Последний человек из Атлантиды (сб.)
Протянув плащ под правую руку, она свободным движением закинула конец его на левое плечо.
– Заколи на плече! Опять волочиться будет, – ворчливо сказала Ца и подала Сель булавку, сделанную из красной яшмы в виде человеческого сердца, пронзенного золотой стрелой.
Сель улыбнулась, взглянув на этот древний символ несчастной любви. Брошь была сделана рабом Адиширной-Гуанчем, ваятелем и придворным ювелиром.
– Что делает Адиширна-Гуанч? Как его Золотые Сады? Он успеет их закончить к празднику?
– Говорят, все готово. Он там, в садах.
– Я пойду посмотреть на его работу!
– Что ты, Сель!.. – замахала руками Ца. – Отец строго запретил входить в Золотые Сады, пока они не будут окончены. Завтра их откроют, тогда смотри сколько хочешь!
– Я потихоньку!.. У меня есть ключ.
– Ни один ключ не подходит к замкам, открывающим Золотые Сады.
– А мой подойдет!
Ца подозрительно посмотрела на свою воспитанницу.
– Откуда он у тебя?.. Уж не сам ли Адиширна-Гуанч преподнес его тебе?
– А хоть бы и так! – И, рассмеявшись, Сель обняла Ца. – Идем со мной, моя старушка…
Ца была обезоружена лаской своей любимицы.
– А вдруг отец придет туда и застанет тебя?
– Он сейчас занят своими государственными делами. Вот что: пройдем к нему и посмотрим, что он делает. Если у него с докладом Шишен-Итца, то можно бродить безопасно в Золотых Садах хоть до утра.
Ца неодобрительно покачала головой, но поплелась, ковыляя, за девушкой.
III. Гуан-Атагуераган, царь Атлантиды
Царь занимался государственными делами в длинной, узкой комнате без колонн. Стены были покрыты бронзовыми барельефами, изображавшими подвиги царей Атлантиды. Низ стен, на высоте двадцати локтей, был увешан цветными коврами с вытканными сценами из мифологии. Над самым потолком сквозь квадратные окна виднелось звездное небо. Другой ряд окон выходил во внутренние помещения дворца, на второй этаж. Сюда и забралась Сель со своей нянькой и заглянула вниз из-за шелковой занавески окна.
Гуан-Атагуераган сидел у узкой стены в конце коридорообразной комнаты на высоком троне из драгоценного дерева. Спинка трона украшалась золотым диском солнца. Львиные лапы, вырезанные из слоновой кости, поддерживали ножки трона.
По одну сторону стоял в длинной черной одежде один из жрецов – Вестник Солнца, который совершал объезды владений Атлантиды.
По другую сторону – любимый жрец царя – Шишен-Итца.
У трона на разостланной по мозаичному полу шкуре пещерного медведя лежал на животе раб-скорописец.
Перед ним стоял небольшой пюпитр с листами папируса, тушью и кисточкой.
Царь сидел, устремив неподвижный взор в пространство, и медленно диктовал.
– Пиши: «Я – царь, могучий, почитаемый, исполин, первый, сильный, отважный, лев и богатырь Гуан-Атагуераган, могущественный царь, владыка Атлантиды. Я – непреодолимое оружие, разрушитель городов, попиратель врагов, царю Уруазала, поднявшему восстание против власти моей, – гнев мой падет на тебя.
Я воздвигну пирамиду из голов непокорных. С живого сдеру кожу твою и растяну ее на городских воротах, как охотник растягивает шкуры затравленных зверей. Я воздвигну столб перед воротами города, со всех бунтовавших вельмож я сдеру кожу и этими кожами обтяну тот столб, как сделал это в Мушизимбардуне. Иных я посажу на колья, вверх столба, а еще иных на колья, расставленные вокруг него. Я отрежу пленным ноги и сложу в кучи. Я отрежу уши, носы и руки. Подростков обоего пола я сожгу живьем.
И гнев мой постигнет тебя даже у края земли…»
– Перепиши приказ и поставь мою печать, – обратился он к Шишену.
– Пошли тысячу кораблей с Непобедимыми Легионами, – обернулся царь к Вестнику Солнца, – и пусть они не оставят камня на камне. Власть атлантов должна стоять незыблемо, как сама земля!
До сих пор это так и было. Бронзовое оружие, неисчислимый флот и расчетливая дальновидная политика подчинили атлантам все известные народы мира. Их власть, как бронзовое кольцо, опоясала земной шар. Там, где трудно было достигнуть цели одной силой оружия, атланты пускали в ход политику. Пользуясь междоусобными войнами, они приходили на помощь одной из воюющих сторон, брали под свою защиту, побеждали врага и постепенно подчиняли своей воле оба враждующих государства. У атлантов завязались торговые сношения с отдаленнейшими государствами. Цивилизация атлантов, их архитектура, астрономия, медицина проникли во все страны мира. Изменяясь на новых местах, эта цивилизация все же сохраняла свои основные черты. Лишь тайны своей металлургической промышленности, секрет выработки бронзы, которой придавалась крепость стали, бережно хранились атлантами.
Восстания были редки. Но если они были, их подавляли с беспощадной жестокостью. Высота научных знаний касты жрецов и варварская пышность и жестокость правления уживались в Атлантиде.
Покончив с Вестником Солнца, царь обратился к Шишену-Итца:
– У тебя что?
– Трижды великий, могучий, непобедимый…
– Короче. Мы одни, и у меня немного времени до восхода солнца.
– Верховный Совет жрецов просит подтвердить на новый год прежний порядок взимания десятины в пользу храмов со всех государственных доходов.
– Довольно будет и пятой части. Жрецы скоро будут богаче меня.
– Но это вызовет недовольство и даже, может быть…
Царь нахмурил брови. Над его длинным носом легли две глубокие складки – признак сдерживаемого гнева.
– Что такое?.. Недовольство?.. Жрецы забываются. Они берут на себя слишком много. Они хотят управлять от моего имени. Я не могу потерпеть ограничения моей власти!.. На заседаниях Верховного Совета жрецы стараются подавить мой авторитет авторитетом своих знаний. А если я и настаиваю на своем, они призывают авторитет божества. Воля богов для меня священна, но так ли интересуются боги нашими земными делами, как это представляют жрецы? Довольно! Я слишком долго терпел своеволие! Отныне в Совете вместо семи Верховных жрецов будет только три. Четыре места я отдаю военачальникам и лицам царствующего дома Посейдонисов. Заготовь приказ!
Шишен-Итца вытер ладонью выступивший на лбу холодный пот.
– Великий царь…
– Довольно слов! Я хочу быть великим на деле…
– Пусть гнев твой обрушится на меня, но это невозможно…
– Ну, теперь они не скоро кончат, – шепнула Сель и, дернув няньку за одежду, побежала по крутой малахитовой лестнице.
Нянька ковыляла вслед за нею, тряся старой головой.
– Быть беде… быть беде… Не может быть здорово тело, когда руки ссорятся с головой…
– Что ты ворчишь там?
– Нельзя обижать жрецов! Гнев богов страшнее царского гнева!
IV. Адиширна-Гуанч
Сель подошла к высокой золотой стене, ограждавшей Золотые Сады. У стены была низкая дверь. Вынув из-под плаща бронзовый ключ, Сель открыла замок, пружина которого издала мелодичный звон. Тяжелая дверь подалась с трудом.
– Идем!
Ца тяжко вздыхала и колебалась.
– Ну, оставайся здесь, если боишься. Я одна пойду! – решительно сказала Сель и проскользнула в полуоткрытую дверь.
Сгорбившись, кряхтя и мотая головой, старуха последовала за нею. В проходе она зацепилась платьем за острый край золотого листа и изорвала платье.
– Не к добру это… не к добру, – ворчала она.
А Сель уже стояла на высокой площадке и смотрела как зачарованная на волшебную картину, расстилавшуюся перед нею.
Золотые Сады спускались широкими террасами. Каждая терраса сверкала в лунных лучах своими золотыми деревьями, листьями, плодами, феерическими цветами. Все это было вычеканено из золота и серебра. На цветах сидели бабочки, раскрыв свои крылья, на ветках – птицы; свернутые ужи, громадные ящерицы и улитки виднелись в золотой траве. Целые поля маиса были вычеканены из золота и серебра с волшебным искусством. По обе стороны дорожки, усыпанной золотым песком, дремали громадные золотые львы. Самый сильный ветер не мог поколебать ни одной ветки, ни одного листа в этом необычайном саду.