Жар костей не ломит (СИ)

Она мне не мать, не сестра — никто, одним словом. Да и что может случиться со взрослой женщиной в больнице? Разум подсказывал, что ничего плохого, но стоило вспомнить мертвенно-бледное лицо и ноги сами собой несли обратно. Как меня угораздило?
Я уже собирался попросить помощи у медсестры, но тут к нам подошел крупный мужчина с рыхлым лицом и стойким запахом алкоголя. Представился майором полиции, и по совместительству другом Василия Ивановича. Всучил стакан воды Сарбаевой и та безропотно выпила, меня же взял под локоть и вывел на улицу.
— Езжай домой, Никита… А за Василия Ивановича и Диану не переживай, мы о них позаботимся.
Мы… Мы это кто — полиция? А может профессор Гладышев и представители секретных спецслужб? Что за майор такой, где служит?
— Езжай, не сомневайся.
После прозвучавших слов я стал сомневаться еще больше. Добравшись до дома, первым делом залез в интернет. Долго рылся в сети, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь информацию по личности майора — бесполезно. Сайт управления МВД по городу данные о сотрудниках не раскрывал: ни фотографий, ни фамилий. Оно и понятно, специфика работы.
Поисковый запрос по фамилии Бубенцов (именно так представился товарищ майор) выдал сто пятьдесят семь страниц. Пришлось изрядно покопаться, прежде чем выудить из залежей информационного мусора хоть что-нибудь полезное. Некто Бубенцов действительно служил в полиции в чине майора. Года два назад выступал с лекцией в политехническом университете на тему личной безопасности, присутствовал на награждении у мэра города. Травников, тогда еще бывший градоначальником, вручал юбилейные награды за выслугу лет и достойную службу. На снимке, запечатлевшим торжественный момент встречи, стояло два десятка полицейских в высоких чинах, в том числе и искомый Бубенцов. Моложавый, цветом лица здорового человека, а не одутловатой физиономией, коей светил недавно в коридорах больницы.
Может и вправду приятель Василия Ивановича? Может они даже служили вместе… Увы, никаких биографических данных найти не удалось, кроме пары пустых интервью и нескольких общих снимков. Складывалось впечатление, что чиновники только и делали что награждали друг друга: в честь дня МВД, в честь дня города и открытия чего-то там важного. Сплошные медали, грамоты, ленты и прочая ничего незначащая мишура.
А если попробовать через Онион: систему прокси-серверов, позволяющую устанавливать анонимное сетевое соединение? Залез в скрытую папку, нашел исполнительный файл с изображением дольки лука и глубоко задумался.
Чего здесь только не хранилось, начиная от порнографии и заканчивая наркотой и торговлей оружием. А еще были гигабайты игр, фильмов, музыки и софта. В общем вещь сколь полезная, столь же и опасная. Каждый сопливый школьник знал, что существенная доля скачиваемой информации в Онионе заражена вирусами. Я и сам однажды пострадал, пытаясь посмотреть клубничку с горячими гимнастками. Вместо гибких спортсменок показали темный экран и бесконечную перезагрузку операционной системы. И это я еще легко отделался — у Костяна так и вовсе скакануло напряжение, спалив содержимое системного блока.
Кроме вирусов существовала масса других вопросов к Ониону: например, его хваленая анонимность. Правоохранительные органы не только знали о существовании данной сети, но и плотно работали в ней. Может потому лавочку до сих пор и не прикрыли?
Поколебавшись с секунду, я нажал два раза на значок. Про себя решил, что поиск буду вести осторожно — гляну несколько ссылок, и все: никаких скачиваний и переходов на сторонние ресурсы.
Онион работал в край плохо, бесконечно тормозил и зависал. Первые три сайта даже не открылись, а на четвертом оказалась полезная статья. Журналистское расследование пятилетней давности по поводу конфликта, возникшего в ходе работы Ассамблеи Европейской безопасности. Выяснилось, что в составе делегаций из Франции, Канады и России работало несколько человек, связанных с ЧВК. Деятельность компаний, предоставляющих военные услуги на экспорт, находилась под строгим запретом конвенцией ООН. В связи с чем разгорелся крупный международный скандал. Пришлось вмешаться главам правительств и высокопоставленным дипломатам. В итоге конфликт удалось погасить: подозрительные лица были исключены из состава участников, а прессе была дана команда «сидеть и не тявкать». Далее автор статьи пустился в пространные рассуждения о морали и человеческих ценностях, а в самом конце опубликовал список из сотни фамилий, людей не просто причастных к ЧВК, но и принимавших непосредственное участие в боевых действиях. Был там и Бубенцов, на тот момент числившийся капитаном полиции.
 
— И эти люди служат в органах правопорядка, защищают наш с вами покой? — задавался вопросом журналист. — Самые настоящие убийцы, на чьих ладонях запеклась кровь миллионов ни в чем неповинных гражданских.
С миллионами он, конечно, переборщил, да и на счет «нашего с вами покоя» были большие сомнения. Если верить входным данным, сам журналист сидел в Лиссабоне, и работал на Тавистокский институт, расположенный в английском графстве Суссекс. К России имел самое опосредованное отношение: бабушка его родилась в Казахстане, когда-то очень давно. Специалист по постсоветскому пространству… Очень удобно быть специалистом по странам, в которых никогда не жил и никогда не был, но за мнение о которых регулярно получаешь деньги.
Закрыв программу, отложил планшет в сторону и принялся обдумывать прочитанную информацию. Если верить журналисту, краснолицый Бубенцов был из той же среды, что и Василий Иванович. В спецслужбах не состоял, в научных лабораториях не числился, и к профессору Гладышеву отношения не имел. А это значит? А это значит, что можно спокойно выдохнуть. Все!
Я потянулся, разминая затекшую спину — хорошее настроение медленно, но верно возвращалось. Чтобы ускорить данный процесс, добрался до кухни, достал бутылку газировки из холодильника и с наслаждением сделал пару глотков. Только ощутив пряный вкус трав на губах, понял, что жизнь налаживается. Да здравствует Новогоднее безделье!
Три дня ничего не происходило. Время словно остановилось или это Никита Синицын выпал из пространства? Я только и делал, что рубился в приставку, да тупо пялился в телек, просматривая многочисленные передачи и фильмы. Пару раз выбирался на улицу, сходить до ближайшего магазина. Запасы провизии, приготовленные матерью, подошли к концу, поэтому появилась необходимость закупиться пельменями. Ну и лимонадом в придачу.
Родительница обещала приехать на следующей неделе. Написала сухое сообщение, не сочтя за нужное позвонить. Все дулась из-за нашего с ней последнего разговора или делала вид… Взрослые — они же как маленькие дети, им тоже внимание подавай. А какой самый простой способ его привлечь? Правильно, заставить другого человека почувствовать себя виноватым.
Только, мама, вы не на тот поезд сели. Лет пять назад я может быть и повелся на подобные манипуляции, а сейчас ни-ни — мальчик давно вырос.
Если днем все было лениво и однообразно, то с заходом солнца наступало веселье. Сознание не могло смириться со спокойным существованием в виде овоща, ему подавай действия, жгучий адреналин. Вот оно и принялось подкидывать в качестве компенсации ночные кошмары. Бесконечные сны, где был Василий Иванович, клацающий челюстью Щелкунчик и парящая под потолком ведьма. Голос Дианы Ильязовны путеводной нитью вел нас на выход по длинным коридорам, по переходам и залам, но выход все не наступал. Со всех сторон продолжали лезть твари: кусать и грызть, пытаясь сожрать.
 
Я устал считать, сколько раз просыпался в холодном поту, дергаясь и крича от страха. И что самое обидное, раньше подобного ужаса не испытывал. Ну да, было не по себе от старой и пустой школы, занесенной песком. Но в глубине души понимал, что все это не всерьез, и мы обязательно выберемся, сколько бы песчинок на наши головы не высыпалось и какие бы твари нам не угрожали. В сердце пылало пламя первопроходца, требующее продолжение эксперимента. Я даже в тайне надеялся уговорить Диану Ильязовну на проведение повторного погружения в одиночку, потому как Василий Иванович ни при каких условиях не согласится вновь забраться в капсулу. Он так и сказал: «ноги моей в этом гробу больше не будет». Уборщику было абсолютно плевать на новые горизонты и перспективы, открывающиеся перед научной мыслью. Он до жути боялся… а теперь боялся и я.