых мне доводилось встречать с момента выписки из госпиталя Святого Луки. Я подозревал, что малейшее послабление может пробить брешь в моей обороне, которая позволяла мне бороться с зависимостью уже больше года. И не намерен был рисковать.
Вторая причина — нынешняя работа, которую не без труда смогли отыскать для меня в центре занятости, относилась, согласно государственным нормативам, к «работе с вредными факторами труда». Наличие «вредного производственного фактора», которым являлось постоянное воздействие шума с силой звука свыше ста децибел, означало, что некоторые люди могут быть не допущены к такой работе по состоянию здоровья. И я, со всеми своими травмами, был одним из первых кандидатов на лишение допуска.
— Пройдите, пожалуйста, к УСКЗ, — предложила врач первым делом. — Пожалуйста, разуйтесь и разденьтесь до пояса перед прохождением теста.
Неохотно скинув спецовку, стянув с тела липкую от пота футболку и разувшись, я проковылял к хорошо знакомому устройству и занял позицию на платформе.
— Здравствуйте, мистер Войцеховский, — вежливо обратился ко мне женский голос, воспроизводимый виртуальным интеллектом компьютера. — Желаете ли вы пройти тест на?..
— Желает, желает, — перебила компьютер врач, как всегда делали медики в таких случаях. — Приготовиться к экспресс-тесту! Не двигайтесь, Димитрис.
Я стоял неподвижно, пока система готовилась к сканированию, делая над собой усилие, чтобы инстинктивно не тянуться рукой в сторону раскалывающейся головы и саднящего глаза.
— Пожалуйста, дышите ровно и постарайтесь не двигаться, — попросил меня компьютер. — Тест может занять около минуты. Не волнуйтесь, это совершенно безопасно.
Минуту я терпеливо стоял и размеренно дышал, позволяя измерить свое артериальное давление, пульс, объем легких, провести экспресс-анализ крови и иные составляющие теста. Все это время глаз продолжал дергаться и невыносимо болеть, и мне приходилось скрипеть зубами, чтобы не вскричать.
— Тест окончен, — доброжелательно оповестил меня компьютер. — Желаете ли вы?..
— Ничего, — ответила за меня врач. — Отключение.
— Спасибо, что воспользовались оборудованием компании «Омикрон медикал». «Смарт Тек». Разум на службе человечества, — завершила свою работу система.
На высоком воздушном дисплее, расположенном напротив меня, появилась схема человеческого тела, органы, сосуды, кости и мышцы которого были подсвечены разными цветами. Изучать схему я не стал, так как ничего нового я бы о себе не узнал.
— Можно одеваться? — спросил я, сходя с платформы.
— Да, конечно, — рассеянно ответила врач, которая, в отличие от меня, внимательно изучала результаты теста, ловко оперируя экраном с помощью движения рук. — Присядьте.
Когда мы наконец оказались вновь лицом к лицу, врач тяжело вздохнула и посмотрела на меня с заученным наизусть выражением участия. Потом произнесла:
— Димитрис, вас мучают боли. И это немудрено. Я все еще не понимаю, почему вы не хотите…
— Доктор…э-э-э… Редди, да? — вежливо перебил я ее, подсмотрев фамилию на бейджике, так как линзовый коммуникатор на своих больных глазах не носил. — Я в полном порядке. Если глаз и беспокоит меня чуток иногда, то это вовсе не повод, чтобы пичкать меня лекарствами. ОК?
Вновь вздыхая, врач по фамилии Редди покачала головой. Из моей медицинской карточки, ей, конечно, было известно о моей неприязни к лечению и медикаментам, которую какой-то умник-психиатр окрестил словом «фармакофобия».
— Димитрис, — проникновенно сказала она. — То, что вы постоянно терпите боли, пагубно влияет на ваше физическое и психическое здоровье. Вы не должны бояться облегчить свои страдания. Современной медицине известно множество способов анестезии, в числе которых и такие препараты, которые не вызывают риска возникновения химической зависимости.
— Все это мне хорошо известно, — ответил я, нетерпеливо качая головой.
Рука постоянно подсознательно тянулась к глазу, норовя прикоснуться к тому месту, где болело — от этого инстинкта мне так и не удалось избавиться, хотя я и научился ему препятствовать. Чтобы занять чем-то руки, я схватился одной за поручень стула, на котором сидел, а другой начал нервно чесать бороду. «Возьми себя в руки», — приказал я ноющему телу.
— Доктор, я взрослый человек, и это моя жизнь, — сказал я твердо, поднимая взгляд. — Я в состоянии терпеть те неудобства, которые причиняют мне мои фронтовые травмы. И я не согласен на медикаментозное лечение. Мой организм сам справится.
— Это не так, Димитрис, — покачала головой врач. — Иногда ему правда нужно помочь. Вы знаете, что в эпоху средневековья средняя продолжительности жизни людей не превышала тридцати пяти лет, а уже в начале двадцать первого века в развитых странах превысила восемьдесят? Сейчас средняя продолжительность жизни человека при здоровом образе жизни и надлежащем медицинском обслуживании составляет более сотни лет. Этому прогрессу человечество обязано исключительно развитием медицины…
— Я не оспариваю значения медицины, — ответил я терпеливо. — Ваши коллеги в свое время поставили меня на ноги после очень серьезных травм, за что я буду благодарен им до конца своих дней. Так же я благодарен и вам за вашу заботу и за участие. И все-таки мое решение…
— … непреклонно, — окончила мою фразу врач, грустно пожав плечами. — Мне очень жаль, что вы упорствуете, Димитрис. Но я, как человек, который давала клятву Гиппократа, и как ответственное служебное лицо, не могу способствовать экзекуциям, которые вы над собой учиняете. Я не стану скрывать, что намерена настаивать на вашем повторном полном обследовании с целью определения профпригодности. Подозреваю, что шум, воздействию которого вы постоянно подвергаетесь, может усиливать нервный тик…
— Редди, — перебил я тираду, преисполненную убеждения в правоте. — С тех пор, как меня выписали из госпиталя в мае прошлого года, знаете, сколько мест работы я сменил? Если не знаете, загляните в мое досье.
— Димитрис…
— Позвольте мне закончить то, что я хочу сказать. Это мое пятое место работы, доктор. А знаете, почему? Работодатели, в числе которых и «Джарлинго констракшнз», принимают на работу людей вроде меня, только чтобы продемонстрировать обществу свою социальную ответственность и избежать судебных исков. Но на самом деле ни одна компания не хочет иметь с нами дела, и при первой же законной возможности нас вышвыривают за дверь!
— Димитрис, вы зря злитесь, — попробовала успокоить меня врач. — Я ничего не знаю о том, что вы говорите. Мое дело — следить за состоянием здоровья работников, и сообщать, если есть основания опасаться за него. И уж извините, за ваше я опасаюсь.