Жар костей не ломит (СИ)

— Старой закалки? Да вы прямо сталевар, — не выдержав, съязвил я. — И что, так просто доверитесь интуиции.
— Почему просто, — господин Семенов остановился, и внимательно посмотрел на меня. — Мои ребята успели изучить видеозаписи с камер наблюдения, в том числе расположенных возле вашего дома. После одиннадцати сходили в магазин через дорогу, и вернулись в подъезд. До утра на улице не появлялись — алиби железное.
— А Ольге Владимировне об этом сообщили?
— Василий Иванович, мы же с вами понимаем… Конец года, трудный разговор в министерстве, а тут еще пресс сломался, на который из бюджета выделили кучу средств. Тяжело адекватно воспринимать реальность, когда вторую неделю сидишь на успокоительных.
А еще нужно высказаться. Наорешь на подчиненных и сразу как-то легче становится, словно вопрос решенный, а ситуация под контролем. Это я тоже понимал, потому на Ольгу Владимировну не злился. Баба мировая, а то что нервная, так должность обязывает. С такой работой периодически слетать с катушек — не исключение, а скорее правило.
Мы поняли друг друга без лишних слов. Пожав на прощанье руки, разошлись каждый по своим делам: господин Семенов искать настоящих преступников, а я аккумулятор, который вечером был, а с утра куда-то запропастился, зараза…
Аккумулятор я нашел спустя полчаса поисков и одной выпитой кружки черного чая. Заодно пришел к выводу, что для батарей необходимо соорудить специальный шкаф. Не дело это, раскладывать запчасти на полу, да по углам стола. Пропадают они оттуда, проверено опытным путем. Конечно, можно разобрать стеллажи от скопившегося на них мусора, но это же сколько разгребать? Месяца не хватит, чтобы привести все в порядок. Как представил возню в груде железа, так спину и прихватило, а тут еще культяпки заныли.
Разобравшись с текущими делами, закрыл коморку, и захромал по коридору — время позднее, пора домой.
Миновав пустой холл, пожелал парням из охраны спокойного дежурства. Вышел наружу и остановился на крыльце, с наслаждением втянув прохладный воздух. До чего же хорошо! От удовольствия аж мурашки забегали по коже.
Недавно прошедший дождик оставил на асфальте прозрачные пленки луж. Вновь нападало листвы — вся площадка была усыпана желто-красным ковром. Только не понятно, откуда она берется: деревья близ школы голые стоят. Не иначе, ветром намело с соседнего участка — неухоженного, заросшего травой и дикими яблонями. Давно обсуждался вопрос о передаче бесхозной земли в введенье школы, только вот администрация города тянула с решением, а деревья все росли и множились. Еще лет десять проволочки и под боком учебного учреждения вырастут настоящие джунгли.
Остановившись на крыльце, я на всякий случай вытянул руку. Убедился в отсутствии дождя, и только тогда спустился по ступенькам. Машин на парковке практически не осталось: по центру стояло старенькое «Пежо» директрисы, пара невзрачных колымаг охранников и… стоп, а это что такое? На глаза попался новехонький «Даут» кирпичной расцветки.
Случаем не машина одного старого знакомца, по фамилии Прокопенко? Наглой рожи за темным стеклом не разглядеть, а вот госномер совпадал. В памяти возник отрывок из недавнего прошлого, когда дорогу перегородил автомобиль, а на встречу выбрался модник в порванных скинни. Предъявил за проводы Дианы Ильязовны и пообещал в следующий раз ноги выдернуть.
Интересно, в каком статусе он здесь пребывал: заботливого кавалера, решившего подбросить девушку до дома или ревнивца на посту, выслеживающего конкурентов?
Колесики соображалки, защелкали, заскрипели, и вдруг меня осенило! Аркадий Борисович, ну конечно же… Избитый трудовик упорно ухаживал за одной молодой и крайне симпатичной учительницей. Открыто оказывал знаки внимания: дарил цветы и угощения, приглашал на свидания. Я лично сам не видел, но слухами, как известно, земля полнится. Вот и выходит, что «доухаживался» наш Аркадий Борисович, нарвался на ревнивца, охраняющего объект воздыхания не хуже злобного цербера на цепи.
 
С одним воздыхателем разобрался, теперь другому морду приехал бить? Не похоже, потому как сидит в салоне и наружу не высовывается. Значит не меня ждет, а Диану Батьковну. На улице промозглый осенний вечер, вот и решил сделать добро — подбросить девушку до дома.
Казалось бы, Василию Ивановичу до этого какое дело? Подними воротник повыше и шагай своей дорогой. Я бы так и сделал, но внутри будто кольнуло чем-то нехорошим. Чуйка, мать её…
Ведомый одной лишь интуицией, свернул налево и зашел за беседку, окруженную деревьями. Отсюда открывался замечательный вид на центральный вход школы, и заодно на пустующую парковку. Несмотря на позднее время света было предостаточно: горели окна первого этажа, играя бликами на мокром асфальте. Монументальный фонарь старой конструкции, расположенный прямо над крыльцом, освещал не только ступеньки, но и лица тех, кто выходил наружу.
Вот показался школьник — пальто нараспашку. Судя по тяжелой сумки на плече, парень из спортивной секции: бокс или баскетбол. Расправил плечи, и смело шагнул в сгущающиеся сумерки, даже не думая утепляться. Наверняка и шарф в сумке лежал, и шапка имелась, но пока маман не видит, можно и повыпендриваться.
Следом выскочили две девчушки, и хохоча побежали по лужам, поднимая брызги. За их спинами темной тенью торчали тубусы, навевая нехорошие воспоминания из прошлого.
Спустя две минуты на крыльце возник Армен Георгиевич, учитель истории и большой любитель поговорить. Он как-то раз заглянул ко мне в каморку, и долго сидел, с жаром рассказывая легенды Древнего Рима.
«Ave, Caesar! Ave! Ave!», — кричал он в упоении, вскочив со стула. — «Ave, Caesar, morituritesalutant» (перевод с лат. «Славься Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя»).
Я тогда даже испугался: решил было, что все — двинулся наш историк по фазе, на фоне усложнившихся мировых процессов. Кто же знал, что он натура увлекающаяся, эмоционально переживающая каждый рассказ. На уроках истории — это несомненный плюс, а вот в обыкновенной жизни больше смахивало на патологию.
Армен Георгиевич замер на верхней ступеньке и подслеповато сощурившись, всмотрелся вдаль. С секунду казалось, что сейчас он заметит меня и поднимет руку в приветственном жесте, но нет — слишком густой была тень, поглотившая каркас летней беседки. Тут и зрячий не разглядит, куда близорукому учителю истории.
Засунув руки в карманы, Армен Георгиевич зашагал широко и размашисто: то ли воображал себя римским легионером в походе, то ли просто торопился домой.
После наступила долгая пауза, во время которой ничего не происходило: Отелло сидел в теплой машине, и ничем себя не проявлял, я же порядком подмерз, наблюдая за клубами пара, вырывающимися изо рта. Промозглый осенний ветер пробрался в складки одежды, и принялся покалывать пальцы отсутствующих ног.
«Что я здесь делаю?» — от холода в голове стали возникать трезвые мысли. В девять вечера мерзну за беседкой, как последний дебил, доверившийся чувству тревоги. Мало ли что где кольнуло — это не повод поддаваться эмоциям. Распереживался, словно кисейная барышня, увидевшая тень на солнце.
Я уже готов был плюнуть и пойти домой, как вдруг на крыльце показалась женская фигурка. Решил было, что это припозднившаяся старшеклассница, настолько изящным выглядел её силуэт. Только вот одежда была далека от принятой уставом школьной формы. Высокие черные сапожки, облегающие стройные ноги. Пальто кремового цвета с широким пояском, подчеркивающим тонкую линию талии. Темно-синий платок, прикрывающий грудь от стылого ветра. Завершала образ шляпка, кокетливо сдвинутая набок, едва заметно, чтобы не смотреться нелепо на общем фоне.
 
Диана Батьковна… Я понимал ревнивца, сидящего в машине и караулящего каждый шаг любимой. Понимал и трудовика, на протяжении нескольких лет пускающего пар из ноздрей и бьющего копытом при появлении молодой девушки. Только куда ему, сиволапому борову, до этакой красоты. И я сейчас не только про внешность. Жизненные интересы трудовика ограничивались весьма скудным мужским набором, включающим в себя пиво, баньку и футбол. В то время как Диана Ильязовна была натурой разносторонней: помимо языков программирования увлекалась скульптурой, живописью и даже сама рисовала.