Тринадцатый апостол. Том I (СИ)

Я спокойно уселся на стул, лизнул наконечник. Мне было даже любопытно, как на меня подействует яд. Я чувствовал как энергия переполняет тело. Мало что могло мне сейчас повредить. Во рту появился странный вяжущий вкус, на какое-то мгновение все поплыло перед глазами. Но слабость быстро закончилась.
— Садись — я кивнул Гаю на перевернутое кресло — Как говорят у одного далекого народа — в ногах правды нет.
— Это в каком же народе? — ликтор отмер, поставил кресло на ножки, осторожно присел на самый краешек
— Далеко, за землями скифов — я тяжело вздохнул. Если история пошла совсем по другому пути, смогут ли теперь славяне призвать Рюрика?
— И что значит эта пословица? — поинтересовался Тиллиус
— У этого народа был обычай бить провинившихся по голым ступням палками — пояснил я, вкладывая стрелу обратно в арбалет — Под этой пыткой люди от боли брали на себя любую вину, даже чужую. Вот и говорят, что в “ногах правды нет”.
Ликтор в удивлении покачал головой, поерзал в кресле. Ага. Не привык чувствовать себя на месте допрашиваемых.
— Как ты подслушал нас? — спросил я, сплевывая на пол. Вяжущий вкус во рту был очень неприятным.
Тиллиус поморщился от моего неуважительного тона, но послушно откинул рукой занавеску в стенной нише. Там находилось с десяток слуховых трубок.
— Весь дворец ими опутан? — я кивнул на трубки
— Да — ликтор тяжело вздохнул, засунул кинжал под тогу — Марк, скажи честно. Кто ты? Еще вчера ты был простым легионером. Весельчак, душа компании. Мой человек приглядывал за тобой по просьбе матери, но никаких приказов на твой счет Тиберий точно не отдавал! Ты из побочной линии Юлиев, даже Ливия Друзилла, пусть она вечно пребудет в Тартаре, успокоилась на ваш с Эмилией счет. Но твои слова про заговор Сеяна…
Тиллиус хрустнул пальцами и замолк, давая мне возможность самому закончить фразу.
Я на автомате глянул на свое запястье. Привычных часов там ожидаемо не оказалось. Черт, сколько же сейчас времени? Как они вообще здесь без часов живут?!
— Зачесалась шея от таких новостей, Гай? — хмыкнул я — Одно дело когда тебя попросили приглядеть за сынком опальных патрициев, которого прячут в 6-м легионе, а другое дело Сеян. За такое утопят в выгребной яме и не поморщатся. Да? Сообщишь своим — а вдруг они тоже в заговоре? Не сообщишь — все может стать еще хуже.
Ликтор побледнел, но взгляда не отвел. Сильный мужик. Не робкого десятка.
— Так кто ты, Марк?!
— Как там Назаретянин Пилату ответил? Всяк кто от истины, слушает гласа моего!
Тиллиус как то странно вильнул взглядом. Я обостренным восприятием почувствовал эту фальшь в его реакции на мои слова, мигом вцепился в нее:
— В глаза! Я сказал: в глаза смотри! — добавил в голос еще Слова.
Ликтор резко выдохнул, и поплыл.
— Говори! Говори сейчас же, что знаешь про Иешуа?!
— Лже царь Иудейский… он… мы, за ним приглядывали. Давно уже. Из Рима пришло указание внести раскол в религию иудеев. Назаретянин оказался хорошим вариантом. Обличал фарисеев, мешал храмовым спекуляциям…
Ясно. Чтобы римские спецслужбы, да в такое дело не вмешались… Нет, крупные империи просто так не возникают. В их основании вот такие ликторы, что цементируют социальную ткань.
— Анна давно нож на него точил за его проповеди, да все не было случая — продолжал Тиллиус — А тут назаретянин с учениками прямо на Песах в Иерусалим заявился. Мы пытались его спасти. Была надежда, что Филипп Ирод его отпустит, или потом Пилат помилует, но фарисеи оказались хитрее.
И влиятельнее — закончил я про себя мысль ликтора. Переиграли они вас, римляне..
— Где сейчас апостолы?! Где мать Иешуа с братом? — резко спросил я
— Не знаю. Клянусь богами, не знаю! — приложил руки к сердцу ликтор — Они жили в желтом доме у Львиных ворот. Но вчера днем куда-то ушли. Мои соглядатаи потеряли их в толпе.
— Сколько у тебя своих легионеров? — я встал, забрал со стола арбалет — Их надо срочно найти.
— В город идти опасно — Гай тоже встал, оправил тогу
Я равнодушно пожал плечами. Какая разница. Главное сейчас спасти тех, кого можно еще спасти.
 
— Могу дать свою личную центурию — Тиллиус взял со стола стилус, макнул его в чернила и быстро что-то написал на клочке папируса. Потом заколебался, быстро на меня глянул.
— Марк, если твой рассказ о заговоре Сеяна правда…
— Ну, скорее же, не тяни! — я почувствовал тревожное биение Слова, время утекало, как вода.
—…то я на стороне Тиберия! Пилат, Вителлий и другие должны быть задержаны! Чем скорее, тем лучше. Я имею право именем императора отстранять префектов и прокураторов от власти. Если одни евреи убьют здесь других, в Риме и не почешутся. Но вот заговор…
— Хомо деменс! — выругался я по-латыни, выдергивая приказ из пальцев ликтора — Сеян, Тиберий — это все песок в жерновах истории. Иешуа с учениками — вот кто тебя сейчас должен волновать.
— Иешуа же умер! — открыл рот Гай
— Завтра он воскреснет. Даже не сомневайся в этом! — я сунул пергамент под лорику, поправил на поясе ножны с гладиусом, возвращенные ликтором — Где “твой” центурион?
— Во дворе — выдавил из себя ликтор — Ливий Фламий. Подожди… Как это “воскреснет”?!
— Как и обещал.
(i) — Фрумента́рии (лат. frumentarii, единственное число frumentarius от frumentum — зерно) — в Древнем Риме первоначально военнослужащие, занимавшиеся поставками хлеба для армии, а затем наделённые функциями фельдъегерей и политического сыска.
(ii) Фа́сции (лат. fasces) иначе фаски, фасцы, также ликторские пучки — пучки вязовых или берёзовых прутьев, перетянутые красным шнуром или связанные ремнями… Право ношения фасций закреплялось за ликторами.
  
Глава 4
 
К моему удивлению доверенным человеком Туллиуса оказался натуральный негр. Чернокожий центурион — вот это номер!
— Ливий Фламий? — спросил, я доставая папирус с печатью из под лорики
— Он самый — буркнул центурион, разворачивая бумагу. Негр оказался вполне грамотным, быстро пробежал текст глазами. Вернул папирус мне, отдал римский салют правой рукой. Потом свистнул подзывая легионеров, махнул центурии строится вдоль дворцовой стены.
— Только вот Пилат запретил выходить в город — Ливий нацепил шлем, что держал подмышкой, вытер пот со лба. 
Солнце все сильнее припекало. Эдак к обеду мы в своих доспехах совсем сваримся. Я присмотрелся к солдату, что чистил вдалеке римского орла — аквилу. Рядом лежали символы легиона — сигнум и вексиллум. Судя по быку и капитолийской волчице на эмблеме, Фламий тоже служил в 6-м Железном легионе. Это про него в будущем споют: 
“…Пусть я погиб под Ахероном
И кровь моя досталась псам —
Орел 6-го легиона,
Орел 6-го легиона
Все так же рвется к небесам…”
— В городе неспокойно — продолжал бубнить Фламий — Как бы не вышло беды. Я конечно, подчиняюсь приказу Туллиуса, но…
— Где Цветочные ворота знаешь? — игнорирую я его бубнеж 
— Ворота Ирода? На севере — махнул рукой Фламий, обозначая направления 
— Идем туда, ищем людей, что мне нужны, возвращаемся обратно. Приказ ясен?
Я прислушался к пульсации Слова. Да, я смогу найти Марию с учениками. Слово подскажет. Оно же меня и поведет к ним.
— Центурия! — проревел Фламий — В колонну по трое стройся!
Через четверть часа мы уже шли по улицам Иерусалима. Солнце окончательно заползло в зенит, народ с раскаленных улиц убрался по домам. Очень трудно в таком климате днем устраивать беспорядки — так и жди теплового удара. 
Мы шли быстрым шагом, по дороге я расспрашивал центуриона о его удивительной судьбе. Фламий оказался нубийцем, захваченным в плен в Египте. Легионеры продали его на рынке рабов, новый хозяин оказался ланистой — владельцем школы гладиаторов. Он определил нового раба в ретиарии — бойца с сетью и трезубцем. Нубиец оказался быстрым и ловким — этим он и понравился публике. Сначала в Александрии, а потом уже и в Риме. Фламий не только завоевал популярность, но даже смог выкупиться из рабов и стать рудиарием — освобожденным гладиатором, награжденным деревянным мечом.