Жар костей не ломит (СИ)

Я выпустил целый магазин в преследующую нас стаю и попытался заблокировать дверь. Держал дрожащие от ударов створки, пытаясь придумать хоть что-нибудь. На Синицына надежды было мало, кажется, он так до конца и не осознал, в какую передрягу мы угодили. Стоило лишь отступить, и прорвавшаяся стая зверят загонит до смерти в глухом лабиринте школы.
Что значит погибнуть в рядовом сновидении? Обыкновенно ничего страшно, проснешься и все тут. А если сон не похож не на один другой? Если он является странным порождением виртуальной реальности — сбоем в системе, обрывком кооперативного шутера, который мы так и не доиграли до конца. Будет ли точка «респауна» после смерти, или наступит окончательный «game over», как во сне так и наяву? Этого я не знал и опытным путем проверять не собирался.
Брошенная граната успокоила зверят, но я особо не заблуждался на сей счет. Тех тварей, что стояли у двери и в коридоре разметало, изрядно побив осколками, однако судя по звукам, доносящимся из глубины столовой, темнота порождала все новых и новых существ. Это был лишь вопрос времени, когда на пороге появятся остальные.
Нужно было что-то решать, срочно… Увы, я не смог придумать ничего лучше, чем продолжать держать ходящую ходуном дверь. Пацан, оглушенный и явно дезориентированный, пытался помочь, всем весом навалившись на створки. В его мозгах, медленно отходящих от шока, стали возникать сумбурные вопросы. Он и проорал их во всю глотку, словно Василий Иванович был глухой…
— Малой, я в этой школе уже третий час ошиваюсь. Отсюда выхода нет.
Не знаю, услышал он мой ответ или нет. Трудно читать по блуждающему в пустоте взгляду. Пацан снова было открыл рот и… вдруг все смолкло. Бесконечные удары со стороны столовой прекратись, а вместе с ними заглохло рычание. Никто больше не скулил и не шкрябал когтями, пытаясь добраться до наших драгоценных тушек. Наступила тишина, наполненная звоном и мелким мусором, кружащим в воздухе, что пепел при пожаре.
— Василий Иванович, это все? — проорал Малой.
— Т-с-с, — зашипел на него, приложив палец к губам.
— Кажись, зомби успокоились, — проговорил пацан, уже куда тише.
— Когда кажется, креститься надо.
Я на всякий случай проверил самодельный замок, скрученный из остатков прикладаи бечевки. Замок держался что надо, а вот крепость петель вызывала большие сомнения. Чудо, что створки двери не слетели после взрыва гранаты. Чудо или обстоятельства сна, где законы физики вроде бы и работали, но как-то странно, с едва заметными отклонениями. Звуки местами запаздывали, а порою и вовсе отсутствовали. Движения тела были то плавные и тягучие, словно в киселе, то дерганные и резкие. С ощущением времени творился полный бардак, и если бы не командирские часы на запястье, то решил бы, что уже вторые сутки ошиваюсь здесь.
— Василий Иванович!
— Чего тебе?
— Кажись, кто-то идет.
Все ему кажется. Велев Малому не шуметь, я приложил ухо к двери и прислушался.
Каблучки цокали по плитке пола, медленно приближаясь к нам, шаг за шагом. Готов был ногу на отсечение отдать, что это женские туфельки. Неторопливый перестук по коридору, заваленному трупами, по школе, сотканной из кусков отжившего свой век прошлого. Звуки шагов отражались от стен, разносились глухим эхом под сводами потолка. Все ближе и ближе… все ближе и ближе. Уверенной походкой неизвестная подошла к двери и остановилась.
Мы обменялись с Малым взглядами. Что мне в нем нравилось, так это умение быстро переключаться. Пару минут назад ползал растерянный по полу, а сейчас собрался и даже готов был действовать, не смотря на затаившийся в глазах страх. Страх — это нормально, это хорошо… Вот если бы его не было, хрен бы я ему ствол доверил, а так — держи пацан, пользуйся.
Малой недоверчиво посмотрел на пистолет в моих руках. Но все же взял, бережно и осторожно, словно великую ценность.
— Василий Иванович, кажись оно ушло.
Я лишь молча покачал головой — ждем.
— Василий Иванович, нам…
Договорить Малой не успел. Сверху послышался сухой треск и тут же на наши головы посыпались остатки стекла. Они падали сплошным дождем, с дребезгом разлетаясь по плитке пола.
 
Твою дивизию… Отскочив в сторону, я одновременно задрал короткий ствол Скелетона к потолку. В свете слабого электрического света, сквозь узкий проем над дверью медленно и величаво проплывало человеческое тело, застывшее в позе покойника. Только в отличии от покойника девушку заботливо перевернули лицом вниз, позволяя рассмотреть умиротворенные черты. Длинные волосы расплылись в воздухе чернильным пятном, словно забыв о существовании такого понятия, как гравитация. Да и какая к черту гравитация, когда сама хозяйка парила в воздухе.
— Назад, — прошептал я одними губами, но Малой услышал. Он попятился, чавкая липкой жижей под ногами. Споткнулся о труп, едва не распластавшись на темной от разводов плитке пола.
Я медленно отступал следом, не сводя перекрестия прицела с парящей девицы. Края светлого платья задели остатки стекла, острыми зубьями торчащего из рамы. Часть осколков не выдержала и с грохотом посыпалась на пол, другая же мертвой хваткой вцепилась в подол: натягивая ткань, заставляя её трещать от напряжения. Сквозь прорехи в платье показались гладкие стройные бедра.
Где твой гроб, красавица? Почему не лежишь в нем, как подобает покойнице, а паришь в воздухе? В наряде слишком фривольном для проводов в последний путь.
Я опустил прицел ниже, вдоль длинных ног и обнаружил туфельки на шпильках: странные и уродливые для столь красивой девушки. Серой однотонной расцветки, больше похожих на…
От промелькнувшей в голове догадки мороз пробежал по коже. Это было что угодно, но только не обувь. Длинные костлявые наросты, напоминающее больше копыто, чем человеческую ступню. Вытянутые и узкие в районе пятки, создающие иллюзию длинного каблучка. Что за чертовщина…
И тут девушка открыла глаза — абсолютно черные, лишенные белков, заметно контрастирующие с мертвенно-бледной кожей лица. Мой палец дернулся, судорожно вдавив гашетку. Ствол выплюнул длинную очередь в сторону парящей твари. Слева защелкал пистолет — Малой палил куда придется: в голову, в корпус и даже в потолок.
Покойница никак не реагировала на попадания. Пустая оболочка, лишенная не только рефлексов, но и свойственных живому организму жидкостей. Ни капли пролитой крови, но глаза-то смотрели или что там было вместо них.
— Отступаем, — проорал я и первым бросился к лестнице, выкидывая на ходу пустой магазин. Сзади затопал пацан, шумно выдыхая воздух.
«Не бойся — это сон, это всего лишь сон», — твердил разум, а вот чувства кричали обратное: «опасность, бежать что есть мочи, со всех ног, не оглядываясь».
Старые изогнутые перила с деревянной ручкой, истертые ступеньки… Очередная дверь с грохотом распахнулась, и мы вылетели в коридор второго этажа. Бежать, бежать, но куда? Нет выхода из этого гребаного лабиринта, по одному лишь недоразумению называемого школой.
Я вдруг вспомнил про небольшую площадку напротив кабинета географии, отделенную от общего коридора рядом колонн. В свое время мы там часто зависали с одноклассниками: сидели на корточках или на подоконнике, дурачились или просто смотрели в окно. Места было вполне достаточно, чтобы побегать, и даже теннисный мячик попинать. А еще здесь можно было организовать оборону с возможностью маневра, если только тварям не придет в голову взять в клещи, зажав с двух сторон.
— Малой, за мной!
Выбежав на площадку, я замер и огляделся. Колонны есть, и растения в кадках имеются, ровно такие, какими их и запомнил, а вот вместо окон глухая стена.
 
— Малой, контролируй левую часть, за мной правая.
Пацан кивнул и рванул в сторону указанной позиции. Затем вернулся и снова дернулся, словно не зная, что ему делать.
— Малой, кому сказано — контроль. Не мельтеши тряпкой на ветру.
— Василий Иванович, воевать бесполезно. Нам нужно уходить.
— Надо же, сколь умная мысль посетила твою голову. Кто-то подсказал или сам додумался?